— Алё? Леди, я так раз вас слышать! Вы себе не представляете! И вы же точно не сердитесь на нас больше?

— Тише, тише, солнышко, не тарахти. Почему я должна на тебя сердиться? Разве мы утром этот вопрос не прояснили?

— Нууу… А вдруг всё же?..

— Вот теперь я сержусь. На твою неуверенность в моём слове. Снова.

— Ох… Простите, леди!

— Прощу, не сомневайся. Условия ты знаешь. Ты уже дома?

— Да, конечно, а Олега ещё нет.

— Я в курсе, он рядом со мной едет. Собери вещи на пару дней. На себя и брата. И приезжай ко мне домой.

— Ага… Подождите… С вами? Вы вместе?!

— Что тебя так удивляет? Вы оба мои нижние, почему он не может быть со мной?

— Но… Вы обещали…

— Что?

— Не проводить с кем-то одним сессии без другого!

— И? Я нарушила слово?

— Но он с вами!

— Радость моя, что я слышу? Ты пытаешься контролировать мои поступки? Определять, с кем мне можно находиться рядом, а с кем нет?!

Сдавленный шипящий вздох…

— Нет! Ох, простите, я не хотел…

— Вадик, бегом собирать вещи, и ко мне! Не увидишь машины Олега на стоянке, жди в своей, пока не подъедем. И чья-то задница сегодня получит по полной.

— Да, леди. Ещё раз простите!

— До встречи.

Раздражённо проведя по экрану, Лира разорвала связь и прикусила губу. Олег сидел тихо и наблюдал за Верхней, пытаясь понять.

— Почему ты его обманула?

Резкий поворот головы в его сторону и изумление в серых глазах. Настолько сильное, что он невольно отвёл взгляд. Лажанулся? Как и Вадик?

— С ума сойти, сколько с вами проблем! Это где ж я нашего бедненького мальчика обманула?

— Ну… перед отъездом из офиса… Разве это не элемент сессии?

— Вот же два дурика необразованных! Олег, то, что было недавно, не сессия. А элемент утреннего наказания. Вернее помощь после него. Надеюсь, само наказание-то ты за сессию не считаешь?

Он мотнул головой, но взгляд не поднял и рефлекторно закусил губу. На какое-то мгновение такая мысль возникала. Прошла, правда, но некоторые сомнения всё же остались. Действительно глупые, как он сейчас понимал.

— О Боже… Я вам непременно лекцию прочитаю, чтобы поняли разницу между сессией, игровым наказанием и настоящим, за косяки. И будете мне потом её наизусть рассказывать!

— Прости…те.

— Ой, хватит. Ты снова мечешься между обращениями. Мы же уже прояснили, что у нас сейчас обычные отношения.

— Да знаю, — его самого раздражали эти внутренние метания и неспособность понять себя. — Но когда ты такая… сложно реагировать по-другому.

Теперь на него глянули с интересом.

— Привык?

Он криво усмехнулся. Над самим собой, в общем-то, смеясь.

— Скорее, покорился воле одной привлекательной дрессировщицы.

— Батюшки, что я слышу? Олежек, ты со мной флиртуешь?

— Пытаюсь, кажется…

На несколько долгих минут в салоне повисла тишина, оставляя только шум кондиционера и звуки улицы где-то на заднем фоне.

— И что? Тебе это не нравится? — на его вопросительное «ммм», Лира фыркнула. — Статус покорившегося дрессировщице.

— Ох, ты же сама всё видишь и знаешь! Или нужно, чтоб я озвучил?

— Помнишь про начатое «а»?

— Угу. «Бэ». Я пока не совсем разобрался, но скорее всё же да, чем нет.

Снова молчание. И когда уже казалось, что признание так и зависнет в воздухе, Лира протянула руку и взъерошила ему волосы.

— И меня это очень радует, солнце. Правда.

Вадим сидел, судорожно сжимая трубку в руке. Идиот… долбоящер… Ведь только вчера же упрекал Олега, что тот не умеет держать язык за зубами! И вот сегодня, сам… Разозлил, да на вчерашний олегов косяк. Ой, что будет… Парень инстинктивно вжал голову в плечи. Бедная его попа. А может, и не только она.

Но почему Олег с леди?! И где он весь день был? На работе, или… Куда едут? Хотя нет, это как раз понятно. Тогда: откуда?

Как-то ни вчера, ни даже сегодня утром, когда понял, что брат не возвращался ночевать, даже мысли никакой левой не возникло. Где он, что он? Может, всю ночь под дверью квартиры просидел, пытаясь вымолить прощение? Лира вечером была очень зла, и ему казалось, что вполне способна на такие действия. Да и утром сказала, что как следует Олега наказала. А сейчас вот, едут вместе, и голос абсолютно довольный. Что он мог подумать?!

Но вспылил точно зря. Надо было потом из Олега всё вытряхнуть. Пытаясь изгнать из памяти довольные интонации леди, Вадик принялся быстро собирать вещи в сумку. Наскоро и кое-как всё покидав, выскочил из квартиры и захлопнул дверь. Добравшись до машины, завёлся и рванул с места, притормозив только на оживлённой улице. Время на дорогу ушло прилично, и когда он добрался до знакомой стоянки, олегов монстр уже там обретался. Ну хоть ждать и нервничать не придётся.

Буквально взлетев на нужный этаж, Вадик с бешено колотящимся сердцем нажал кнопку звонка. Щёлкнул замок, но больше ничего не произошло, и он дёрнул ручку на себя, тут же входя и снова захлопывая дверь. Пальцы разжались, сумка глухо упала на пол, а колени подкосились, роняя тело к ногам недовольно нахмурившейся леди.

— Встань, Дик, — спокойный голос ничуть не вязался с грозовым, давящим ощущением, исходившим от Верхней, — у тебя пять минут на раздевание. И приходи в игровую.

Бедная, бедная его попа… С другой стороны — пусть. Чтобы выбило из головы дурные мысли и ревность. Для которой, может быть, и нет повода. И на которую он вообще-то не имеет никакого права, вот только эмоции сложно сдержать.

За прошедшее время с наличием Олега в их отношениях с Лирой он смирился. Почти. Но лишь потому, что право ублажать тело леди принадлежало исключительно ему. И теперь, от одной только мысли, что брату тоже будет позволено прикасаться к желанной плоти руками, губами, языком… Перед глазами потемнело, и он затормозил, резко встряхиваясь. Уже посреди лестницы на второй этаж и голый. Нет, воображение просто расшалилось. А если нет? Ведь почему-то голос леди по телефону был такой невероятно довольный…

Остановившись перед нужной дверью, Вадик постарался выкинуть лишние мысли из головы. Ни к чему себя накручивать заранее. Но стоило шагнуть за порог, внутри всё перевернулось — не показалось! Олег стоял посреди комнаты на коленях, так же обнажённый, опираясь на вытянутые руки. А Лира сидит на его спине, закинув ногу на ногу. В одной полурасстёгнутой рубашке с короткими рукавами и с голыми ногами! В голове огнём полыхала мысль: в белье хоть, или нет? А ещё её пальцы задумчиво-небрежно поглаживали олегову задницу. По достаточно свежим следам порки.

Он судорожно втянул воздух, и леди подняла на него взгляд, а потом, словно прочла мысли, прищурила глаза. На деревянных ногах Вадик дошёл до ошарашившей его композиции и рухнул сначала на колени, а потом и полностью распластался грудью по полу, вытянув руки по бокам от головы.

— Неплохо, мальчик, неплохо. Но я не только слышала сегодня от тебя обвинения и претензии — необоснованные! — а ещё и прямо сейчас видела… Ревность, правда?

— Простите, леди.

— Простить можно то, в чём раскаиваются. В тебе я раскаяния не вижу.

— Я… я не знаю. Не могу справиться.

— Дик, ты знаешь, что такое ревность?

Он вздрогнул от неожиданности.

— Ну… ревность… это ревность. Нежелание делиться.

— Правильно. А чем не хотят обычно делиться? Это не вопрос, не напрягайся. У нас ведь был уже на эту тему разговор, но недостаточно подробный, как оказалось. Ревность, драгоценный мой, это проявление собственничества. Потому что делиться человек не хочет тем, что ему принадлежит. Так скажи мне, мальчик, разве я принадлежу тебе?

Вдоль позвоночника сыпануло морозом от ставшего вдруг угрожающим тона. Но больнее всего было от холода в голосе, равнодушия. Он понимал, нарочитого, а всё равно больно. И страшно. Что этот холод не уйдёт. Вадик слишком привык быть желанным и купаться в тепле леди, которое та щедро изливала на него.

— Н-нет…