Я не склонен был ходить по Неаполю пешком: когда идешь пешком, видишь чересчур много всего.

Я не склонен был ездить по Неаполю в коляске: когда едешь в коляске, видишь недостаточно.

Оставалось корриколо, нечто среднее, золотая середина, промежуточное звено, соединяющее две крайности.

Поэтому я остановился на корриколо.

Сделав выбор, я позвал г-на Мартино Дзира. Господин Мартино Дзир сразу же поднялся ко мне.

— Мой дорогой хозяин, — сказал я ему, — я только что принял мудрое решение поездить по Неаполю в корриколо.

— Замечательно, — одобрил меня г-н Мартино. — Кор-риколо — это национальный экипаж, восходящий к самой глубокой древности. Это римская колесница с парной запряжкой, и мне очень приятно, что вы оценили корриколо.

— В высшей степени оценил, мой дорогой хозяин. Я только хотел бы узнать, как нанять корриколо на месяц.

— На месяц корриколо не нанимают, — ответил г-н Мартино.

— Тогда на неделю.

— На неделю корриколо не нанимают.

— Ну, тогда на день.

— На день корриколо не нанимают.

— А как же нанимают корриколо?

— Вы садитесь в него, когда он проезжает мимо, и говорите: «На один карлино». Пока карлино хватает, кучер возит вас. Когда карлино кончается, вы выходите. Хотите продолжить? Говорите: «Еще на один карлино». Корриколо вновь отправляется в путь, и так далее.

— Но на один карлино можно поехать куда хочешь?

— Нет, только туда, куда хочет идти лошадь. Корриколо — как мяч, и пока еще не нашли способа управлять им.

— Но зачем же тогда ездят на корриколо?

— Ради удовольствия.

— Как! Это ради удовольствия несчастные набиваются по пятнадцать человек в повозку, где и вдвоем-то тесно?!

— Только ради этого.

— Оригинально!

— Тем не менее, это так.

— А если бы я предложил владельцу корриколо нанять его повозку на месяц, неделю или на день?

— Он бы отказался.

— Почему?

— У него нет такой привычки.

— Он бы ее приобрел.

— В Неаполе не заводят новых привычек: здесь сохраняют старые.

— Вы так думаете?

— Я в этом уверен.

— Черт побери! Черт побери! Я уже настроился на корриколо, и мне было бы страшно досадно от этого отказаться.

— Не отказывайтесь.

— Как же мне осуществить задуманное, если нельзя нанять корриколо ни на месяц, ни на неделю, ни на день?

— Купите корриколо.

— Но ведь недостаточно купить корриколо, надо еще купить и лошадей.

— Купите и лошадей.

— Но мне это будет стоить сумасшедших денег.

— Нет.

— Во сколько же мне это обойдется?

— Сейчас я вам скажу.

И г-н Мартино, не дав себе труда взять перо и бумагу, поднял глаза к потолку и сосчитал в уме.

— Это вам будет стоить: кориколо — десять дукатов, лошади — по тридцать карлино каждая, упряжь — один пистоль, всего — восемьдесят французских франков.

— Чудесно! За десять дукатов у меня будет корриколо!

— Великолепный.

— Новый?

— О! Вы слишком многого хотите. Во-первых, новых корриколо не бывает. Корриколо не существует, корриколо мертв: он был убит законом.

— Как так?

— Есть постановление полиции, запрещающее каретникам изготавливать корриколо.

— Когда же оно было принято?

— О, может быть, лет пятьдесят тому назад.

— Как же корриколо удалось выжить после подобного распоряжения?

— Вы знаете историю ножа Жанно?

— Еще бы! Это же народная басня!

— Его хозяева пятнадцать раз поменяли ему ручку.

— И раз пятнадцать лезвие.

— Что не мешало ему всегда быть тем же самым ножом.

— Именно.

— Так вот, это и есть история корриколо. Производить корриколо запрещено, но не запрещено ставить новые колеса на старые кузова и новые кузова на старые колеса.

— А, понимаю!

— Таким образом, корриколо удается выстоять и выжить. Таким образом, корриколо бессмертен.

— Итак, да здравствует корриколо с новыми колесами и старым кузовом! Я его перекрашу и — погоняй, кучер! Но упряжка? Вы сказали, что за тридцать франков у меня будет упряжка.

— Великолепная! Она помчит вас как ветер!

— А что это будут за лошади?

— Ну, конечно же, мертвые!

— Как? Мертвые лошади?

— Ну вы же понимате, что за такую цену вы не можете требовать ничего другого.

— Подождите, давайте разберемся, дорогой господин Мартино, ибо, по-моему, тут какая-то путаница.

— Ничуть не бывало.

— Тогда объясните мне, в чем дело. Я хочу только одного: узнавать новое, ради этого я и путешествую.

— Вы знаете историю лошадей?

— Их происхождение? Вы имеете в виду изыскания господина Бюффона? Разумеется: после льва лошадь — самое благородное животное.

— Нет, я имею в виду не естественную историю, а философскую.

— Это меня меньше занимало, но не имеет значения, я вас слушаю.

— Вам известно, каким несчастьям подвержены эти благородные четвероногие?

— Разумеется! Пока они молоды, на них ездят верхом.

— А дальше?

— Затем они возят коляски, потом опускаются до фиакров, далее дело доходит до какой-нибудь колымаги, а там уж — прямая дорога на бойню.

— А после бойни?

— Полагаю, они направляются туда же, куда и все праведники, — в Элизиум.

— Да нет, на этом свете они проходят еще один этап.

— Какой же?

— После бойни их ожидает корриколо.

— Как это?

— На мосту Магдалины есть место, где забивают лошадей.

— Продолжайте.

— Там всегда полно покупателей.

— Так!

— И когда приводят лошадь…

— … когда приводят лошадь?

— Ее кожу покупают на корню за тридцать карлино; такова цена: существует определенный тариф.

— А дальше?

— А дальше, вместо того чтобы убить лошадь и снять с нее шкуру, покупатели забирают и шкуру, и лошадь, а затем используют их в течение того времени, которое лошади остается еще прожить. Они уверены, что шкура от них не уйдет. Вот что такое мертвые лошади.

— Но что же, черт побери, можно сделать с этими несчастными животными?

— Их запрягают в корриколо.

— Как! Значит, те, на которых я приехал из Салерно в Неаполь?..

— … были привидения лошадей, лошади-призраки.

— Но они все время мчались галопом!

— Мертвецы обгоняют всех.

— Впрочем, я понимаю, что если кормить их досыта овсом…

— Овсом? Никогда лошадь корриколо не ест овса!

— А чем же они питаются?

— Они на подножном корму.

— Что же им попадается?

— Всякая всячина — капустные кочерыжки, листья салата, старые соломенные шляпы.

— А в котором часу они кормятся?

— Их выводят на выпас ночью.

— Замечательно. Остается упряжь.

— О, это я возьму на себя.

— А лошадей?

— Лошадей тоже.

— А корриколо?

— И корриколо, если я могу этим оказать вам услугу.

— Когда же все будет готово?

— Завтра утром.

— Вы просто чудо!

— Вам нужен кучер?

— Нет, я буду править сам.

— Очень хорошо. А пока чем вы будете заниматься?

— Есть у вас какая-нибудь книжка?

— У меня тысяча двести томов.

— Прекрасно, я буду читать. Есть у вас что-нибудь о вашем городе?

— Хотите «Napoli senza sole»?

— «Неаполь без солнца»?

— Да.

— Что это такое?

— Книга, предназначенная для путешествующих пешком. Она будет вам полезнее, чем все Эбели и все Ришары на свете.

— О чем там идет речь?

— О том, как осмотреть Неаполь, находясь в тени.

— Вечером?

— Нет, днем.

— В определенный час?

— Нет, в любое время.

— Даже в полдень?

— Прежде всего в полдень! Главная заслуга книги в том, что с ее помощью вы найдете тень и вечером и утром!

— Кто же этот ученый географ, создавший подобный шедевр?

— Один невежественный иезуит, которого его собратья сочли слишком глупым, чтобы занять его другой работой.

— Сколько же лет отнял у него этот труд?

— Всю жизнь… Это посмертное издание.