— Вот как? И каким же образом?

— Помните как я своими мотоциклами таскал за собою планер?

— Как же, прекрасно помним, — ответили они, уже догадавшись куда я клоню.

— Так вот, подобное можно сделать и с каким-нибудь быстроходным кораблем или катером. Соорудить на корме площадку для чайки, поставить катушку с тросом и телефоном и таскать по морю. Чайку надо будет сделать двухместной, так будет лучше. У судов мощностей намного больше чем у моих мотоциклов, так что с подъемом крыла сложностей не возникнет.

— Почему же двухместной? Вроде и один человек прекрасно справляется с управлением.

— Да, вот один и будет править, а другой высматривать в бинокль корабли и по телефону сообщать координаты.

— Гм, а идея хороша, — после секундной задумчивости произнес Старк.

— Хороша, только как все будет на самом деле? — засомневался Стессель. — А ну как не выдержит ваша конструкция и развалится в небе? Людей угробите.

— Сделаем усиленную раму, сложного ничего нет. Будет, конечно, тяжелее, но в данном случае это никак не скажется на планирующих свойствах. По сути это все равно, что воздушного змея за собою таскать, только им еще и управлять можно.

Они покивали головами. Сравнение было точное. И спустя несколько минут, посовещавшись, Старк выдал свое решение:

— Делайте свою двухместную чайку. Как быстро вы сможете ее нам предоставить?

— Гм, я думаю за три недели построим. Может и быстрее.

— Делайте. Мы ее испытаем и если она покажет свою эффективность, то купим у вас. Какова будет цена?

— Думаю, чайка без двигателя будет стоить две тысячи. Но я бы лучше ее вам просто так отдал, безо всяких денег. Только лишь прошу дать мне возможность самому побывать на корабле и участвовать в пробном запуске. И кинокамеру свою я хочу захватить, чтобы, значит, мне было, что показывать Императору и его супруге.

Моя идея понравилась и потому он дал свое согласие. Для меня потеря этих пары тысяч не критичная, зато я получал уникальные кадры, на которых после войны смогу как следует навариться. И опять же, киноотчет для Николая дорогого стоит. Но в первую очередь, меня волновало мнение вдовствующей Императрицы. Ведь именно на ее поддержку я решил сделать ставку. Она имеет громадное влияние на своего сына, а значит, через ее фигуру я смогу добиться очень многого.

— А что же по поводу воздушной разведки, — добавил Стессель, — то, думаю, это будет прекрасным подспорьем для нашего флота и наши корабли впредь будут более информированы о том, кто же там на самом деле ведет стрельбу…

И после этих слов Старк сдвинул брови и поиграл желваками. Намек коменданта был понятен всем — глупая гибель двух кораблей крейсера "Боярина" и минного заградителя "Енисей" больно сказалась на имидже флотских. Через несколько дней после начала войны, наместник, желая защитить подходы к портам Дальнего и Талиенваня, распорядился выставить минные заграждения и, следуя его приказу, командир "Енисея" положил мины, а утром следующего дня, продолжая работу, наскочил на собственное заграждение и подорвался, погубив, таким образом, и сам корабль и около сотни членов экипажа. На звук взрыва, думая, что японские миноноски снова подошли к нашим берегам, выдвинулся крейсер "Боярин" и, опять же, подорвался на уже выставленном минном заграждении! Экипаж в этом случае, конечно, спасся, да только корабль, вопреки ожиданиям капитана, не затонул, а остался на плаву, а потом и вовсе оказался прибит к берегу. Его хотели было снять и отбуксировать в Артур на ремонт, да только пока чесались, его опять отнесло в море, где он и погиб, по-видимому, опять подорвавшись на минном поле. Блин, да в сталинские времена обоих командиров этих судов расстреляли бы на месте без суда и следствия! Так что, подколка Стесселя была понятна — неумелые действия командиров и откровенная трусость одного из них не лучшим образом ложились на моральный облик всего флота. И Старк, выслушивая упреки, терпел. По слухам его отчехвостил и сам наместник, так, что тот выбегал из его кабинета с горящими ушами.

— Ладно, господин Рыбалко, с вашими летательными аппаратами на море все понятно. А что вы будете делать с воздушной разведкой, когда японцы высадятся на полуостров? Насколько я понимаю, ваша чайка с моторами испытывает некоторые трудности в полете и ей будет трудно выполнить длительную и тщательную разведку. Вот как долго ваш агрегат может держаться в воздухе и на какую высоту он может забираться?

Это спросил опять же Стессель. Он пытался понять, как ему оборонять крепость и подходы к ней.

— С моточайкой не все так просто, — сознался я, — наши двигателя слабоваты для уверенных полетов. Но мы работаем в этом направлении, и думаю, что в мы сможем создать новый аппарат способный прекрасно держаться в воздухе. А что по поводу разведки… Да, он для этого дела подойдет прекрасным образом. Будет достаточно и одноместного варианта… И, кстати, если у нас все получится наилучшим образом, то с самой моточайки можно будет на противника сбрасывать бомбы. Например, те же самые мины, что мы производим, если их скинуть на склады со снарядами, то эффект будет просто поразительным.

Для офицеров это было откровением. Ни о чем подобном они и не предполагали. Наступило минутное молчание, в ходе, которой я читал по их лицам осмысление данного факта, а затем Старк, первым подав голос, неуверенно возразил:

— Это же бесчестно…

— Что может быть бесчестного в том, что таким образом мы спасем, сотни наших людей? — по-еврейски кинул я в ответ. — И к тому же, свое бесчестие японцы уже продемонстрировали всему миру, когда напали на нас без объявления войны. Есть такая мудрая и точная пословица — как аукнется, так и откликнется. И она наиболее точно подходит к нашему случаю.

— Господин Рыбалко прав, — неожиданно поддержал меня Тахателов. — Мы будем сидеть в глубокой обороне, и японцы без особого труда нас зажмут. Не будет никакого бесчестия применять то, что поможет нам выстоять. Я бы, кстати, еще бы по проволочному заграждению и ток пустил.

— Ну да, ну да…, - задумчиво протянул Стессель, — еще и ток… Войны с каждым разом приобретают все более звериный лик. Глядишь, вскоре и пленным в их правах будут отказывать или, что еще хуже, брать их перестанут, а умерщвлять раненых и сдавшихся прямо на поле боя. Это, извините, уже не война получается, а какое-то варварство.

— Как это не печально, но мир все более ожесточается, — развел я руками. — Вспомните, как британцы буров подавляли? Помните их концентрационные лагеря? Так вот, это всего лишь цветочки будущего, настоящий ужас нас ждет впереди. И авиационная бомбардировка на этом фоне будет выглядеть не более чем адекватной реакцией на попытку уничтожения. Так что я не считаю подобное действие бесчестным и чем-то постыдным. Наоборот, постыдно не принять никаких мер для того чтобы сберечь подобным образом сотни наших жизней.

Старку мои слова не понравились. Он их принял на свой счет и потому, глянув на меня не добро, похоже затаил обиду. Ох, как бы мне это не аукнулось…

И вот после этого разговора, после непродолжительной дискуссии, Стессель со мною согласился и высказал желание приобрести мою моточайку для разведывательных целей. Что же касается авианалетов, то он в чем-то со мною был согласен, но не готов был так сразу принять эту идею. Ему нужно было время, чтобы ее как следует обдумать и смириться с моральной точкой зрения.

Потом наш разговор коснулся моих укреплений на горе Высокой. Стессель, после краткого словесного лавирования, скупо мне сообщил:

— Ваши укрепления мы уже осмотрели и пришли к мнению, что сделаны они более или менее грамотно. Не без греха, но в целом удовлетворительно. Стены и своды вполне могут выдержать попадания японских крупных калибров, сектора обстрелов определены правильно. Конечно, есть несколько нюансов, которые вы не учли, но мы их исправим. Надеюсь, вы понимаете, что ваши укрепления мы экспроприируем на нужды крепости?