«Да что этот Олег понимает!» — думал меж тем Вадим. Натурпродукт, мля. Нафиг бы ему такой продукт сдался? Дело не в натурализме. Ложиться под другого мужика? Увольте, он не пед… не гей. Даже ради ублажения любимой девушки. На то они и табу. Хотя отношение старшего к требованиям Лиры неслабо удивило. Так-то она сказала, что выбора у него не будет, кроме как подчиняться. Но не настолько же, чтобы прям против воли что-то делать? Она ж сама говорила… А может, Олег просто сам хочет, чтоб его так унизили, раз не планирует особо сопротивляться? Хрен знает. Да и тараканы у всех свои.

Его личные — млели от одной мысли, что он будет таким образом принадлежать женщине. Не любой женщине, разумеется, и даже не любой Верхней. Во всяком случае, пока он никого, кроме Лиры, в этой роли не представлял. Это ж настолько полная принадлежность, насколько вообще возможно! Да при одной только мысли узел в животе отзывался тягучей сладостью, а член моментально тяжелел. Главное даже не ощущения, а то, что Лире это нравится. И он хотел доставить ей это удовольствие. Вот как такое объяснить этому… мазохисту?

Ладно, каждому своё. Махнув рукой на заморочки брата, Вадим с сомнением посмотрел на тонкую стопку листов. Нехилый список. Оставить на завтра? Имеет смысл, да и поздно уже. Разве что только одним глазком пробежится, так, ради ознакомления?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В итоге уснуть получилось лишь под утро, а изучил только один лист из пяти неполных. Мелким шрифтом, ага. Господи, где Лира всего этого набрала? Ах да, вездесущий интернет. Но и там информацию приходилось порой искать натурально по крупицам. А с чего бы он ещё так медленно продвигался? Прежде чем отказываться или желать, надо же понимать, о чём речь. Вот и приходилось рыться… во всемирной свалке. Вот уж название, точно отражающее суть. Но в конце концов организм не выдержал, отключился. Хорошо, что целый выходной впереди!

В воскресенье Олег только и делал, что тихо офигевал — несмотря на весь свой опыт в Теме (видимо, не такой уж и богатый), список, присланный Лирой, очень часто вгонял его в краску или ступор. И так же часто во время чтения действительно возникало желание поставить красный крестик напротив чего-то… совсем уж непотребного. Но он, помня слова девушки, тщательно прислушивался к себе. И, если не чувствовал явного отвращения, со вздохом переходил к следующему пункту. Долго раздумывать над тем, как бы пометить то, что вызывало страх, но и какие-то смутные шевеления в душе, не стал — просто ставил синие галки. А уж если попадалось совсем непонятное-незнакомое, отмечал вопросиками карандашом. Потом загуглит. Да уж, неделя предстояла весёленькая.

Самое отвратное, что напротив использования страпона в списке уже стоял зелёный плюсик. Как она и говорила — обязательное условие. И что Вадька в этом нашёл? Хотя, он же не пробовал, вдруг после первого же опыта передумает? Интересно, как Лира в этом случае себя поведёт? Вот она хочет, а у Вадьки табу? Про себя Олег даже не думал. Для него-то условия не такие щадящие. Хотелось бы избежать, если честно, но увы. Придётся терпеть.

С другой стороны, в душе, именно так и хотелось, чтоб сразу и пожёстче, чтоб взяла за яйца, и ни вздохнуть, ни выдохнуть без разрешения. И где-то глубоко-глубоко внутри начинало расти восхищение этой девушкой. Интересно, оно уже относится к сабовости, или ещё к мазохизму?

Начало недели прошло… познавательно. А Вадька всё-таки малолетка: носился со своим списком, как с писаной торбой, таился. И нафига? Всё равно ж с Лирой потом вместе обсуждать будут. Эта мысль достучалась до братца к среде. И то хлеб.

— Олег… Списками будем обмениваться?

— Любопытствуешь? Но я в общем-то не против.

И они обменялись листами. Первый, кстати, был самым интересным. Судя по тому, что практики перечислены не по алфавиту, а сразу шло всё, названное Лирой в прошлый раз как предпочтительное, тут отражены как раз её кинки. И сразу в глаза бросился пункт об однополом сексе. Не потому, что напротив него стоял жирный красный крест, хоть именно на первом листе их было совсем немного (Вадик тоже помнил, что о предпочтениях говорила Лира). Просто сразу после крестика той же красной пастой в скобках было подписано: «Если с проникновением в принимающей позиции».

Вот шельма мелкая! Таки выполнил угрозу — на такую оговорку Верхняя обязательно обратит внимание. Даже задница фантомно засаднила в предчувствии. Но ведь так-то Лира и не называла это в предпочтениях… Это он просто слышал, что бывает. Вдруг обойдётся? А, поживём — увидим. Он настолько углубился в чужой список, что заданный тихим, каким-то растерянным голосом вопрос прозвучал совершенно неожиданно, заставив вздрогнуть.

— Ты не вычеркнул найф-плей. Не боишься?

Мазнув взглядом по строчкам, понял: Вадик — вычеркнул. Смешной. Никто ж не собирается их натурально резать. Но тут уж Олег ему точно ничего ни подсказывать, ни объяснять не будет. Пусть Лира сама — сказала же, что берёт за них ответственность. Да и вдруг он думает одно, она — другое? К тому же, как бы он ни насмешничал, у самого под ложечкой появляется тянущее чувство, стоит только представить опасное холодное прикосновение. Но от того не менее желанное, кстати.

— Боюсь конечно. Но это слишком сладкий страх, чтоб отказаться, Вадь.

Брат передёрнул плечами и уткнулся носом в листы. А на следующий день, скинув Лире два файла, получили её и дружно склонились над распечатками — уступать друг другу, чтобы ознакомиться по очереди, никто не собирался.

Олег порадовался и даже немного погордился собственной проницательностью — первый лист почти весь пестрел зелёными галочками (напротив того самого «однополого секса» не стояло ничего — то бишь, под вопросом всё). Самое удивительное, что у него с девушкой было гораздо больше совпадений по нравится/не нравится, чем даже у Вадима. Хотя нет, неправильно. У него совпадало практически всё, что касалось боли, а вот у Вадьки — то же было в отношении подчинения. Но, если объективно, красные крестики у него и у Лиры стояли одинаково, однозначно. Что это значит, Олег не хотел даже загадывать.

С тем, что всё не будет так просто, как он мечтал, пришлось столкнуться в тот же четверг поздно вечером. Выбриться полностью, как хотела Лира, никак не получалось. Не про руки-ноги речь, об этом Олег пока не думал, но вот задница и мошонка… И страшно водить лезвием по такому нежному месту, и неловко, и вообще стрёмно. Утешало лишь, что Вадик тоже наверняка столкнётся с такими же мучениями. Но пойти и попросить помощи… Он бы рискнул. Если бы брат пришёл первым. Но тот упрямо корячился самостоятельно.

В конце концов, после почти часа тихих матов, вроде бы всё получилось. Остались мелкие огрехи, но уж как вышло. А вот ощущения, стоило сделать шаг из ванной… Непередаваемые. Казалось бы, что такого? Ан нет, без волос в таком стратегическом месте вдруг почувствовалась какая-то уязвимость, беспомощность. Да ещё ощущения от бальзама после бритья на такое нежное место аж выбили слёзы из глаз — он у них ядрёный был, ментоловый.

Заставив себя выкинуть из головы пораженческие мысли, Олег отправился спать. Завтра точно будет необычный день. Ночь, он надеялся, тоже. В последние дни регулярно возникали слишком красочные сны и неизменный утренний каменный стояк. Давно такого не случалось.

В пятницу утром Вадик вышел к завтраку противно сияющим — от брата так и разило бодростью и предвкушением. Вот же непрошибаемый! Олег, конечно, тоже предвкушал, но не так бодро — ночью уснуть получилось далеко не сразу. Волновался, думал, как будет и что. Пытался угадать, как построит встречу Лира — получилось же со списком. Хоть параллельно и понимал, что затея глупая, даже детская отчасти. Вот почему Вадьку ничего не берёт?!

Проворочавшись полночи, он погрузился в какую-то полудрёму, а в полшестого утра подскочил с бешено бьющимся сердцем и в холодном поту: Лира говорила про страпон! И что, надо прийти подготовленным — прочиститься там, смазаться? Сейчас? А смысл? А на работе нереально. Или она не будет с первой же сессии жёстко брать в оборот? Ну вот не имел он опыта планирования длительных отношений! Как-то всё само происходило. Да и отношений тех было-то всего пару раз, один из которых самый первый для него, с Нателлой. А с платницами вообще о таких вещах задумываться не приходилось. Обидно, но, судя по виду брата, такие мысли его голову даже не посещали.