– Вы поставите мне незачет? – спрашиваю иронично.

– Дело не в зачете, а в том…

В этот момент мужчина задумчиво окидывает меня черными омутами. Окидывает с ног до головы мое подрагивающее тело, ненадолго останавливается на вырезе блузки, поднимается к губам.

Меня словно пронзает электрическим током в тех местах, где он касается своими глазами. Кажется, что он замечает, как бьется пульс на шее. Быстро-быстро. Не получается следить за ударами сердца. Не выходит. Они слишком частые, слишком сильные.

– У меня предложение, – профессор складывает руки в замок и приподнимает уголки губ. Его лицо, наверное, должно было стать спокойным и приветливым, но сейчас я гляжу на своего преподавателя и вижу лишь оскал хищника, решившего судьбу пойманной жертвы. – Тебе нужны были деньги, так!?

– Мне? Ну да, нужны, – лепечу неуверенно.

– Мы поступим так. Я даю тебе деньги, а ты становишься моей нижней на три месяца.

Что? Нижней на три месяца? То есть он предлагает пройти вчерашний ад снова? На протяжении трех месяцев? Может, он пошутил? Может, имел в виду что-то другое? Например, роль половой тряпочки сыграть. Хотя… смысл примерно один и тот же. Вряд ли профессор шутит – его глаза полны серьезности в своих намерениях. Как вчера в клубе, когда он уверенно держал плетку в руках.

– Но я никогда не была нижней. И вообще, я никак не связана с БДСМ.

– Уверена? Вчера ты готова была забыть об этом ради денег. Что тебе мешает забыть сейчас?

То, что вы мой преподаватель. То, что игра может выйти за рамки дозволенного и навредить нам. То, что о наших запретных отношениях могут узнать. И тогда выгонят не только меня, но и вас, профессор. Будет большой скандал. Разборки. Показания в полиции. Как там сейчас делают? Не знаю. Я такое только в сериалах видела.

– Но вы же мой преподаватель. Вдруг о нас кто-то узнает?

– Если ты будешь соблюдать все правила, никто о нас не узнает. Тем более, – он поднимается с кресла и встает напротив меня. – Мне показалось, что тебе понравилась наше представление.

– Конечно! Особенно медицинские иглы!

Ой, я это вслух сказала? Вот черт!

– Почему ты не написала, что пирсинг-плей – твой хард-лимит?

– Мне не дали возможности.

– Теперь у тебя эта возможность есть.

Запах мускуса впитывается в кожу, в легкие. Вдыхаю его чаще, чем нужно. Вкусный. Не приторный. Даже хочется глаза прикрыть и забыться. Но нет. Не сейчас. Кажется, он стоит гораздо ближе, чем несколько секунд назад. А я не пытаюсь отойти, хотя мне есть куда шагать. Или стоит увеличить расстояние между нами? Да, наверное, надо.

– Когда тебе нужно отдать деньги?

– До конца недели, – отвечаю на автомате, не интересуясь, откуда он знает о долге.

– Тогда принимай решение как можно скорее, – он хитро приподнимает уголки губ.

– Почему я? Вокруг полно девушек, которых можно «приручить» и не платить такую сумму.

– Я не привык покупать ширпотреб – его и так навалом. Мне легче найти идеальную скульптуру, слепленную по моему заказу.

Как красиво звучит метафора из его уст, не придерешься. Только в нашем случае сложно оценить ее во всей красе.

– Мы выполняем обязательства с обеих сторон, – прерывает мои мысли хриплый голос преподавателя. – Я даю деньги, а ты становишься моим сабмиссивом. Все просто. Ты красива, не глупа, и меня тянет к тебе.

– Смелое заявление, – срывается неосознанно с губ. Черт! Он же не станет сильно ругать за самовольность? Или станет?

– Я прямолинеен в своих выводах, мисс Лаундж. Не вижу препятствий нашим отношениям.

– То есть вас не волнует, что нам может влететь, если кто-то узнает? – вопросительно выгибаю бровь. – Связь преподавателя и студентки запрещена уставом университета! Я не хочу, чтобы меня исключали.

– А я не хочу, чтобы одна девчонка растрепалась о необычных вкусах своего преподавателя, – говорит он чуть громче, но так же спокойно.

Какой рисковый. Только я не из тех. Мне нужна практичность и уверенность в завтрашнем дне. В словах, в действиях. Я не могу спонтанно принять решение. И, будь у меня выбор, я бы отказалась от перспективного предложения.

Только этого самого выбора у меня нет…

– Нам нужно определить твои границы, через которые я не стану переходить. Если бы вчера я не достал иглы, ты бы спокойно могла продолжить сессию.

– Думаете?

– Не думаю – знаю. Когда нижней неприятно, это сразу чувствуется. От тебя поступил сигнал только в начале игры с иглами, а до этого… Думаю, ты сама помнишь реакцию своего тела.

Помню. Точнее тело помнит. Низ живота тут же реагирует вчерашние прикосновения профессора. Но вопрос в том, согласен ли с ним разум? Испытала ли я настоящую боль, от которой сворачиваются внутренности? Получила незабываемое наслаждение, о которой пишут лишь в книгах? Не знаю. Ни то, ни другое. То боль, то удовольствие. То страх перед неизвестностью, то радость от совершенного действия. Сложно сказать, понравилась ли мне первая сессия, потому что я сама не знаю.

– Мне нужно подумать и…

– Завтра придешь на пробную сессию, – профессор застает меня врасплох. Как на пробную? Я еще не согласилась. Я вообще хотела подумать, взвесить все плюс и минусы, а слова профессора Салливана давят на меня. – Не смотри так удивленно, у нас мало времени.

– А вдруг…

– Клуб «Пороки».

– Но если…

– Жду тебя ровно в девять вечера. Не опаздывай.

Вот и все. Вот и мое согласие. Меня обложили со всех сторон. Если я буду мучиться все это время? Буду испытывать боль и молиться, чтобы все это поскорее закончилось? Это же насилие над телом, над разумом, над сознанием. Или он садист? Черт! Я даже об этом не подумала. Тогда почему он не закончил сессию, увидев в моих глазах шок?

– Держи. Тебе пригодится, – он протягивает небольшой конверт.

Неужели решил отдать сразу деньги? Вряд ли – конверт слишком худой. Или там находится кредитная карта, откуда можно списать средства? Нет. Ошиблась. Вижу только клубную пластиковую карту с названием клуба, в котором мы вчера встретились. Вместо моего имени стоит золотистое «Гость».

Больше ничего не говорю. Не осмеливаюсь поднять глаза на преподавателя. Тихо выхожу из кабинета и аккуратно закрываю за собой дверь, будто боюсь разбудить спящего младенца. Зря. В коридорах все равно шумно, ничего не поделаешь, однако поток мыслей в голове выбивает меня из реальности. Меня будто опустили в толщу воды, откуда не доносятся голоса студентов. За исключением одного.

– О, Габи, я тебя обыскалась! – Лили тут же возникает передо мной. Веселая, довольная, в темных глазах сверкают огоньки. Значит, собрание удалось. – Ты где пропадала? Что ты забыла у Салливана?

Вот черт! Сейчас я совсем не готова отвечать на вопрос подруги.

– Да так, выясняла кое-что по поводу доклада.

Так, вроде бы не смотрит, как надзиратель в колонии для несовершеннолетних. Поверила, значит. Фух! Можно выдохнуть.

– Хорошо. Пойдем в кафетерий, у меня столько новостей! Кстати, мне тут на ухо шепнули, что к тебе Стифлер клеился.

Не удивительно. Слухи по кампусу быстро разносятся, несмотря на размеры территории.

– Не клеится, просто на вечеринку пригласил, – пожимаю плечами.

– Надеюсь, ты пойдешь.

– Что? – во все глаза смотрю на подругу и пытаюсь найти хотя бы толику сарказма на шоколадном лице. Но его нет – Лили абсолютная серьезность.

– Ой, Габи, не строй такую морду лица, – отмахивается она. – Мне нужно туда пробраться. Как раз заведу тему благотворительного бала, а у этого Стифлера недоделанного все студенты соберутся, даже эти богатые стервы.

– А я тут причем?

– При том, что он всех спаивать будет, а я не хочу попасться.

Боже… И почему ее несет все время в беспросветную задницу? И отказать нельзя – она же все равно пойдет, только без меня. К тому же обидится и месяц разговаривать не будет. Что произойдет с Лили за этот месяц, не говоря уже о вечеринке у Недостифлера вообще молчу.