— Они лишь пытались защититься.

— Уверена?

— Да, — ответила девушка. Но когда она тоже взглянула на вдов, ей стало не по себе. Женщины болтали между собой, их резковатые голоса едва долетали до коридора. Никки ничего не знала об их мире.

— Может, вернетесь в класс, Тарампал? Мы что-нибудь придумаем.

Тарампал помотала головой.

— Я не собираюсь рисковать, связавшись с вашим кружком. У этих женщин нет чести. Они не заботятся о репутации своих покойных мужей. Я обязана блюсти доброе имя Кемаля Сингха. Сделай одолжение, выбрось мое заявление. Я не хочу иметь ничего общего с этими рассказами, — и она удалилась.

— Надо попросить ее вернуться, — сказала Манджит, когда Никки вошла в класс. — Вы ведь знаете, на что она способна.

— Послушай, Манджит. Разве мы не поддержали тебя, когда Тарампал пронюхала, что твой муж тебя бросил? Она оставила тебя в покое, как только поняла, что оказалась в меньшинстве, — заметила Притам.

— Что вы имеете в виду? — спросила девушка. — Что собиралась сделать Тарампал?

— Теперь уже ничего, — отрезала Арвиндер. Это был не тот ответ, который хотела получить Никки. Арвиндер надулась от гордости. — Не волнуйся, Манджит.

— Да, но ее автобус только что уехал. Теперь ей придется двадцать минут ждать следующего, — сказала Манджит.

Никки посмотрела из окна на автостоянку храма. Тарампал вышла из здания и быстрым шагом направилась в сторону улицы. Рядом с ней притормозил серебристый БМВ, стекло опустилось. Тарампал наклонилась, переговорила с водителем, затем забралась в машину.

— Она только что села в чью-то машину, — объявила Никки. — Ей ничего не грозит?

Женщины переглянулись и пожали плечами.

— Зачем насильнику старухи вроде нас? — спросила Арвиндер.

— Тарампал всего на несколько лет старше меня, — заметила Шина. — Ей сорок с небольшим.

Никки это не удивило. Гладкое лицо Тарампал заметно контрастировало с ее унылыми вдовьими одеяниями. Согбенная фигура, усталый вздох, с которым она садилась за парту, были напускными — она играла роль, которую от нее ожидали: увядшей печальной вдовы.

— Ничего, что она просто села в чью-то машину и укатила домой? — не унималась Никки.

— Видимо, это кто-то из знакомых. Меня, например, постоянно предлагают подбросить домой с рынка. Обычно человек сам сообщает, чей он сын или дочь, — сказала Арвиндер.

— Серебристый БМВ? — спросила Шина. Никки кивнула. — Тогда, наверное, это Сандип, внук Решам Каур.

Услышав имя Сандипа, Притам фыркнула:

— Тот парень, что воображает, будто слишком хорош для наших девушек? Он отверг даже внучатую племянницу Пуран Каур из Америки. Помните ее? Она приезжала на свадьбу. Красавица — кровь с молоком, зеленые глаза.

— Решам сказала мне, что это линзы, — сообщила Манджит.

— Ой, Манджит, ты веришь всему, что слышишь. Ясное дело, Решам теперь будет распускать слухи о девочке и утверждать, что та недостаточно хороша для ее драгоценного мальчика, — воскликнула Шина. — Она из тех старомодных индийских мамаш, которые помешаны на своих сыновьях. Когда ее старший сын женился, она целый месяц спала в постели между ним и его женой, чтобы у них не было отношений.

— Ему понадобился месяц, чтобы потребовать у матери убраться из его кровати? Ну и слюнтяй! — подала голос Притам. — На месте новобрачной я бы каждую ночь притворялась, что громко рыдаю во сне, чтобы свекрови это надоело и она оставила нас в покое. Я бы сказала: «Выбирай: твоя мать или я?» И он выбрал бы меня.

— Моя свекровь делала то же самое, — вздохнула Арвиндер. — Не в первую брачную ночь, в тот раз она оставила нас одних. Но потом много ночей подряд я просыпалась и видела, как она мирно храпит между нами. Я спросила у мужа: «Тебя не беспокоит этот шум?» Он сказал: «Шум? Какой шум? Она же моя мать!»

Мысли Никки до сих пор были заняты Тарампал.

— Почему Тарампал должна блюсти репутацию мужа, если он уже умер?

Вдовы переглянулись.

— Кемаль Сингх был пундитом, — объяснила Манджит, — умел предсказывать судьбу и совершал особые молитвы за людей. Некоторые до сих пор его чтут. Она ведет себя как преданная жена, заботясь, чтобы его репутация оставалась незапятнанной.

Арвиндер фыркнула.

— Преданная жена? У Тарампал и без того есть чем заняться.

— Ей до сих пор надо сохранять лицо, не так ли? Она от этого зависит. Не удивлюсь, если сегодня вечером она постучится в наши двери со своей особой молитвой, — возразила Манджит.

— Я покажу ей это, и она тут же отвяжется, — сказала Арвиндер и продемонстрировала всем раскрытые ладони. Женщины захихикали над какой-то своей, им одним понятной шуткой, касавшейся, видимо, хиромантии, догадалась Никки.

Шина посмотрела на девушку.

— Никки, не надо беспокоиться за Тарампал. Пока об этих рассказах не знают мужчины, все в порядке.

Никки вспомнила храмовый лангар и невидимую, но нерушимую границу, разделявшую мужчин и женщин.

— Надеюсь, они и не узнают, — сказала она. — Ведь никто из вас с мужчинами и не разговаривает, верно?

— Конечно. Мы же вдовы. И больше не общаемся с мужчинами. Нам нельзя, — подтвердила Притам.

— Не так уж это и плохо, — усмехнулась Арвиндер.

— Говори за себя, — парировала Шина. — Вы наслаждались своими мужьями куда дольше меня.

— Наслаждались? Много ли времени у нас на это оставалось — между уборкой, готовкой и ссорами? — Арвиндер перевела взгляд на Никки. — Девушкам твоего поколения повезло больше. По крайней мере, у вас есть возможность познакомиться с мужчиной, прежде чем идти за него замуж. И отсеять дураков и круглых дураков.

Манджит одобрительно хихикнула. Шина по-прежнему хранила задумчивость. Никки почувствовала, что пора сменить тему.

— Чей сегодня рассказ? — спросила она.

Арвиндер тут же подняла руку.

Торговец и покупательница

Торговец расставлял товар на полках, когда дверь магазина открылась и вошла женщина: стройная, но с широкими бедрами, одетая на современный западный манер, но пенджабка.

— Чем могу помочь? — поинтересовался мужчина. Покупательница проигнорировала вопрос и направилась в заднюю часть магазина. Торговец подумал, уж не воровка ли она, но потом спросил себя: разве можно тайком вынести из магазина краденое в такой обтягивающей одежде? Мужчина последовал за ней и увидел, что она изучает полки со специями.

— Какие взять для чая? — спросила незнакомка.

Следовало ответить: кардамон и семена фенхеля, но торговец удержался. Он желал, чтобы женщина продолжала задавать вопросы своим нежным голоском.

— Не знаю, — проговорил он. — Я не завариваю чай.

— Если вы скажете, мы сможем приготовить чай вместе, — ответила покупательница и улыбнулась ему. Мужчина улыбнулся в ответ и подошел поближе, чтобы помочь женщине с выбором.

— Может, вот это, — сказал он, беря пакетик с зернами горчицы. Поднес его к носу покупательницы, чтобы та понюхала. Она закрыла глаза и вдохнула аромат.

— Нет! — она рассмеялась. — Вы ничего не смыслите.

— Может быть, я ничего не смыслю в заваривании чая, моя дорогая, — возразил продавец, — зато я знаю, как удержать на вашем лице эту улыбку.

Мужчина положил пакетик с зернами на полку и заправил женщине волосы за ухо. Покупательница подалась к нему и поцеловала в губы. Торговец поразился. Он не привык к такому обращению в своем магазине, хотя первый начал с ней флиртовать. Женщина взяла его за руку, отвела в подсобку и повернулась к нему лицом.

— Почему она его ведет? Разве не он должен это делать? И откуда ей известно, где тут подсобка? — спросила Притам.

— Не перебивай, — отрезала Арвиндер. — Разве я тебя перебиваю, когда ты рассказываешь?

Шина отложила ручку и повращала запястьем.

— Это непростая работа, — сказала она Никки по-английски.

— Бессмыслица какая-то выходит, — не унималась Притам, — если только женщина не бывала там раньше. Может, он хотел жениться на этой девушке, но его родители не позволили, вот она и вернулась переодетая.