— Я не так выразился. — Сухой тон выдавал во мне лжеца. — Если честно, — признался, — я сказал именно то, что хотел сказать. Это правда. Я действительно одержим тобой, Амнезия. С той самой ночи, когда нашел тебя в озере.

Я понимал, что это ненормально. На меня смотрели с жалостью и беспокойством. Бедный Эдди, жертва. На самом деле жертвой здесь был вовсе не я. Мне следовало забыть ту ночь много лет назад. Следовало научиться жить дальше, но я не смог. Я был пленен. Озеро не отпускало меня. Воспоминания… все эти «что, если бы».

В городе меня любили, но я не идиот. Каким бы очаровательным я не пытался казаться, стоило мне уйти, как за спиной слышались шепотки. Кое-кто высказывал собственные домыслы.

Он никогда не оправится после той ночи.

Он как бомба замедленного действия.

Бедные Форест и Клэр. Их единственный сын нестабилен.

Таким образом он пытается искупить свою вину. Думает, что ему выпал второй шанс.

— Почему? — прошептала Амнезия и отступила от меня на пару шагов. Каждый шаг, отдаляющий нас друг от друга, отдавался острой болью в сердце. И дело было даже не в том, что между нами увеличилась физическая дистанция, а в том, что она закрылась от меня, отстранилась на каком-то ментальном уровне и уже готовилась воздвигнуть между нами нерушимые стены.

Я не смогу снова пережить это.

Возможно, люди правы. Может быть, я нестабилен.

— Я не причиню тебе вреда, — пообещал, практически умоляя поверить мне. — Я скорее наврежу себе, чем тебе. И убью любого, кто попытается.

У нее перехватило дыхание.

— Убийство — это не шутка.

— Знаю. Я не шучу. Если выбор будет стоять между тобой и кем-то другим, я выберу тебя. Всегда.

— Ты меня даже не знаешь.

Амнезия была совершенно сбита с толку. И я мог понять ее чувства. Но она просто не знала.

— Нет, я знаю тебя.

— Почему, Эдди? — выкрикнула Эм, сжимая в руке злополучную фотографию. Как бы я хотел, чтобы она никогда не находила ее.

Почему я одержим ей? Почему продолжаю настаивать, что знаю ее? Почему с той ночи меня неизменно тянет к озеру? Почему, почему, почему?

От сожаления голос стал хриплым и грубым как наждачная бумага.

— Я не могу тебе рассказать.

— Не можешь или не хочешь?

Амнезия разозлилась.

Я не винил ее за это. Ведь я тоже был зол. Буквально кипел от злости.

— И то, и другое.

— Пожалуйста, Эдди, — взмолилась Эм, делая шаг в мою сторону, держа фото на вытянутой руке.

Тело заныло, будто на плечах у меня вдруг оказалась вся тяжесть мира. Я чувствовал, как напряглись мышцы, а решимость ослабла.

Как я мог отказать ей в чем-то? Особенно когда она имела право знать.

— Пожалуйста, расскажи мне.

Я сделал шаг вперед, чтобы оказаться ближе. Она потянулась за моей рукой, и я с готовностью принял ее нежную ладошку. Амнезия легонько пожала мою руку, и от этого движения сердце встрепенулось.

С мрачной решимостью я посмотрел Эм в глаза, отчетливо осознавая, что именно сейчас наступил тот самый решающий момент, когда я получу все или ничего. А я сильно хотел ее заполучить, просто безумно, но…

— Не могу, — сказал, отрицательно качая головой.

Пальцы Эм выскользнули из моих рук, она отшатнулась от меня. Фотография, уже изрядно помятая от ее хватки, упала на пол.

— В таком случае я не могу доверять тебе.

— Да, думаю, не можешь, — согласился я, чувствуя, будто сердце вынули из груди.

— Прощай, Эдди, — прошептала Амнезия, развернулась и ни разу не оглянувшись, вышла из дома.

А я остался стоять на том же месте, ощущая, как ее слова тяжелым грузом опускаются на плечи и буквально рвут меня на части.

Амнезия давно ушла, и только сейчас я смог прошептать:

— Пожалуйста, не уходи.

Но слова растворились в тишине.

Глава 26

Амнезия

Вся моя жизнь оказалась ложью. За красивым фасадом скрывалась уродливая правда. Хотелось просто закрыть на нее глаза, начать все сначала, отпустив те обстоятельства, что привели меня сюда.

Люди в этом городе знают больше, чем говорят. Я же словно потерялась в беспросветной тьме неведения, находясь в изоляции от собственной жизни, в которую меня так настойчиво пытаются не пустить.

Боль, отразившаяся на лице Эдди, едва не пошатнула мою решимость уйти.

Так же, как и моя мольба почти заставила его заговорить.

Однако «почти» ничего не значит, этого недостаточно. Уж точно не в случае с Эдди.

Я отчаянно хотела доверять этому парню. Но не могла: не после того, как он почти признался во лжи.

Если я решила начать новую жизнь с чистого листа, то он должен таковым и оставаться. Из-за вранья Эдди я чувствовала себя испачканной. Грязной и полной горечи.

Интересно, всему ли городу известно то, чего не знаю я? А Мэгги? Доктору Бэку? А может, и доктору Клайн? Их поведение свидетельствовало о желании помочь, но ложь — не лучший помощник.

Весь путь до дома Мэгги прошел как в тумане, тяжелые мысли заполонили голову, оставляя меня безучастной к происходящему вокруг. Ее машины на месте не оказалось, и я облегченно выдохнула. Прямо сейчас я не была готова встречаться с ней и устраивать очную ставку в попытке вытрясти сведения, которых она может просто не знать.

Открыв дверь своим ключом, я вошла внутрь. В доме стояла тишина. Куда бы Мэгги не собиралась, она, похоже, и Элмо решила прихватить с собой. Оказавшись в своей комнате, я чуть ли не с разбега плюхнулась на кровать лицом вниз. Хотелось зарыться головой в подушку и зарыдать, но слезы не шли. Я просто не понимала, о чем горевать.

Встала с кровати и потерла руками сухое лицо. Я действительно ощущала себя грязной. Кожа натянулась, будто в ответ на обуревающие меня эмоции по телу разлилось напряжение. Порывшись в шкафу в поисках чистой одежды, я отправилась в душ. Возможно, он смоет хотя бы часть того, что я чувствовала.

От одного только звука бегущей воды меня слегка отпустило, так что с нетерпением залезла под упругие струи. Что же мне теперь делать? Уйти? Но я хочу остаться здесь. По сути это место не было моим домом, но именно здесь я чувствовала себя именно так. Знала ли я всех этих людей, жила в этом городе раньше или дело в чем-то другом?

«В Эдди?»

Отмахнувшись от мыслей о нем, я повернулась и сунула голову под душ. Вода нежно массировала напряженные мышцы, и постепенно я расслабилась. Вздохнула, оперлась рукой о стенку душевой и позволила каплям свободно струиться по всему телу, пока в голове не стало пусто.

Я устала думать. Устала чувствовать. Устала от того, что ничего не понимаю.

Не желая, чтобы горячая вода закончилась до того, как помоюсь, я взяла с полки гель для душа и заставила себя подняться. Стеклянная дверь кабинки запотела, и ванная комната из-за влажности казалась утопающей в тумане. Я стояла, опустив голову, и смотрела на пластиковую бутылку в руках, пока вода струилась по моему телу непрерывным потоком, оседая небольшими капельками на ресницах и падая с кончика носа.

Внезапно я потеряла концентрацию, едва ли могла вспомнить, чем только что занималась. Моргая, снова сосредоточилась на геле для душа. Ах, да, я мылась.

Я так и стояла с опущенной головой, уставившись в одну точку, но на самом деле ничего не видя, а потоки воды стекали по голой коже. Пронзительный свистящий звук наполнил уши, и мир вокруг пришел в движение. В попытке сохранить равновесие я уперлась рукой в стену.

Неожиданно накатило ощущение некой легкости. Казалось, я оторвалась от земли и парю в невесомости, хотя физически оставалась под душем. Сознание стремилось сбросить телесную оболочку, пока, наконец, не отделилось полностью. И я смогла взглянуть на себя, мокрую и обнаженную, со стороны.

Мой разум атаковали мысли и образы; они возникали вспышками как на внезапно ожившем киноэкране. Картинка получалась нечеткой и тусклой, словно в старом фильме ужасов, транслируемом допотопным проектором.

В нос ударил сильный, резкий запах затхлости, на глазах выступили слезы. Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к этой противоестественной вони? Может, и от меня начнет нести так же.