— Я, собственно, так и думал. Ладно, за неимение лучшего варианта будем пользоваться тем, что доступно. Но я тут Данилу в Америке задание дал, и он постарается привезти сюда пару новых движков из тех, что сможет достать.
— Ого, это же просто замечательно, — заулыбался Святослав. — А чьи моторы-то будут?
— Какие сможет достать. Но, я просил, чтобы он пробовал от форда. Мы там прокатились на этом автомобиле и двигатель от него оказался достаточно тяговит. Оборотов там, правда, маловато, так что его только через ременной редуктор. Если движок по весу будет не слишком тяжел, то его можно будет применить вместо наших двух. Тебя, кстати, Святослав, в Питер-то забирать не будут?
— Нет, Алексеев только про Женьку говорил. Про меня ни слова.
— Ну, вот и хорошо. Значит, мы тут с тобой его и попробуем поставить. Лишь бы Данил его купить смог.
— Надеюсь, купит. А то вот ваша супруга привезла с собою новый мотор от Тринклера, да он оказался для нас неподходящь. Тяжел слишком.
— Ого, а я об этом ни сном ни духом. Что за мотор?
— Не знаем, Василь Иваныч, мы не разбираемся. Поняли только что четырехтактный и на четыре цилиндра. Массивный очень и для автомобиля должен подойти. Ну или для катера. А для нашего дела он не очень. Может тот от Форда нам подойдет?
Я пожал плечами:
— Может и подойдет. Но сперва дождаться надо. А что, этот новый движок он где?
— Так здесь же, на складе. Где же ему еще быть?
И они меня отвели в закуток, туда, где стоял массивный ящик. Крышка с него была сдернута и потому я, заглянув, убедился, что мотор и вправду будет для наших дел не совсем удачен. По виду его масса тянула килограммов на сто пятьдесят или даже двести, а размерами он был…. Ну вот я помню размеры движка от пятьдесят второго газона, так вот этот был раза в полтора больше. И корпус его отлит из чугуна, так что, похоже, что вес его даже еще больше. И куда мне его тут пристроить?
Позже я Маришку спросил, зачем она его притащила. На что она ответила, что эту бандуру ей всучил Козинцев со словами, что я должен был разобраться. И тут же вручила мне отпечатанную на машинке инструкцию к движку, которую я немедленно и пролистал. Что ж из нее выходило, что сей мотор теперь является нашей новой гордостью и, работая на бензине, он выдавал на четырех литрах объема около тридцати пяти лошадей. А это очень хороший показатель для данного времени. Оборотов, правда, маловато, но тут уж никуда не денешься. Для стандарта двигателей моей эпохи здесь не хватало научной и материальной базы.
Ну а после я у жены спросил:
— Что ты еще привезла от Мишки?
— Да, черт его знает. В Питере он прицепил к моему поезду опломбированный вагон, дал мне сопровождающих, вот с ним я сюда и приехала. Твой Мурзин его здесь разгрузил, а что там было, я не знаю. Железки какие-то.
— А списки он тебе не передавал?
— Да, были такие. Все у Мурзина.
— Ага, а он мне как обычно не сказал…. Ладно, Мариш, завтра у него узнаю. А сейчас….
Сейчас канун Рождества. Мои женщины где-то раздобыли елку и нарядили ее игрушками, мишурой и свечками. Поставили ее во дворе дома, поставили рядом столы и накрыли их разными закусками. На улице, конечно, легкий морозец, но не такой, чтобы схватывал все моментально, и потому еда могла стоять довольно долго. Сейчас вечер и уже стемнело. До полуночи несколько часов и приглашенные гости стали потихоньку подтягиваться. Все мои работники и мои знакомые, с которыми я завел дружбу за эти месяца в Порт-Артуре. Пудовкин пришел с супругой, Зверев тоже со своей половинкой. Кто-то из военных средних чинов, из тех, что до сих пор не обзавелись семьями. Многие из них не знали мою жену, и потому пришлось их представить. Ну а прежде, чем принимать гостей, я, отведя Маринку в сторонку, вручил ей подарок. Не стал делать так как было принято, сделал по-своему. Достал из кармана бархатную коробочку и с любовью вручил:
— С Рождеством Христовым.
Она охнула. С немым восторгом открыла ее и заворожено уставилась на сверкающую в огнях свечей брошь.
— Красота какая, — только и выдохнула она. Брошь и вправду была красива и денег я за нее заплатил немало. Если бы она не примчалась в Артур, я бы эти доллары потратил на что-то более приземленное, а так…. Мне не было их жалко, только иногда я думал, сколько же пудов консервов можно было выменять на такое украшение.
— Подожди, я сейчас.
Она убежала в дом. Затем через несколько минут вернулась, гордо неся на груди пальто приколотый подарок. Гости заметили блеск камней, оценили. А Маришка, подойдя ко мне, сказала:
— Раз ты мне раньше времени вручил, то и я тебе так же. Вот, это тебе. С Рождеством Христовым, — и жестом фокусника достала откуда-то такую же бархатную коробочку, только размером чуть больше. И я заулыбался:
— Что там, тоже брошка? Что-то тяжелое….
Она хитро улыбнулась. Лишь вздернула в нетерпении бровки, мол — смотри уже и восторгайся. Я эту коробочку открыл и на свет божий показалась…. Нет, не брошь…, показался массивный золотой набалдашник, по форме схожий с рукоятью моей трости, на плоской части которого драгоценной лазурной эмалью были выведены мои инициалы — "В.И.Р.".
— Боже, Марин, — мне только и оставалось что охнуть.
— Это для твоей сабли, — пояснила она. — Истомин мне посоветовал. Говорит, что несолидно тебе с простой тростью ходить. Вот и съездил в Киев, там у мастера размеры забрал, а в Фаберже по ним и сделали тебе такую красоту. Нравиться?
— В Фаберже? — обалдел я. — Конечно нравится! Только как же я ее поставлю?
Подошел Мурзин. Видимо он слышал наш разговор, потому безо всякого стеснения, вставил:
— Я мастера здесь хорошего знаю, он вам поможет.
— Ювелир или оружейник?
— Ювелир, конечно же. Из жидов. Он все вам сделает как нужно и возьмет не очень дорого. Хотя, — он на секунду задумался, — с вас-то он возьмет как надо. Но и сделает быстро и качественно, комар носа не подточит.
— Что ж, прекрасно. Завтра же и отдадим, — сказал я, отдавая набалдашник Юн. Та спрячет его до нужного момента, сохранит. А после обратился к своим гостям: — Господа, предлагаю в канун светлого праздника стрельнуть в небо хорошим шампанским, — и, не дожидаясь ответа, сам взял в руки пузатую бутылку. Сейчас сочельник, канун Рождества. По сути — тихий семейный праздник и последний день поста. И я в данный момент сильно отхожу от традиций и праздную его как сам привык праздновать Новый Год — шумно и весело. Впереди новая эпоха, впереди война, революция и много-много крови и печали. Так зачем сейчас грустить, еще успеется. И меня поддержали, с весельем подставили под льющееся шампанское хрустальные бокалы и выкрикнув громкие тосты за светлый праздник, выпили.
На второй день после праздника мне предстояло-таки разобраться с тем, что отправил мне в грузовом вагоне Мишка. Мурзин, который ведал его разгрузкой, отдал мне списки, и я, углубившись в его чтение, стал удивляться:
— Ага, двести пудов серной и сто соляной кислоты…. Годится. Так, двигатель Тринклера, помню такой, видел уже…. Корпуса мин со взрывателями, две тысячи штук…, что-то мало, и сами взрыватели количеством десяти тысяч. Так…, мопеды двадцать пять штук и разные запчасти. А зачем он их мне прислал? Я и старые продать еще не все успел, а война уже почти началась. Ладно, разберемся. Так, а вот это что? Каски?!
Мурзин кивнул:
— Да, каски. Железные с ремнями и подбоем.
— Семьсот штук. А почему так мало? Ага, каски без подбоя и ремней в количестве трех тысяч штук. А их-то он зачем мне прислал?
— Не знаю. Может, не успевал у себя их сделать, вот и отправил. Все же клепать металл вам здесь не надо будет, а ремни присоединить никаких сложностей. Я уже узнавал, мастера готовы взяться за пятьдесят копеек за штуку, это если ремни не из кожи и без подбоя. С подбоем дороже.
— Получается полторы тысячи? Ладно, годится. Деньги на это дело найдем. Подбой здесь и не нужен, лишний он. А ты можешь мне показать эту каску? Она рядом?
