Мы пересекли некое подобие предместья и спустились по большой, довольно прямой улице, своей пустынностью напоминавшей какую-нибудь улицу Геркуланума или Помпей; несколько домов были разрушены, другие потрескались от крыши до основания, ну а остальные стояли с полностью разбитыми окнами, и это еще были наименее пострадавшие. Улица привела нас на берег Бузенто, где, как всем известно, был погребен король Аларих; река вся высохла, воды ее, по-видимому, ушли в какую-то пропасть, открывшуюся между ее истоком и городом. В пересохшем русле мы увидели множество людей, которые занимались раскопками, полагаясь на авторитет Иордана, поведавшего о богатых похоронах этого короля. Всякий раз, когда происходит такое явление, подобные раскопки возобновляются, причем ученые Козенцы с их удивительным почитанием древности никогда не поддаются унынию из-за постоянно преследующего их разочарования. Единственный предмет, когда-либо извлеченный в результате таких раскопок, это маленький золотой олень, найденный в конце прошлого века.

Напротив нас, на другом берегу Бузенто, стояла достославная гостиница «Отдохновение Алариха», величественно распахнувшая свою главную дверь перед усталым путником. Мы слишком долго томились, надеясь на эту цель, чтобы не попытаться как можно скорее ее достигнуть; вследствие чего мы пересекли мост и пришли просить приюта в гостинице, находившейся под покровительством грабителя Пантеона и разрушителя Рима.

КОЗЕНЦА

Вначале мы подумали, что гостиница покинута подобно тем домам, какие встретились нам на дороге. Обежав весь первый этаж и весь второй, мы не нашли никого, к кому обратиться: ни хозяина, ни слуг; большая часть стекол в окнах была разбита, и мало что из мебели стояло на своих местах. Мы поняли, что такой беспорядок был следствием катастрофы, переживаемой в эти часы жителями Козенцы, и начали опасаться, что опять не обретем Эльдорадо, которое было нам обещано.

Наконец, после того как мы, не встретив ни одного человека, поднялись с первого этажа на второй и спустились со второго на первый, нам почудился какой-то шум внизу. Мы сбежали по лестнице, которая привела нас в подвал, и, преодолев с дюжину ступенек, оказались в подземном помещении, освещенном пятью или шестью коптящими лампами: там находилось человек двадцать.

Я никогда не видел ничего более странного, чем эта комната, обитатели которой образовывали три совершенно различные группы. В первой выделялся каноник, который всю неделю, с тех пор как началось землетрясение, не желал вставать: он лежал на большой кровати, задвинутой в самый дальний угол комнаты, а вокруг него непрестанно бодрствовали четверо кампиери с ружьями в руках. Напротив кровати стоял стол, где торговцы скотом играли в карты. Наконец, на переднем плане, ближе к двери, пили и ели те, кто составлял третью группу; запасы хлеба и вина были навалены в углу, чтобы, если дом рухнет на его обитателей, те не умерли бы от голода и жажды, дожидаясь, пока к ним придут на помощь. Что же касается первого и второго этажей, то, как мы уже говорили, там совершенно никого не было.

Едва увидев нас на пороге, трактирные слуги бросились к нам, но не с естественной предупредительностью сословия, к которому они принадлежали, а напротив, с неприветливым видом, не предвещавшим ничего хорошего. В самом деле, вместо обычных предложений и обещаний, с какими всегда на пороге гостиниц встречают посетителей, нас ожидал форменный допрос. Нас спросили, откуда мы явились, куда направляемся и кто мы такие, каким образом путешествуем, и в ответ на неосторожное признание, что мы прибыли с проводником и одним мулом, нам сказали, что в гостинице «Отдохновение Алариха» пеших путешественников не принимают. У меня было огромное желание крепко вздуть негодяя, давшего нам такой ответ, но Жаден удержал меня, и я ограничился тем, что вынул из кармана письмо, которое сын генерала Нунцианте дал мне для барона Молло.

— Вы знаете барона Молло? — спросил я слугу.

— Так вы знаете барона Молло? — несравнимо более мягким тоном спросил тот, к кому я обращался.

— Вопрос не в том, знаю ли его я; речь о том, знаете ли его вы.

— Да… сударь.

— Он сейчас в Козенце?

— Да, ваше превосходительство, он здесь.

— Немедленно отнесите ему это письмо и спросите, в котором часу он сможет принять двух джентльменов, доставивших его. Возможно, уж он-то найдет для нас гостиницу.

— Тысяча извинений, ваше превосходительство. Если бы мы знали, что их превосходительства имеют честь знать барона Молло, или, вернее, что барон Молло имеет честь знать их превосходительства, то, возможно, вместо того чтобы отвечать так, как мы ответили, мы бы поусердствовали.

— В таком случае ничего не отвечайте и поусердствуйте. Ступайте!

Слуга поклонился до земли и опрометью бросился прочь.

Через десять минут вошел хозяин гостиницы и направился к нам.

— Так их превосходительства знают барона Молло? — спросил он нас.

— Точнее говоря, — отвечал я, — у наших превосходительств есть письма к нему от сына генерала Нунцианте.

— В таком случае я приношу тысячу извинений их превосходительствам за тот прием, который оказал им слуга. В это тяжелое время, когда половина домов брошена, мы советуем нашим людям принимать самые строгие меры в отношении чужих, и я прошу их превосходительства не обижаться, если поначалу…

— …их приняли за воров, не так ли?

— О ваши превосходительства!

— Ладно, ладно, — произнес Жаден, — будем обмениваться любезностями вечером или завтра утром. А пока не могли бы мы получить комнату?

— Что говорит его превосходительство? — спросил хозяин гостиницы.

Я перевел ему пожелание Жадена.

— Разумеется, — отвечал хозяин. — О! Комнат предостаточно, но желательно знать, захотят ли их превосходительства ночевать в комнатах.

— Ну разумеется, — сказал Жаден, — мы хотим ночевать в комнатах. А где, по вашему мнению, нам ночевать? В подвале?

— При нынешних обстоятельствах это было бы, пожалуй, более осмотрительно. Вы видите этих господ, — добавил хозяин, указывая на только что описанное нами почтенное общество, — уже неделя, как они здесь.

— Спасибо, спасибо, — промолвил Жаден, — оно отвратительно, ваше общество.

— Есть еще бараки, — сказал хозяин.

— Что такое бараки? — спросил я.

— Это маленькие лачуги из дерева и соломы: мы распорядились построить их на лугу, и в них перебрались все вельможи города.

— Но почему, в конце-то концов, вы не желаете дать нам комнаты? — спросил Жаден.

— Да потому что в любую минуту потолок может упасть на головы их превосходительств и раздавить их.

— Упадет потолок?! А почему он должен упасть?

— Ну, из-за землетрясения.

— А вы что, верите в землетрясение? — спросил меня Жаден.

— Черт возьми! Мне кажется, мы видели его следы.

— Да нет же, это сборище шарлатанов. Их дома падают от старости, а они говорят, что от землетрясения, чтобы получить у правительства вознаграждение за убытки. Но гостиница-то отстроена заново, так что она не упадет.

— Вы так считаете?

— Я в этом уверен.

— Дорогой хозяин, у вас есть ванны?

— Да.

— Вы можете подать нам обед?

— Да.

— У вас есть чистые простыни?

— О да, сударь!

— Ну что ж! При таких обещаниях мы не покинем гостиницу, даже если ей суждено упасть нам на голову.

— Воля ваша.

— Итак, вы слышите: две ванны, два обеда, две кровати, и все это как можно скорее.

— Черт! Возможно, я заставлю ждать их превосходительства: надо отыскать повара.

— А почему этот малый не у своей плиты?

— Сударь, он испугался и ушел в бараки. Но поскольку днем менее опасно, чем ночью, то, возможно, он согласится прийти в гостиницу.

— Если он не согласится, сразу же предупредите нас и мы приготовим себе еду сами.

— О! Ваши превосходительства, я ни за что не потерплю…

— Там видно будет; итак, прежде всего ванны, обед и кровати.