Я лежала щекой в холодной застывшей грязи, высохшей настолько, что больно царапала кожу. Невыносимо мучила жажда. Но пошевелиться я не осмеливалась, хотя как раз сейчас до меня никому не было дела. Обо мне просто забыли, бросили в этом рассаднике грязи и мерзости.

От звона цепей желудок сжался. Все тело сотрясала яростная дрожь, которую мне никак не удавалось унять. Я уговаривала себя успокоиться. Он поймет, что я очнулась. Придет за мной.

Открылась дверь, и на пол упала полоска яркого света. Не в силах остановиться, я двинулась к ней, мои грязные окровавленные пальцы отчаянно тянулись к свету, будто это кусочек рая посреди кромешного ада.

Но вскоре он погас, моя рука бессильно опустилась на грязный пол, глаза наполнились слезами. Внезапный звук тяжелых шагов заставил меня сжаться. Позабыв о намерении притворяться спящей, я быстро отползла от двери, прижавшись к холодной шершавой стене. Ее грубые края впивались в плоть, но я этого почти не замечала. К боли я уже успела привыкнуть.

— Сэ-э-э-э-э-ди-и-и, — пропел жуткий голос.

Я разрыдалась.

Он шел за мной.

Пытаясь заглушить всхлипы, я прикусила кулак, хотя он был весь в крови и грязи. Может, если вести себя очень тихо, он уйдет?

— С-с-с-с-сэ-э-ди-и-и, — снова протянул голос.

Характерный щелчок — и тьму прорезал луч фонарика. Но на этот раз свет не сулил ничего хорошего. И к раю не имел никакого отношения.

Он, скорее, был родом из ада.

Я наблюдала за перемещениями пятна света на полу и напряженно ждала, а он, словно играя, то вилял куда-то в сторону, уже почти добравшись до меня, то кружил на одном месте… будто не знает, где я, не догадывается, что сижу, в ужасе забившись в самый дальний и темный угол.

Луч нашел меня слишком быстро. Я моргнула, прищурилась от резкого, слепящего света и попыталась рукой заслониться от него.

— Вот ты где, — сказал голос.

Я резко сомкнула колени.

Свет погас, и в кромешной темноте меня с силой схватили за руку. Сама того не желая, я закричала. Мою конечность сжали словно тисками: кости стонали, безумно желая сломаться, чтобы прекратить эту агонию.

Меня волочили по неровному полу, голая кожа стиралась о грубый пол до крови, вспарывалась до глубоких ран. Я не сопротивлялась. От этого станет только хуже.

Вдруг мой мучитель остановился, с силой толкнул меня вперед и, не позволяя подняться, уселся мне на живот. Фонарь выхватил из темноты его огромный, грузный силуэт, но был тут же отброшен в сторону. Стук пластика о пол отдался глухим эхом в сердце. Повернув голову на звук, я наблюдала за тем, как фонарик катится по полу, отдаляясь от меня, пока, наконец, не осветил противоположную стену.

Мужчина вцепился в меня своими грубыми, мозолистыми руками. Я уже знала, что за этим последует.

— Это твоя вина, — сказал он. — Это ты во всем виновата, Сэди.

Я громко охнула; воздух с такой силой вышел из легких, что заболели ребра, и тело мгновенно согнулось пополам. Несмотря на жесткое пробуждение, сознание возвращалось медленно. Стучали зубы, резкий хлопающий звук почти оглушал. Я продрогла до костей, сотрясаемое дрожью тело не слушалось.

Сквозь пелену, окутывающую сознание, прорвался громкий стук. Я моргнула. Зрение было размытым, что сначала напугало меня, но потом я осознала, где нахожусь. Лежу на полу душевой кабины, сжавшись в позе эмбриона. Холодные струи хлещут меня словно плети, причиняя сильную боль.

«Как давно я здесь? О, боже, я что упала в обморок?»

— Амнезия! — В комнате раздался приглушенный женский крик. А затем еще один громкий стук. — Амнезия, я сейчас выломаю дверь!

— Мэгги, — откликнулась я, но вышло как-то жалко. Голос звучал слабо, как у новорожденного котенка. Приподнимаясь с пола, я оперлась на руку и позвала на этот раз громче: — Мэгги!

Крик отнял у меня последние силы, рука перестала слушаться, и я рухнула на влажную, холодную плитку.

— Амнезия, ты в порядке? Я звала, но ты не отзывалась. Я очень волнуюсь.

— Все хорошо. Я просто поскользнулась, — прокричала я, моргая и глядя в потолок. Вода была ледяной, но я этого почти не ощущала.

Я застыла в оцепенении.

Воспоминания навалились на меня с новой силой, но на этот раз они приходили просто вспышками без полного погружения. Осознание того, что только что произошло, ужаснуло меня.

Я сильно прикусила губу, и на языке разлился металлический привкус крови.

— Я сейчас войду! — крикнула я Мэгги.

— Нет! — сказала я, испугавшись, что она может увидеть меня в таком состоянии. — Сейчас выйду!

— Я подожду тебя здесь! — заявила она, и ее настойчивость помогла мне вернуться к реальности.

Казалось, мое настоящее борется с прошлым. Словно внутри меня идет война добра со злом. Дорогой Господь, мое прошлое было хуже некуда. Даже этот маленький проблеск пугал до дрожи.

Холодные как лед пальцы рук едва сгибались. Пальцы на ногах посинели. Должно быть, я пролежала в таком положении довольно долго.

Я закрутила кран, и в комнате воцарилась тишина. Только медленно капающая в слив на полу вода прерывала безмолвие. Ноги дрожали, зубы продолжали стучать. Я вышла, крепко держась за дверь душевой, и взяла пушистое полотенце. Кровообращение восстанавливалось, по ногам и рукам распространялось тепло, а пальцы слегка покалывало.

Зеркало над раковиной запотело. Протерев его ладонью, посмотрела на себя и тут же отшатнулась. Я едва узнала женщину, которая глядела на меня в ответ.

На глаза набежали слезы, и я отвернулась. Если остальные воспоминания о прошлом будут подобны ожившему кошмару, если моя жизнь до того, как стала Амнезией, была такой… тогда я приняла верное решение.

Лучше мне этого не знать. Я больше не хочу ничего вспоминать.

В дверь негромко постучали.

— Амнезия, пожалуйста.

Приоткрыв ее, я выглянула наружу.

Мэгги ахнула.

— Дорогая! Что случилось?

С мокрых волос на плечи капала вода, стекала между лопатками и спускала вниз по спине.

— Я кое-что вспомнила, — глухо ответила моля бога о том, чтобы снова обо всем забыть.

На ее лице отразился тот же ужас, который испытывала и я.

— Что ты вспомнила?

— Имя, — произнесла я, чувствуя, как задрожал подбородок. — Мое имя.

Глава 27

Эдвард

Этой ночью на озере было неспокойно. Волны плескались, нападая друг на друга и яростно разбиваясь о галечный берег. Ветер вел себя под стать воде: безжалостно рвал одежду и нещадно трепал волосы, словно пытаясь заставить меня вернуться в дом.

Но я не мог уйти. Не сейчас, возможно даже и не сегодня. В душе разливалось чувство горькой утраты.

Ощущение это мне было хорошо знакомо, но в этот раз к нему добавилось нечто пугающе новое. Правда, что именно понять мне никак не удавалось.

Если бы все сложилось иначе. Если бы прошлое не определяло наше будущее. Я безумно желал побороть свои страхи и просто рассказать все Амнезии. Но решение принято. Я выбрал ее, хотя со стороны казалось, что себя.

Мой выбор — защищать Амнезию, пусть это решение и обошлось мне слишком дорого.

По крайней мере, чувство сожаления, с которым мне теперь придется жить, будет следствием моих собственных действий.

Снова подул сильный, пронизывающий до костей ветер. Осень и в самом деле вступала в свои законные права. От лета же осталось лишь одно воспоминание.

Участок сильно зарос травой. Стоило подстричь газон, но я не видел в этом особого смысла. Тонкие, длинные словно лезвия, травинки трепетали на ветру, хлестали меня по ногам и ботинкам, будто упрекая за то, что я такой дерьмовый ландшафтный дизайнер.

Взгляд бездумно прошелся по бурлящей воде и остановился на острове Слухов. Сейчас, в угасающем свете дня, он казался еще более далеким. Это место всегда выглядело немного зловещим, и дело даже не в погоде и не во времени суток, а скорее в одиноко стоящем доме, который словно поднимался из воды, восседая на своем импровизированном троне.