— Тихо, тихо, — она зажимает мне рот рукой, — ты чуть не попалась, он идет сюда.

Я, кажется, не дышу. Мои глаза невольно натыкаются на Клима. В данную минуту он продвигается к машине, на ходу стаскивая с себя мокрую футболку. Я не знаю, куда деть глаза, даже на минуту забываю о своём бесшабашном поступке. Точеный торс, мускулистые руки и низко сидящие спортивки, заставляют меня резко втянуть ртом кислород. Он замирает на месте, и я вижу лишь его напряженную спину.

— Сука, — хрипит он, сжимая кулаки, и я, ненароком, отступаю назад, цепляясь за корягу, с визгом лечу в кусты.

ГЛАВА 4

Сердце отплясывает чечетку, и я цепляюсь за какую-то ветку, поднимаясь на ноги. Смотрю на притихшую Еву, она усиленно жестикулирует, пытаясь что-то мне сказать, и стираю кровь со своего колена.

— Выходи, я знаю, что ты здесь, — слышу я разъярённый голос Клима. Поморщившись, ругаю себя, мысленно, на чем свет стоит.

— Ева, уходи! Я сама с ним разберусь, — шепчу притихшей подруге и, поправив задравшуюся кофту, иду на свет.

Он явно взбешён и настроен на расправу. Смотрю на его голый торс и усиленно вздымающуюся грудь, и понимаю, что я его разозлила не на шутку. Не имею ни малейшего понятия, что делать и что говорить, поэтому просто молчу, стараясь не выказать страха. Что у него на уме я не знаю, но сейчас, чертовски, его боюсь.

— Я знаю, что это сделала ты, можешь даже не отрицать, — чеканит он, двигаясь в мою сторону. По инерции отступаю назад, но он одним рывком преодолевает, разделяющее нас расстояние и больно хватает меня за руку.

— Отпусти, сумасшедший, — выкрикиваю я. Запястье опоясано огнём, но он не спешит ослабить хватку. Я кручу головой, уже готовая закричать и позвать кого-то на помощь, но рёв толпы и все внимание молодежи обращено совсем не нас.

Его ноздри раздуваются, кажется, ещё немного и из глаз Клима посыплются искры, до такой степени он разъярён.

— Ты разукрасила мою машину.

Лицо Клима в миллиметрах от моего. Он сверкает своими глазами и мне, на секунду кажется, что это не человек, а разъярённый зверь. Бежать — как стоп-сигнал звучит в моей голове, и я вырываюсь, но он, как беспомощную куклу, притягивает меня к своему телу.

— С чего ты это взял, у тебя есть доказательства? — Выкрикиваю я, ему в лицо. Он сжимает челюсть и с ненавистью смотрит на меня.

— Что ты делала в кустах? Явно не погулять вышла.

— Да мало ли что можно делать в кустах. Ты больной, Клим, отпусти мою руку, немедленно.

— Ну уж нет, не дождешься, — проговаривает он, хищно ухмыляясь, и тянет меня к машине.

Рывок! И резкая боль простреливает все тело. Еще рывок и слезы брызгают из глаз. С каждым новым его шагом я упираюсь назад, но он, как бесчувственный робот, продолжает с силой тянуть меня за собой.

— Ты, как надоедливая букашка, все время путаешься под моими ногами, — произносит Клим, открывая свою разукрашенную машину и швыряя в лицо мне эти слова, — Как же так его высочество королеву обидели, ты слишком много мнишь о себе.

— Если есть на свете такие идиоты, как ты, пытающиеся меня постоянно задеть, таким как я это надоедает, — огрызаюсь я.

Он буквально нависает надо мной, и я задерживаю дыхание. Не знаю куда деть свои глаза, так-как он слишком близко. Его аура и запах окутывают меня. Мне ничего не остается, как самой забраться в его машину, лишь бы не чувствовать его настолько мощно и всепоглощающе. Он со всей силы хлопает дверьми, и я подпрыгиваю на месте. Смотрю, как он обходит машину и забирается внутрь, и оглядываюсь в заднее стекло, в последней надежде позвать кого-то на помощь. Слой краски не дает мне ничего рассмотреть.

— Знаешь, я тебя недооценил, — говорит Клим, на удивление спокойно, — помнишь местную байку о девушке, спрыгнувшей из окна.

Мое тело моментально покрывается мурашками, и я, в шоке, перевожу на него свой взгляд.

— Что у тебя на уме?

— Не бойся, Дана, я не какой-нибудь маньяк, убивать тебя даже не было в моих мыслях, — хриплый смех вырывается из его горла, и я нервно закусываю губу.

— Я не верю во всю эту чушь, и в эту легенду тоже.

Клим вздыхает и заводит двигатель. Наблюдаю за тем, как он отбрасывает челку назад, и выруливает на дорогу, резко отворачиваю лицо. Не желаю на него смотреть, так как его магнетизм заволакивает полностью. Становится очень сложно игнорировать тянущие ощущения внизу живота.

— Легенда гласит, что тридцать лет назад одна прекрасная девушка Луиза, из богатой семьи, полюбила простого рабочего, — хрипит он, посылая снова мурашки по моему телу.

— Не продолжай, я знаю эту сказку.

— Но родители этой девушки были против этих отношений и заперли девушку в Монастыре. Ее отец был очень влиятельным человеком и не смог примириться с выбором дочери, — продолжает говорить он, а я затыкаю уши. — Тогда она сбегает из монастыря и встречается со своим любимым в том самом доме, на девятом этаже. Они совершают грех в одной из комнат, и после ночи любви девушка выбрасывается с девятого этажа, лишая себя жизни. Легенда гласит, что если парень с девушкой займутся любовью в этой комнате, то они примут этот грех на себя.

Машина плавно тормозит около старого дома и я, выдохнув, поворачиваю голову, и смотрю прямиком в его глаза. Клим выглядит непринужденно, его темные глаза, казалось, светятся в темноте, такое ощущение, что мы остались одни в этом мире, только он и я. Тишина давит на уши. Он наклоняется и проводит рукой по моей щеке. Его губы совсем близко.

— Ты веришь во весь этот бред? — Говорю ему прямиком в губы.

— Я нет! А ты веришь, я читаю этот страх в твоих глазах.

— Клим, пожалуйста, я не знаю, что у тебя на уме, но давай все решим миром.

— Нет, ты слишком далеко зашла. Выходи из машины.

Я вырываюсь из странного транса и воздействия его глаз.

— Ты же не потащишь меня в этот дом.

Он снова ухмыляется. — Сумасшедший, тебя нужно лечить, — мой голос, неестесственно, сиплый.

— Выходи сама, Дана, иначе я применю силу. Ты же не хочешь этого? — Угрожающе произносит он.

— Ты маньяк.

С силой дергаю дверь и охаю от очередной боли в запястье. Кажется, я вывихнула руку, пытаясь сбежать от него. Пульс громыхает в ушах, когда я выхожу наружу.

Мне не убежать… Самое страшное, что эта игра начинает мне нравиться, и я страшусь своей реакции на него. Знаю, что где-то километр разделяет нас от всеобщего веселья и как бы я не пыталась, мне не докричаться ни до кого.

— Вот видишь, рядом был небольшой кессон. Я каждый день после учебы приходил разбирать его, вот этими руками, — он поднимает руки вверх, и я смотрю на его ладони, покрытые мозолями, чувствуя, как меня начинает трясти, — трудился, лишь бы накопить на эту машину. Но одна богатая выскочка даже не подозревала об этом. Ей с детства все приходило на блюдечке, с золотой каемочкой.

— Клим, я не знала, прости…

— Иди вперед, Дана.

Я оборачиваюсь и смотрю на темное здание. Ужас сковывает меня изнутри. Делаю несмелые шаги, ощущая его дыхание сзади, и захожу внутрь. Пульс снова забился, невыносимый жар пробежался по моему нутру. Я чувствую его кожей. Поднимаюсь по лестнице и не понимаю, почему не борюсь. Не вырываюсь и не бегу назад, а как ненормальная преодолеваю ступень за ступенью.

— Что, если тут все обвалится?

— Ничего такого не будет, дом еще крепок, как никогда. Замираю на третьем этаже и выравниваю дыхание.

— Зачем мы туда идем? И за что ты так меня ненавидишь?

— Мне просто надоело возиться с тобой. Тебе не тягаться со мной, Дана, в следующий раз десять раз подумаешь, прежде, чем пойти мне мстить.

— Ты же не будешь меня насиловать? — Господи, что я говорю.

— Я не насилую девушек, только если они сами попросят меня о такой услуге.

Я слышу его хриплый смех.

— Никогда … слышишь никогда, — выкрикиваю я, поднимаясь выше. Эхо моего голоса посылает очередную дрожь.