Ангел уже не спала – широко распахнутые глаза влажно мерцали в свете почти догоревших свечей. Прикрываясь подушкой, она завороженно наблюдала за непроницаемым лицом Лися.

Интересно, сколько она успела услышать?

– Их не стало в один день. Дюну повесили через пару часов после того, как обнаружили Нальду, – Лись поиграл желваками на скулах и удовлетворенно кивнул моему разбитому смятению. – Вот тебе и результат притворства.

– Почему же тогда Варго… и вообще, Юну говорил мне, что браки королей всегда фиктивны…

– Да, правителям нельзя опираться на романтическую привязанность в таком сложном деле, как выбор будущей королевы, и их решения скорее расчетливы, чем эмоциональны, но они принимаются навсегда. Беря в жены рыцарскую принцессу Жюзи, Варго не думал о том, как бы ее сплавить через пару лет, – ты же собираешься выскочить замуж и распрощаться с названым королем сразу после окончания войны. Так не получится, Кира. Даже если вы договоритесь между собой, даже если все заранее обсудите – просчитать на сто шагов вперед невозможно. Вмешаются третьи лица, вмешаются чужие чувства и сторонняя выгода, вмешается, наконец, привычка.

– Спасибо, Лись. Спасибо, что поделился.

– Не нравится мне твой тон. Кажется, моя история тебя так и не переубедила.

– Мне очень жаль Нальду. Тот ассасин, который заколол ее… ты вызвал его на Поединок?

– Да, но Варго запретил нам драться. Он сказал, что строго накажет меня, если я причиню ему вред на территории Танатра.

– И ты просто оставил его?

– На территории Танатра, Кира. Король лично намекнул мне на лазейку. Я воспользовался ею в ближайшем патруле.

В Аганде я застала свой первый Листопад, а значит, с момента моего перемещения прошел целый год. Или даже чуточку больше года, ведь этот Листопад все в крепости называли запоздавшим. Длился он несколько дней, начисто оголяя под клокочущий рев ветра пушистые доселе кроны и образуя под ногами настоящее изумрудное море. В отличие от осенних московских листопадов, здесь листья не ссыхались и не желтели, опадая на землю такими же зелеными, какими были с самого начала, отчего весь процесс показался мне несколько искусственным. Словно в одном мире существовала четкая закономерность, необходимая с точки зрения биологии, а в другом – ее бессмысленная копия.

По окончании яростной и несвойственной ровному климату трехлистников бури на деревьях появились первые почки, развивающиеся с невероятной быстротой. Очень скоро окрестности вновь озеленились, а махровый палас из опавших листьев превратился в бурую кашу под ногами – это была самая гадкая погода, какую мне только довелось здесь наблюдать. Из замка совершенно не хотелось выходить, ведь вокруг было почти по колено грязи, а ветер так и не утих полностью. Именно на эту погоду выпала дата моей коронации.

– Королева…

Поклонился Итрон, бывший наместник крепости Аганда, уступивший – по собственному желанию или по принуждению, осталось тайной, – свое место молодому и многообещающему ассасину Акропу. Поклонилась его дочь, Офелия, так и не разузнавшая, в чем причина моей особенной к ней неприязни. Поклонился Тинал, мечтающий поскорее вернуться в Фуби: в крупных крепостях первого эшелона он чувствовал себя не в своей тарелке. Поклонился курносый ассасин по имени Дун – первый, кто по приезду обратился ко мне со словами соболезнования. Поклонился Зонб, в уцелевшем глазу которого читалась глубочайшая апатия. Последним поклонился Лись.

Множество официозных слов, в которые я обязана была вставлять свое торжественное «клянусь», нескончаемые ряды черных мантий с разнообразными нашивками на рукавах, перемещение из главного зала на улицу и повторение тех же официозных слов на глазах мещан – бесстыдно долгий обряд коронации.

– Ты должна везде ходить со мной. Каждую секунду быть на виду.

– Хорошо, королева…

– Ангел?

– Да?

– Бабушка говорила, что означает твое имя?

Девочка помотала головой, шлепая по густым лужам, на месте которых совсем недавно лежали свежие зеленые листья. Она сделалась очень тихой, замкнутой и безучастной – по крайней мере, со мной. И этого следовало ожидать. Я глубоко вздохнула, безмолвно признавая ее право недолюбливать или даже ненавидеть меня, и поймала скользкую мысль, что отчасти презираю себя, как виновницу превращения прежней Ангел, пусть порой наивной и чересчур суматошной, но жизнерадостной, в пришибленную служанку.

– Хочешь домой?

– Нет.

– Разве?

Девочка остановилась перед входом в замок – мы как раз возвращались со спонтанной дневной прогулки, на которую я лично ее пригласила. Замерла, одной ногой поднявшись на последнюю ступень и позабыв вторую на предыдущей, и внимательно посмотрела на меня.

– Вы считаете меня ничтожеством. Бабушка, наоборот, превозносит каждое мое действие и слово. Я бы хотела… почувствовать себя обыкновенной. Или чуть-чуть лучше, чем просто обыкновенной.

– Я так не считаю.

– Тогда почему вы постоянно злитесь?

– Дело не в тебе. Просто я слишком многое должна… продумать и решить, а это порой очень тяжело.

– Зато вы можете решать. Мне это недоступно.

– Если бы я подарила тебе свободу, что бы ты сделала в первую очередь? Какое приняла решение?

Девочка серьезно задумалась. Пару раз она открывала рот, чтобы что-то предположить, но неизменно отказывалась от своих первоначальных мыслей. Ответа от нее я так и не дождалась.

Алекс уже наверняка был дома. Больше двух месяцев прошло с тех пор, как мы расстались у подножия танатровских гор. Он должен был успеть к озеру до начала Листопада. Иногда я представляла, как они встречаются со Светой – созваниваются или списываются в социальных сетях, с непривычки неловко тыкая пальцами по сенсорным буквам, приходят на школьный двор, где мы целых одиннадцать лет проводили переменки. Света накрашена, одета во что-то яркое и стильное; Алекс выглядит попроще, но на нем обязательно лежит тонкий запах туалетной воды… а может, все не так. Может, их обоих сломало здесь: подруга больше не пользуется косметикой и каждую ночь просыпается от кошмаров, в которых ей видится лицо Сержа, а Алекс… нет, его не могло сломать. Где бы он ни был, он наверняка нашел способ жить дальше.

Я продолжала тренироваться с Лисем: при свете дня, никого не стесняясь, хотя занятия наши в первое время вызывали массу вопросов и собирали толпы наблюдателей. Итрон однажды, расхрабрившись, даже попытался сделать замечание – ему, отстраненному от командования крепостью, было отныне нечего терять. Улучив момент, он сказал мне, что королеве не подобает возиться с холодным оружием. Я не сразу ответила ему, увлеченная спаррингом, скоротечным и выматывающим, проводившимся на настоящем, ядовитом оружии. Мне удалось выбить у Лися кинжал, однако он молниеносно вынул второй и прислонил его тупой стороной к моей шее.

– Нечестно!

– Мы не оговаривали никаких ограничений, – резонно возразил наставник, после чего с улыбкой добавил. – И все же это было хорошо.

– Простите, уважаемый Итрон, вы что-то сказали?

Повторно выражать свое возмущение тучный отец Офелии не захотел и, махнув рукой, заковылял прочь с тренировочного поля. Как смертельно усталый медведь, которому с недавних пор стал неинтересен даже мед.

Через неделю желающих поглазеть на мое обучение убавилось наполовину, а через две остались лишь три человека, прилежно посещающие наши с Лисем занятия. Это были Ангел, Зонб и Акроп, сменивший Итрона у «руля» Аганды. Возраст новоиспеченного наместника сложно было определить – навскидку я дала бы ему тридцать три. Эдакая неуловимая зрелость, тянущаяся от юношеских двадцати пяти и до сорока с хвостиком. Запоминающейся, аристократичной внешностью он не обладал, только выраженной лопоухостью и выделялся среди других ассасинов, зато настойчивости у него было хоть отбавляй.

– Замечательный бой, моя королева.

– Спасибо, Акроп.