— Вы все еще моя помощница, Дарья! И в полной зоне моей ответственности, — он будто давил своим голосом, приказывал, неистово требовал подчинения и ответа!

Помешательство полное! Слилось настоящее и прошлое в голове, стирая грани и рамки! Она как потерялась в этой темноте, утратила связь с реальностью.

Только вот Дарья, несмотря на нахлынувшие эмоции и такие объемные ощущения, еще не готова была прошлую тему закрыть. Он ее обидел!

— Вспомнили вдруг? — фыркнула. — Вы это признаете, только когда вам удобно! И почему так уверены, что дело не в вас, полковник?! Сами меня отправили от себя подальше, — проворчала… уже не так напористо, конечно.

У самой голос упал, низким стал, дыхание не хватает отчего-то. Мысли метались, сложно стало подбирать слова, да и события терялись, путаясь в связях и последовательности. Темнота все же… не пугала, совершенно нет, рядом с ним ей ничего не было страшно. Но кардинально изменяла восприятие.

— Всегда в других легче причину найти? Вы идеальны и ошибок не совершаете, да?! — вроде как упрекнула, хотя отчаянно искала в себе силы назад отступить…

И так же отчаянно проигрывала разумному, не в силах противостоять какому-то нереальному протяжению между ними! Это даже с магнитом не сравнить! Нечто несоизмеримо большее… Как гравитация земли… Или влияние Луны на все земные океаны и моря… Неотвратимо!

Словно точно часть ее души с его навеки связана.

А Гутник суставами вдруг хрустнул, сжав кулак, и будто с опустошением неким выдохнул.

— Значит, все-таки я виноват? — произнес глухо и отрешенно.

И так мощно ей отозвалось той болью, что прозвучала в этой простой фразе! Самой невыносимо стало.

Ну вот как так?! Вся злость словно схлынула, опала, оставив только необходимость сделать все, чтобы он себя не корил из-за нее. Сил же не будет выдержать его самобичевание!

Знает ли? Понимает ли он, насколько они важны друг для друга?!.. И как поднять такой вопрос — ни единой идеи! Еще чуть вперед подалась, прижавшись лицом к его шее вдруг. Воротник мундира давит в подбородок. Но выше Даша виском, щекой ощущает его жаркую, чуть колючую кожу.

Что происходит?! Что они оба творят?!

Стук пульса полковника… Резкий, тяжелый выдох. И настолько жадный вдох, что колени ослабли, в животе разлилось пылающим жаром внезапно!.. Сама задохнулась, облизнула пересохшие вдруг губы, кажется, его кадык задев кончиком языка.

Солоноватый привкус ударил в голову сильнее, чем алкоголь мог бы!

Тяжело самой вдохнуть, грудь сдавило будто бы, в животе узел, словно необъятное в примитивный объем вместить пытается! И в промежности вдруг тяжело и влажно, тревожно горячо… непривычный голод плоти пробуждает.

Никогда так ни на кого не реагировала в жизни!.. Что и не удивляет теперь.

А его ладонь уже ее затылок накрыла, чуть давя, будто Гутник закрыть ее от какой-то угрозы своими руками пытается, всем собой обернуть.

И все та же темнота вокруг… Только им уже света и не надо, кажется. Решились бы на подобное пусть и при тусклом, но освещении лампы? Сомневалась…

— Олег… — сорвалось с губ само. И сама же смутилась, совершенно не представляя, как он отреагирует. Ведь маловероятно, что и он что-то осознает, помнит. — Геор… — но не успела отчество добавить.

Полковник, похоже, также утратив контроль над ситуацией, вдруг жадно, тяжело надавил на ее шею, затылок. Буквально вынудил Дашу приподняться на носочки, подчиняясь этому движению. И, черт знает как сумев наощупь найти, сам наклонился, с алчностью, с силой припав к ее губам!..

Глава 17

Он сошел с ума.

Другого объяснения не существовало. Двинулся разумом окончательно и бесповоротно! Иначе как осмыслить, что, вопреки всем своим решениям и точному знанию верного и правильного — творил в этот момент?!

Более того, он не мог, а самое ужасное — не хотел (!) искать ни единой причины, чтобы остановиться!

Его словно одурманило нечто! Околдовало, забирая волю и логику, оставляя в опустошенной душе только невыносимую потребность в Даше.

И сейчас Олег просто тонул в ней! В тепле ее кожи, в мягком ощущении дрожи женского тела, притиснутого к нему настолько сильно его же руками, что оба становились почти единым целым!

Хорошо… Олегу было настолько чертовски хорошо! Почти невыносимо… Но он ярко осознавал, что ни за что в мире от этого ощущения не откажется. Не после того, как три последних дня просто подыхал, не имея даже варианта всего лишь на нее взглянуть.

«Бл*! Какого греба*ого дьявола он делает?!" — в голове прострелило отдаленным отголоском логики.

Этого уже не списать на случай или трактовку. Все предельно очевидно, и плевать, что в полной темноте происходит… И как он перед ней это свое безумие оправдываться станет? Ведь свое положение и перевес возраста использует, как ни крути, вместо того, чтоб вовремя ситуацию остановить.

Но Гутнику без разницы внезапно! Все безразлично, кроме ощущения, что она к нему впритык. Его губы на ее губах, жадные, давящие! Дыхание Дарьи пьет так, словно из-под воды выбрался, задыхаясь, и только она спасти может.

Тело, успевшее забыть, похоже, что еще полчаса назад каждой клеткой подыхало, внезапно воспряло, ощущая себя живее всех живых!

И дело не только в налившемся до боли члене. Черт, это было всего лишь двадцатой частью всех ощущений! Олега как током пробило по каждому нерву, в каждой клетке — кобальтовой дугой прожгло! В малейшем сосуде будто огненная лава струиться начала, заставляя пылать мышцы, обжигая кости этим атомным пульсом энергии!..

Он знал, каково это — гореть заживо. Действительно знал…

И сейчас чем-то напомнило — отозвалось. Жгучей болью отдалось по спинному мозгу, но совершенно иной… Диким голодом неудовлетворенности, какой-то безумной, неистовой потребности, выжирающей его изнутри!

Однако в этом огне, который его возле Дарьи охватывал, Олег был готов пылать вечно, истлевая до самого пепла! А потом воскресать… И заново! Долбаный феникс!

Но и тогда не выпускать ее из своих рук! Ни за что в жизни, казалось сейчас, не сумеет уже от нее оторваться.

Его поглощало, одурманивало их простое соприкосновение губ и тел, плевать, что через одежду! Четкое осознание — останавливаться поздно, и дальше все будет только ближе, плотнее, кожа к коже…

Жарким дыханием, выступившей испариной, которую он жаждал бы с ее дрожащего тела слизать!..

И Олег словно всем собою обхватить Дашу пытался, поглотить, не в состоянии сдать назад! Мог бы — разодрал бы себе сам ребра и ее запихнул в эту проклятую пустоту, где годами только глухая стена была. А последни три дня — чертова туча боли после каждого сна, и какая-то дикая тоска… В свои мышцы впаял бы Дашу, в кровь, в кости!..

Но ведь в том и дело, что не мог он ничего такого. Никакого права не имел, если вспомнить про логику. Только и с памятью сейчас большие проблемы!

Какой-то греба*ый дурдом! Кроет почти невыносимой нуждой, рвет глотку… Больше, сильнее обнимать надо! Целовать с безумной алчностью, чтоб не исчезла, не забрал никто! Потому что его она! Плоть от плоти, казалось, дыхание от дыхания.

Однозначно обезумел. Бесповоротно.

Давяще, властно, мощно губами Дарьи овладевает, прикусывает, втягивает в себя, в каком-то совершенно бесконтрольном порыве, языком в ее рот уже ворвался…

И понимает же, что испугать может, что ни х*ра адекватного в его поведении нет…

Но ведь и она к нему тоже тянется!.. Чувствует, как отзывается на каждое движение, сама прижимается сильнее. Обхватила руками его плечи…

Или кажется? Освещения нет, ни фига не понятно… А вдруг просто на ногах устоять пытается? Или его отталкивает, а Гутника так накрыло, что не улавливает?.. Реально неадекватный же в этот момент.

Да нет же!

И потом, может, и ей темнота помогает иначе его воспринимать, не видно же шрамов… Хотя Даша и так те видела уже, и не испугалась вроде ни разу.

Черт! Надо остановиться! Хоть какое-то подобие адекватности ситуации вернуть. И плевать, что при одной мысли об этом все тело будто в ломке, судорогой сводит. Как пережил три дня не видя даже? В данный момент это колоссальной загадкой казалось.