Дело в том, что маленький нож с черной рукояткой известен всем, настолько известен, что он дал имя Бу-Аказу — Бу-Женуи, человек с ножом. Это с его помощью Бу-Аказ отрезает головы, когда порой для более скорого отправления правосудия считает уместным самому это делать.

Когда он взял в свои руки край, там было множество воров; Бу-Аказ нашел способ искоренить их. Переодевшись простым торговцем, он ронял дуро, стараясь не терять из вида упавшую монету. Упавший дуро недолго остается лежать на земле: если тот, кто поднимал дуро, клал его себе в карман, Бу-Аказ делал знак своему чаушу, переодетому, как и он сам, тот хватал виновного и, зная намерения шейха на этот счет, тут же обезглавливал его.

Потому-то арабы и говорят, что даже двенадцатилетний ребенок может спокойно пересечь земли двенадцати племен Бу-Аказа, имея золотую корону на голове, и ни одна рука не протянется, чтобы отобрать у него эту корону.

Этот маленький нож до того известен, что, когда пастухи стад в кабильских горах, подвластных Бу-Аказу, бывают недовольны какой-нибудь чересчур прыткой козой, они обязательно крикнут ей: "La guela ou Djinoui Bou-Akazli oulli fi gabta". Что означает: "Погибель на тебя, и пусть нож Бу-Аказа сделает свое дело".

Бу-Аказ глубоко чтит женщин, поэтому и был установлен в Фердж'Уа такой обычай: когда женщины идут к роднику наполнить водой бурдюк, мужчины обязаны свернуть с дороги, чтобы не проходить мимо них.

И вот однажды Бу-Аказу захотелось узнать, что думают о нем женщины, и, встретив красивую арабку, идущую по берегу Уэд-Фердж'Уа, он приблизился к ней и завел вольный разговор.

Женщина с удивлением взглянула на него и сказала: "Ступай прочь, красавец-ухажер, ты, верно, не знаешь, какой опасности подвергаешь себя". Но так как Бу-Аказ продолжал донимать ее своими приставаниями, она добавила: "Безумец, издалека же ты пришел, если не знаешь, что находишься в краю человека с ножом, где женщин уважают!"

Бу-Аказ очень благочестив, он постоянно совершает положенные молитвы и омовения. У него четыре жены, что разрешается Кораном: две в его шатре в Фердж'Уа, две другие в его шалиасе, и он поровну делит между ними свои ночи.

Шейх Бу-Аказ, как г-н Пьер Леру, ставит в один ряд воровство и прелюбодеяние. Однажды житель Фердж'Уа застал свою жену с любовником и привел виновных к Бу-Аказу. Для начала Бу-Аказ зарезал мужчину, но, когда он собрался наказать таким же образом сообщницу, жена в слезах и мольбах показалась мужу столь красивой, что он попросил помиловать ее.

"Зарежь сам свою жену, — сказал тогда Бу-Аказ, вручая нож обманутому мужу, — я дам тебе другую, а если хочешь, чтобы она жила, пускай живет, но, поскольку любое преступление должно быть наказано, ты умрешь вместо нее".

Муж поколебался минуту, но в конце концов взял нож и зарезал жену. Бу-Аказ кивнул в знак того, что он доволен и, согласно своему обещанию, вновь женил вдовца.

Однажды Бу-Аказ, отец ножа и дубинки, который на основании того, что мы рассказали, вполне мог бы зваться отцом правосудия, — так вот, однажды Бу-Аказ прослышал, что кади одного из его двенадцати племен выносит решения, достойные царя Соломона, и, словно новоявленный Гарун ар-Рашид, пожелал самолично удостовериться в правдивости того, что ему рассказывали.

И вот, как простой всадник, без всякого оружия, которое обычно позволяло его узнать, без единого знака отличия, он отправился туда без свиты, сев на породистого коня, в котором ничто, однако, не выдавало принадлежности столь высокому правителю.

И случилось так, что именно тот день, когда он прибыл в благословенный город, где творил суд этот кади, был базарным днем и, следовательно, днем правосудия. И случилось еще так — Магомет во всем покровительствует своему слуге! — случилось, повторяю, так, что у ворот города Бу-Аказ встретил безногого калеку, который попросил у него милостыню, ухватившись за его бурнус, словно нищий — за плащ святого Мартина.

Бу-Аказ подал милостыню, как и положено каждому доброму мусульманину; но безногий не отпускал из рук бурнус.

"Чего ты хочешь? — спросил Бу-Аказ. — Ты попросил у меня милостыню, и я дал ее тебе".

"Да, — отвечал безногий, — но в законе сказано не только "Подай милостыню твоему брату", в нем еще говорится "Сделай для своего брата все, что можешь сделать"".

"Хорошо! И что же я могу для тебя сделать?" — спросил Бу-Аказ.

"Ты можешь уберечь меня, несчастного пресмыкающегося, не дать затоптать меня людям, мулам и верблюдам, а это непременно случится, если я рискну попасть в город".

"И как же я могу уберечь тебя?"

"Посадив меня на круп твоего коня и доставив на Базарную площадь, где у меня есть дела".

"Хорошо", — сказал Бу-Аказ и, приподняв безногого, помог ему взобраться на круп позади себя.

Проделать это было не так-то легко, но в конце концов все получилось.

Оба всадника пересекли город, вызвав, понятно, всеобщее любопытство.

Прибыли на площадь.

"Ты сюда хотел приехать?" — спросил Бу-Аказ у безногого.

"Да".

"Тогда слезай".

"Сам слезай".

"Чтобы помочь тебе, согласен".

"Нет, чтобы оставить мне твоего коня".

"Как это оставить тебе моего коня?"

"Потому что твой конь — мой".

"Как бы не так! Это мы еще поглядим".

"Слушай и думай хорошенько", — сказал безногий.

"Я слушаю тебя, а потом подумаю".

"Мы в городе справедливого кади".

"Знаю".

"Ты затеешь против меня суд и отведешь к нему".

"Возможно".

"Неужели ты думаешь, что, увидев нас рядом, тебя со здоровыми ногами, которые даны нам Всевышним для того, чтобы мы ходили и испытывали усталость, и меня, с моими перебитыми ногами, — неужели ты думаешь, он не скажет, что конь принадлежит тому из двух путников, кто больше нуждается в нем для передвижения?"

"Если он так скажет, он перестанет быть справедливым кади, — возразил Бу-Аказ, — ибо ошибется в своем суждении".

"Его называют справедливым кади, — со смехом отвечал безногий, — но его не называют непогрешимым кади!"

"Клянусь честью, — подумал про себя Бу-Аказ, — вот прекрасный случай самому проверить судью. Пошли к кади!"

И Бу-Аказ, пробиваясь сквозь толпу, повел на поводу своего коня, за круп которого, словно обезьяна, уцепился безногий; так добрались они до места суда, где кади, по восточному обычаю, публично вершил правосудие.

Два дела уже были приняты к рассмотрению и, естественно, должны были пройти раньше. Бу-Аказ занял место среди присутствующих и стал слушать. Первое из этих дел касалось тяжбы между талибом и крестьянином, то есть между ученым и землепашцем.

Речь шла о жене ученого, которую похитил крестьянин, утверждая, что это его жена, в то время как ученый требовал ее назад. Женщина не признавала мужем ни того ни другого, или, вернее, признавала мужьями их обоих, что делало тяжбу донельзя запутанной.

Выслушав обе стороны и подумав немного, судья сказал: "Оставьте мне женщину и приходите завтра".

Ученый и землепашец поклонились и удалились.

Пришла очередь второго дела.

Тяжба велась между мясником и торговцем растительным маслом.

Торговец весь лоснился от масла. Мясник весь был в пятнах крови.

Вот что говорил мясник: "Я купил у этого человека масло. Чтобы расплатиться за масло, которое он налил мне в бутыль, я вытащил из кошелька полную горсть монет. Монеты соблазнили его. Он схватил меня за руку. Я закричал "Караул"; но он не хотел меня отпускать, и мы вместе пришли к тебе, я держу в кулаке свои деньги, а он держит меня за руку. Клянусь Магометом, этот человек лжет, когда говорит, будто я украл у него деньги: деньги эти и вправду мои".