Это наше с ней фирменное приветствие. Я обрушила на сестрёнку шквал вопросов:

– Как вы? Ты себя нормально чувствуешь? Как твои родители?

Секундная заминка на том конце провода, а потом бодрый голос жены моего старшего брата прозвенел колокольчиком:

– А… да я терпимо! Влад весь в работе, пропадает в офисе днями и ночами. Ты же его знаешь: спасение мира, добра и справедливости! Я почти забыла, как он выглядит в трениках, – послышался оттенок грусти в голосе, но Ани мгновенно переключилась: – Мне удалось уговорить наших мам заняться скандинавской ходьбой, ты бы видела, какие они красотки в новенькой спортивной форме! У Натальи Семёновны такая попа, любая молодая девушка обзавидуется! Папа готовится к летнему сезону и задумал что-то масштабное в саду, знаешь, у него просто талант. А я… я чахну над переводами. Сейчас такая книга нудная, не знаю уже, как с ней разделаться поскорее: справочник дурацкий… – вдруг она притихла. – Мира, ты как там одна? Не нужно храбриться. Я знаю, что для тебя это тяжело. – Ани говорила не о переезде. – Ты ведь у нас лучше всех! И самая красивая! Да я бы с твоими ногами любой подиум покорила!

Милая Анита, значит, она всё знала, она догадалась, почему я сбежала в Ярославль. Несколько секунд обдумывала, что ответить, но потом вспомнила про мамин день рождения:

– Ани! Всё хорошо! Мне нравится моя берлога, спасибо вам за неё, и учёба, и будущая профессия. Кстати, мы скоро встретимся. Я ведь приеду на мамин день рождения и уже дала непреложную клятву Наталье Семёновне!

– Это будет очень круто! У меня столько идей!

Ани с каким-то рьяным преувеличенным энтузиазмом окунулась в рассказ о своих гениальных задумках. Я слушала, заряжалась теплом от этого маленького воплощения солнца, но в груди трепыхалась, загнанной в сети птичкой, тревога.

Мы болтали, наверное, целый час или даже больше. Распрощавшись, я запихнула телефон в карман толстовки. Вокруг меня было так пугающе тихо. Забралась с ногами на подоконник. Где-то внутри больно кольнуло. Посмотрела на своё отражение в тёмном окне. Закрыла глаза.

На моё семнадцатилетие мы шумной компанией Солнцевых и друзей пели песни в саду у родителей Ани. Часы давно перешагнули за полночь. Я всегда любила смотреть на них со стороны. Какие у моих братьев красивые, умные, целеустремлённые друзья, им под стать. Мне очень хотелось быть частью этого мира, стать среди них своей. Я сбежала тихонько в укромный уголочек, откуда виден весь сад. Пристроилась на деревянную скамейку, глубоко вдохнула ароматы тёплой летней ночи. Посмотрела на звёзды и, смакуя каждую картинку, каждую улыбку, впитывала счастливый вкус лета.

– Так-так, у нас тут именинница прячется! – рядом плюхнулся Стас.

– Нет, не прячусь, – с ним мне почему-то стало тяжело подбирать слова. Предательские бабочки в животе каким-то странным образом повредили мои речевые функции. – Люблю смотреть на звёзды.

Он обнял меня за плечи, одной рукой притянул к себе, дурашливо взлохмачивая мои волосы. Самый привычный и обычный жест, жест моего дорогого названого братишки, мальчика с апельсиновыми карамельками. Ничего особенного. Набравшись храбрости, прижалась головой к его грудной клетке, услышала биение сердца. Так мы и просидели вдвоём до рассвета. Когда небо начало светлеть, я заснула, и не было в тот момент во всём мире человека счастливее.

Утром обнаружила, что лежу на кровати в старой комнате Ани, которую она отвела специально для меня, прямо поверх покрывала, укрытая тёплым клетчатым пледом, в одежде, которая пахнет им.

Мы встретились только через неделю после дня рождения. Я сидела на ступеньках на крыльце родительского дома и пыталась собраться с духом перед тренировкой. На следующий день был назначен финал турнира. Если удастся выиграть, то мне обеспечено место в сборной. От стресса тряслись руки, я судорожно вытирала предательские слёзы.

– Эй, Кнопка, ты чего ревёшь? Неужели снова в «лыцали» не взяли? – рядом на ступеньки опустился Стас.

Он вроде бы говорил шутливо, но его взгляд тревожно меня изучал. Всхлипнула, я плачу всегда так некрасиво, и попыталась взять себя в руки:

– Нет, что-то нервишки шалят, – быстро вытерла нос рукавом фланелевой рубашки.

Стас обнял меня. Уткнулась в его плечо и теперь уже разревелась в голос. Он осторожно гладил меня по спине. Я вдыхала любимый запах. Мир вокруг исчез, не было ни звуков, ни ветра.

Подняла голову, чтобы сказать, что я уже в норме, и не смогла оторвать взгляда от его глаз. Тёплый молочный шоколад, бездонная вселенная. Он вдруг подался вперёд и коснулся губами моих губ. Моё сердце остановилось, а затем пустилось в пляс. Обняла его крепко, чтобы больше никогда не потерять. Но он резко отстранился:

– Мира, Кнопка, не надо!

– Прости.

Мне пришлось извиняться за первый в жизни поцелуй. Он быстро поднялся на ноги и практически убежал к машине. Стас уехал в московскую квартиру. А я так нелепо и отчаянно, по-детски наивно, ждала его возвращения до поздней ночи.

Турнир я помню плохо. Остались сумбурные картинки, да и те как в тумане. Финальный поединок был сложным. Соперница – само спокойствие, когда меня обуревали эмоции. Я запомнила только густое напряжение вокруг нас, которое можно было резать ножом. Лишь секундное промедление с её стороны, и мне каким-то чудом удалось взять золото.

Взглядом я нашла родителей на трибуне, затем и его. Он пришёл. Меня окружила толпа ребят по команде. Тренер похлопал по плечу, даже расчувствовался и по-отечески обнял. Я заметила, что Ренат Эдуардович рад моей победе, но почему-то непривычно встревожен. Услышала где-то неподалёку голос Ани. Но перед собой видела только Стаса. Он держал за руку девушку-блондинку.

Мама и папа меня поздравляли, что-то наперебой говорили. Но мне казалось, что бой ещё не окончен, что я вновь на дорожке. Укол. Моё сердце проткнули насквозь. Душа истекала кровью, но я была не в силах пошевелиться. Мы смотрели друг другу в глаза. В моих застыл немой вопрос:

«Почему?»

Люди окружили меня, отделяя от шоколадной бездны. У человека может разбиться сердце от любви? Может. Дальше полный провал в памяти.

Ночью поднялась температура. Скорая помощь увезла меня в больницу к папе. Операционная. Яркий свет. Миры больше нет.

Мои мысли разогнал стук в дверь. Кто бы это мог быть? Насторожилась и пошла открывать. На пороге стоял Артём.

– Привет, я пытался дозвониться, но было занято, а потом абонент не отвечал и я решил проверить, вдруг ты снова нуждаешься в герое.

Как всегда, его заразительная улыбка заставила и меня улыбнуться. Про себя медленно повторила:

«Как всегда?»

– Привет! Проходи, всё в порядке, я не услышала звонка. Ты голоден? Я ужасно хочу кушать, с утра ещё ничего не ела!

– Поддержу любой твой приём пищи, в любое время суток! – Артём уже знакомым движением повесил куртку и достал откуда-то из недр своих карманов мой любимый шоколад с орехами и солёной карамелью. – Это тебе!

Мы снова вместе хлопотали на моей кухне, Тёма расслабленно хозяйничал, увлечённо рассказывал о своей поездке и строительстве какого-то важного здания, я же с неподдельным интересом его слушала. Как всегда.

– Фух! Ну и денёк сегодня был! Вчера, как по заказу, обрушилась стена объекта, на который мы хотели нагрянуть с проверкой. Хорошо, никого из ребят не выдернули, а то малой кровью точно бы не отделались.

– Ого, ничего себе! Надеюсь, никто не пострадал?

– Да, нам повезло! Мы хотели выкупить это здание и соседнюю территорию для новой застройки. Теперь пусть подрядчик разбирается со своими специалистами и с тем, сколько они у него качественных материалов упёрли.

– Не думала, что всё может быть так опасно.

– На стройке сплошь и рядом такое. Расслабляться нельзя, бдительность терять тоже.

Потом мы смотрели телевизор, за окном уже стояла глубокая ночь, довольно странное время для гостей. Артём заграбастал мою руку, я положила голову ему на плечо. Как всегда. Так и заснула.