Повернувшись к переводчице, обращаюсь к ней по имени:

-Мари, переведи пану полковнику, что я прошу разрешения взять автомобиль и отлучиться в свой батальон? Хочу вызвать своих ремонтников, пусть осмотрят всю технику и доложат о её реальном техническом состоянии?

Девушка если и удивилась моему обращению на «ты», то виду не подала и начала послушно переводить, выстраивая длинные и витиеватые фразы своим мягким голоском на незнакомом для меня языке. Зато на затылке я почувствовал мертвенно-холодно-ревнивый взгляд поручика-контрразведчика, сидевшего рядом со мной.

Пан полковник, выслушав, наконец, длинный пересказ моей просьбы в исполнении Мари-Жан коротко кивнул и завернул не менее длинную фразу в ответ. Смысл её был примерно понятен – «проваливай уже и возвращайся поскорее». Вот только перевели его мне несколько иначе:

-Месье полковник разрешает вам отлучиться, но просит вас обернуться поскорее. Он не хотел бы задерживаться надолго в этом батальоне.

Я коротко кивнул – оно и понятно, мало кто захочет долго находиться в воинской части, которая из себя не представляет совсем ничего в боевом плане. Спасибо хоть – солдаты без дела не слоняются. Во всяком случае, выйдя из штаба, я увидел, как десяток рядовых под присмотром сержанта метлами скребут плац.

Водитель штабного Фиата был не прочь покататься, и даже на мою просьбу, а вернее всё-таки на завуалированный приказ поторопиться отреагировал как надо, и, уже через полчаса я был в своём расположении, находящемся на другом конце Познани.

Техников, всё ещё работающих в моём батальоне по дооборудованию техники собрать удалось ещё где-то через полчаса. Какое-то время потребовалось, чтобы их погрузить в два бортовых грузовика. Почему я просто так не приказал им грузиться? Да потому что им требовалось собрать хоть какой-то минимальный комплект инструментов.

Ну и минут сорок мы дружной колонной катались по Познани, пока не вернулись к месту, откуда стартовал мой забег.

В расположении батальона подполковника Кани (и где он только шляется), меня уже ждал всё тот же майор. Коротко переговорив со старшим среди ремонтников, он передал их скучающему неподалёку капитану, после чего повёл меня к остальным – к офицерской столовой. Отведать как говорится, чего бог послал.

В офицерской столовой было немноголюдно – только «проверяющие», пара офицеров из батальона, что забились в угол и старались не отсвечивать, да пара солдат в накрахмаленных белых передниках, которые были вместо официантов.

Моё место, как и ожидалось, пустовало.

Коротко доложив через Мари полковнику, что бойцы ремонтной роты приступили к осмотру техники, я уселся на пустое место и дождался, когда мне на подносе принесут обед. Что-то я проголодался!

На первое оказался «огуречный суп». Представлял он из себя суп из свежих огурцов, картофеля, морковки, какой-то зелени (вроде как, петрушки). На столе также стояла небольшая тарелка с гренками, которые, судя по всему предполагалось кидать в суп.

На второе поставили хорошую такую порцию традиционного польского «бигуса». «Бигус» - это блюдо из капусты и мяса. Вариантов приготовления этого блюда великое множество. Тут же было видно, что продуктов местный повар не жалеет: в смеси обычной и квашеной капусты были заметны куски мяса, мелкие кусочки колбасы, кажется, различные пряности. К «Бигусу» полагался горячий хлеб. Но его в наличии не было, поэтому пришлось обходиться простым серым хлебом.

Ну а запивать всё это предлагали горячим чаем с лимоном.

Чаю, лично я прежний предпочёл бы «Кока-Колу» или «Спрайт», но отчего-то её тут не наблюдалось, поэтому придётся довольствоваться чаем.

Стоило мне только взять в руки ложку и набрать в неё немного бульона, как я услышал тяжелые шаги в коридоре. Повернув голову, увидел его – подполковника Владзимежа Каню, который, по-хорошему, в будний день сам нас должен был встречать.

Прикинув, сколько времени потребовалось подполковнику, чтобы появиться пред светлы очи французского советника, понимаю, что в норматив «условные двадцать минут» он не уложился. Как и в полчаса тоже.

Мысленно скривившись своей мысли, я с изумлением обратил внимание, что подполковник… Подполковник Каня заговорил с французом на своём языке! В смысле, по-французски!

Твою же медь!

И заговорили они достаточно тепло и близко!

Во всяком случае, полковник поднялся на встречу Кане, пожал протянутую руку и что-то увлечённо затараторил!

Да они чуть ли не обнимаются тут!

Удивлению не было предела. Причем, не только моему.

Ситуация складывалась паршивая – я-то по своей простоте душевной думал, что в этой инспекции прижму нос слишком заносчивому подполковнику, заставлю его нормально служить, готовиться к войне, а оказалось, что этот «старый кавалерист», который предстал пред очи аж командарма в пьяном виде, хорошо знает проверяющего?

Да мне в таком случае даже слова сказать не дадут! Во всяком случае – официально.

От понимания сложившегося расклада на душе сразу стало как-то паршиво, что даже обедать перехотелось.

Настроение сразу упало вниз. Да и желание что-то делать исчезло. Даже пораженческая мысль появилась – подать рапорт об увольнении в запас, и, пока время есть, схватить Терезу, пана Ковальского и рвануть куда-нибудь в штаты! Там на деньги тестя можно неплохо развернуться. Купить какой-нибудь бизнес, гражданство, и, особо не напрягаясь, делать деньги, сидя на чемоданах с долларами. Пусть основной доход получает отец невесты, а мне и маленькой доли хватит. Получится накопить – на эти деньги куплю какой-нибудь танк или самолёт и подарю его Красной Армии. Так и настоящей своей Родине помогу, и свою лепту в победу над Нацизмом привнесу. А может и сам что-нибудь придумаю, разбогатею (ага, щаз) и пожертвую энную сумму в фонд борьбы с нацизмом, передав деньги в советское посольство?

На несколько минут меня даже захватила эта идея и я на самом деле подумывал, лучше подать рапорт на имя генерала Кутшебы, либо пробиваться сразу к Маршалу Рыдз-Смиглы. Вот только понимание того, что к маршалу меня никто не пустит, а генерал Кутшеба просто сдаст меня в контрразведку, заставили меня забыть об этих мыслях и продолжить заниматься тем, чем я и занимаюсь в последние полгода. В общем – делай, что должен, и будь, что будет!

Глава 22. История жизни подполковника Кани

Помня свою поездку во Францию, я был уверен, что вся французская военная машина была насквозь коррумпирована, но к счастью, оказался не прав. Несмотря на давнее знакомство, подполковник Каня принялся весьма активно и развернуто рассказывать о проблемах вверенного ему совсем недавно батальона. И что удивительно было лично для меня – наиважнейшей проблемой командир батальона видел отсутствие нормальной связи. На весь батальон у него было лишь несколько телефонистов с пятью старыми полевыми телефонами, да немного провода. Вот, собственно, и всё. Ни одной радиостанции не было. Как, впрочем, и технически подготовленных для работы на радиостанции кадров.

В общем – мрак. Руководство батальоном осуществлялось флажками, голосом и посыльными. В бою управлять отдельными подразделениями было практически нереально. Хотя и подполковник Каня сделал всё, чтобы хоть как-то облегчить руководство в бою – на личные сбережения купил целых два гражданских мотоцикла (чистокровных немецких БМВ с колясками), на которых посадил двоих телефонистов и стал использовать их в качестве посыльных. Конечно, в бою управлять танковыми подразделениями таким образом вряд ли выйдет, но, хотя бы может позволить немного облегчить передачу приказов на марше.

-В батальоне всего один грузовой автомобиль, использующийся для перевозки полевой кухни.

Француженка тут же быстро начала что-то лопотать на своём родном языке, переводя всё сказанное офицеру союзной армии. Тот тут же задал уточняющий вопрос:

-Сколько в батальоне полевых кухонь?

-Одна! – Также коротко ответил подполковник…