— Эй! А куда это ты смотришь, негодник!

Несмотря, на легкий удар моя голова дернулась в сторону, а в глазах заплясали искры. Немка села передо мной на колени и, с силой сжав горло сказала.

— Куда смотришь! На меня?! А кто тебе разрешал?! На этот долгий час, до начала ритуала, я твоя госпожа!

«Ритуала?! — мысленно вскричал я — Так меня еще и в жертву принесут?! Дорого мне ножик обходится! Жадность, фраера сгубила».

Пока я пытался вдохнуть и порвать уже надрезанную стяжку пришел Мориц.

— Эй ты чего торишь?! Генрих ведь сказал тянуть его к остальным и подготовить место ритуала!

— Я хочу с ним позабавиться! — отрезала женщина — У нас еще минут двадцать есть. Я успею!

— Нет! Затмение уже скоро! — попробовал было помешать ей парень, но бабища махнула рукой с появившимся в ней ножом.

— Отстань! — дико закричала она — Ты обещал мне его! Обещал! У меня еще никогда не было такого красавчика! Отвали от меня! Я трахну его! Или тебя!

— Дура! Нужно подготовить его к ритуалу! У нас не так много времени! — возмутился Мориц — Опоздаешь, и Генрих положит в пентаграмму меня!

В ответ бабища махнула ножом еще раз, и парень решил отступить.

— Ладно! У тебя есть пять минут! Пять!

Дверь захлопнулась и Грета плотоядно улыбнулась.

— О, да! Теперь ты мой!

«Только не это!» — подумал я и стал отчаянно трепыхаться, пытаясь порвать руки.

— Перестань! — закричала женщина, которая, как я только что понял, была под каким-то психотропом, зрачки ее глаз были неестественно расширены, а белки были покрыты огромными красными прожилками. — Неужели я тебе не нравлюсь?!

— Нравишься — выбившись из сил и чувствуя, что оковы почти распались, воскликнул я — Но как можно заниматься с тобой чем-то, если мои ноги скованы! Так даже тазом шевелить сложно.

— Это мы легко — довольно произнесла женщина и разрезала стяжки на коленях и лодыжках. — Так хорошо?

— Очень — облегченно произнес я, шевеля ногами — Сейчас будут, как новенькие и можно будет начинать… Давай и руки… — произнес я с придыханием. — Хочу трогать твое тело.

— Нет! — покачала головой Грета, и стала раздеваться — Руки это лишнее.

Попытки избавиться от пут успехов не принесли, однако я заметил небольшой осколок стекла от разбитого окна и перекатившись в бок сумел взять его в ладонь.

— Что ты делаешь! — воскликнула женщина.

— Разминаю ноги — отозвался я и подмигнул ей.

«Если во время секса с этой бабищей мне удастся перерезать путы и освободиться, то пусть будет так — зло подумал я — Свой шанс я не упущу, дай только шанс освободиться от стяжки. Но, как и несколькими минутами ранее, меня ждала неудача.

Вошедший в комнату Мориц ударил женщину обрезком трубы по затылку, и она как подкошенная рухнула на пол.

— Verrückte Hündin! {Cумасшедшая сука!} — рявкнул мужчина, глядя на Грету и отбросив временное оружие направил на меня ствол пистолета — Вставай!

— Ноги не слушаются — соврал я, и подскочивший парень упер дуло пистолета мне в нос — А если вот так?!

Глядя в серьезные глаза немца, который подхватил меня за плечо и помог подняться я понял, что он настроен решительно.

— Без фокусов. Дернешься и я отстрелю яйца. Делу не помешает, однако ощущения у тебя будут незабываемые. Понял?!

«Не шутит — мысленно выругался я, ощущая, как кровь проходит по онемевшим ногам — Сейчас нужно изобразить слабость, чтобы набраться как можно больше сил и иметь возможность сбежать в нужный момент».

— Понял?! — отвесил он мне сильный подзатыльник.

— Да — ответил я, надеясь, что при переходе к месту ритуала у меня появится возможность сбежать.

Благодаря тому, что стяжку на руках удалось немного растянуть и порезать, я стал намного лучше их чувствовать, что позволило мне каким-то чудом спрятать вытянутый осколок стекла под рукав рубашки.

— Идем — велел мужчина, приложив пистолет к моей спине и держа меня за плечо, повел в сторону лестницы, не той по которой мы поднимались.

«Запасный выход — прочитал я золотистые буквы, на давно выцветшей красной табличке — Ясно… Значит, поведет меня вниз по пустынной лестнице. Интересно, а на какой этаж? И что будет, если я на первом этаже закричу? Там вроде администратор какой-то сидит, да и в кафе кто-то из наших должен сидеть! Обязательно придут на помощь! Похрен на пистолет! Лучше умереть, чем попасть на этот ритуал. Пусть лучше убивает, сволочь фашистская!»

Однако эта мысль пришла в голову не только мне, только я набрал в легкие воздух, как Мориц чуть развернул меня и всунул дуло пистолета прямо в рот.

— М-м-м — возмущенно протянул я чувствуя, как прицельная мушка больно царапает небо, а немец прошипел — Только попробуй!

Я опустил глаза и поудобнее перехватил стекло, чтобы этот ублюдок ничего не заметил. Не знаю каким чудом, но я им еще серьезно не поранился. Лишь заработал несколько царапин.

«Дай только время и я убью тебя без малейшего сожаления — пытаясь выглядеть испуганным, подумал я — Дай только немного времени».

Доведя меня до двери подвала, Мориц достал пистолет изо рта, и с силой ударил меня по затылку.

Я повалился на пол от удара, перед глазами все потемнело, даже не почувствовал, как упал на пол, но каким-то чудом не потерял сознание или потерял, но на несколько секунд.

— Генрих — позвал своего подельника парень.

Подошедший здоровяк, спросил что-то по-немецки, Мориц эмоционально ответил, явно докладывая об обделавшейся чем-то Герде, после чего они меня подхватили меня под руки и потянули внутрь.

Судя по ругательствам Морица, мне удалось максимально расслабиться и изобразить находящегося без сознания человека.

Усадив меня на стул, немцы прикрепили к нему мое тело с помощью какого-то широкого ремня, протянутого через спинку, а затем всунули в рот полоску ткани и завязали на затылке.

Несколько минут я продолжал отыгрывать беспамятство, а затем не выдержав плача и панического мычания других пленников я сделал вид, что «очнулся». Пришла пора действовать.

Этот подвал мне, мягко говоря, сразу не понравился.

Двенадцать человек, один из которых был я, сидели на стульях в углах эрцграммы — двенадцатисторонней звезды. Мои соседи рыдали, закрыв глаза, смотрели вверх и явно о чем-то молили, однако я их не осуждал. Сам чуть не выблевал обед, обратив внимание на то, что творилось внутри фигуры. Там, в форме креста, были выложены тела четверых голых безголовых парней на коже которых, кто-то вырисовал странные знаки.

Крест, в котором лежали тела, обрамлялся кругом из крови, а линии звезды были выложены частями тел неизвестных людей.

«Блядь! Блядь! Блядь! Сука! Блядь!» — мысленно кричал я, зажмурившись — Куда я попал?! А!»

Я не трус, но открыть глаза я себя заставил не сразу.

«Соберись тряпка! Ублюдок конченый! Какие-то гребанные фашисты решили убить тебя в своем грязном ритуале, а ты решил им это позволить?! Как известие о твоей смерти примет мать? А отец?! О них ты подумал?! Соберись! Грета говорила, что ритуал начнется скоро! Морец тоже! Значит соберись и действуй! Действуй, пока есть силы!» — подумал я и решительно открыл глаза, после чего вздрогнул.

Передо мной, в каком-то балахоне и с бараньим черепом на голове стоял Генрих.

— Открыл глаза? Молодец, значит, ничего не пропустишь — с жутким акцентом произнес он и потер припухшую часть своего лица — Ты молодец. Достойно сопротивлялся пленению... За это я оставлю тебя напоследок. Хочу, чтобы ты видел, как умирают твои славянины… Не переживай. Скоро все закончится…

Мужчина пошел дальше, а я мысленно выругался.

«Мне скоро не надо! Сейчас посмотрим, кто кого — подумал я и, насколько позволяло мое состояние, осмотрелся — никого лишнего

Двенадцать пленников, Мориц стоящий у небольшого окошка и наблюдающий за небом, а также Генрих обходящий мычащих и плачущих пленников.

«Затмения ждут. Суки» — подумал я и, позволив стеклу выйти и рукава, стал медленно резать путы.