Тем временем на сцене президент Му уже вымыл ноги той пожилой женщине, встал, затем поклонился перед пожилым мужчиной и начал мыть ему ноги. Когда он подходил к пожилым людям, «четыре опоры – восемь столбов» двигались вслед за ним, делали поклон и продолжали стоять на коленях, пока он мыл им ноги. И так, они подходили к каждому старику. За это время на сцене сменилось три певца.

Наконец, они окончили церемонию. Президент Му вымыл ноги последнему старику, тяжело разогнулся и спустился со сцены, его шаг был тяжёлым, казалось, что ему больно ходить. Он вернулся на своё место за столиком, Хэ Чэншоу спросил: «Господин Му, должно быть, устали? Попейте чаю и отдыхайте». Му сказал, потирая колени: «Не устал. Только стоять на коленях тяжеловато». Юань Сяосяо показал ему большой палец вверх.

«Четыре опоры – восемь столбов» остались на сцене и приветствовали гостей. Тут один молодой человек с короткой стрижкой и с двумя блестящими шрамами на макушке, отделился от них и подошёл к микрофону, он хотел что‑то сказать, но у него перехватило дыхание. Начальник полицейского участка улыбнулся: «Эрдаохэцзы расчувствовался».

У Сяохао внезапно вспомнила, что прозвище того рыбака, про которого рассказывал её племянник Чутоу и который уже много лет держит в страхе весь рыбацкий порт, – «Эрдаохэцзы».

Эрдаохэцзы вытер слезы и, наконец, заговорил с характерным северо‑восточным акцентом: «Президент Му, каждый год в канун Нового года Вы приглашаете наших родителей на новогодний ужин, преклоняете перед ними колени, моете им ноги, заставляя нас так расчувствоваться, что не описать словами. Люди разделяют эти два понятия: сыновняя почтительность и долг, но здесь, в ШэньЮ эти два понятия неотделимы друг от друга! Президент Му, наш брат, я преклоняюсь перед Вами от лица всех нас…»

У Сяохао больше не могла это слушать, она помахала телефоном Хэ Чэншоу, сказав, что ей позвонили из дома, и тут же встала и направилась к выходу.

Она вышла во двор и увидела, что свинцовые тучи затянули небо. Дул сильный северный ветер, волны с грохотом бились о «Кнут властителя». Вдалеке и чуть ближе в небо взлетали фейерверки. Она подумала: что это за мероприятие, которое я только что посетила? На первый взгляд кажется такой трогательной эта церемония сыновней почтительности. «Уважать своих стариков, а также уважать стариков других людей», – кажется, президент Му придерживается слов мудреца. Но что насчёт других стариков, которые не присутствуют на этом банкете? Стариков тех рыбаков, которых круглый год вы притесняете и безжалостно угнетаете, ведь их родители, наверняка, тоже страдают? Счастливы ли они в этот канун Нового года?

Ей казалось, что все действия Му Пинчуаня, которые он делал сегодня, можно описать одним словом – «лицемерие». Самой тяжёлой мыслью для неё было то, что инцидент со взрывом петард в Яотуане был урегулирован с помощью денег Му.

«Чтобы Цзепо встретил Новый Год спокойно и счастливо». Она вспомнила слова Чжоу Биня и то, как нерешительно он это сказал. Наверняка, он знает, что за человек этот президент Му и какова цена его помощи. Тогда я не знала, что он за человек, если бы знала, то лучше бы сама понесла наказание за тот инцидент, и не позволила бы ему стать моим благодетелем.

Зазвонил телефон, это была Дяньдянь. «Дяньдянь», – только и смогла вымолвить У Сяохао, в носу защипало и из глаз брызнули слёзы.

Дяньдянь затараторила в трубку: «Мама, мама, я у дедушки и бабушки. Мы поздравляем тебя с Новым Годом! Ты уже поела пельменей?»

– Поела.

– Что с твоим голосом? Ты плачешь?

– Нет, дорогая, просто в нос ударил солёный морской бриз.

Поговорив немного с дочкой, она оглянулась на ярко освещённый дом. Ей, действительно, не хотелось возвращаться туда, поэтому она отправила сообщение Хэ Чэншоу: дочка просит поговорить с ней по видео, если откажусь, то будет плакать, устроит истерику, а здесь связь плохо ловит, придётся мне уехать.

Вернувшись в городскую администрацию, она первым делом заглянула в кабинет партийных рабочих на первом этаже. Лю Далоу вместе с другими дежурными сотрудниками смотрел по телевизору новогодний концерт. Она спросила, не произошло ли чего, пока её не было, Лю Далоу сказал: нет. Она, успокоившись, поднялась к себе на второй этаж.

У Сяохао посидела немного, подумала, затем набрала номер Чжоу Биня, и честно призналась ему, что ездила на новогодний банкет в ШэньЮ Групп, затем сказала, что не должна была этого делать, но сначала не понимала всей ситуации и поэтому поступила опрометчиво. Секретарь сказал: «Му Пинчуань тоже приглашал меня в первые два года на свой новогодний банкет, но я знаю его натуру. Поэтому каждый раз перед наступлением Нового года я уезжаю в город». У Сяохао сказала: «Люди Му Пинчуаня держат в страхе весь порт, силой забирают у рыбаков весь товар, выдавливают их с рынка, почему партком закрывает на это глаза?». Секретарь сказал: «Партком не закрывает на это глаза, он хотел бы вмешаться, да ничего не может сделать. Сеть «связей», которую сплёл Му Пинчуань, слишком сильна и огромна. Разве ты не слышала поговорку: «Сильному дракону не победить местную змею»?

Услышав эти слова, перед глазами У Сяохао встал «Кнут властителя», погружённый в море. Вдруг кнут превратился в змею, которая начала вертеться и извиваться, так что ей стало не по себе. Она встряхнула головой, чтобы избавиться от видения, затем на минуту задумалась и сказала: «Секретарь, я считаю, то, что мы замяли дело со взрывом в Яотуане с помощью Му, это неправильно. Это позор для партийного комитета. Я намереваюсь доложить наверх о данной ситуации, рассказать всю правду и, если последует наказание, то принять его».

Секретарь поспешно крикнул в трубку: «Замолчи!». Сделал паузу и продолжил: «У Сяохао, не будь ты такой наивной! Это не только твоя проблема. Это откладывает отпечаток на всю администрацию Цзепо, ты понимаешь это или нет?»

У Сяохао всё поняла. От этого «десантника» одно название. Знает, что Му Пинчуань плохой человек, понимает, что неправильно замять дело с помощью его денег, но ради кажущегося порядка в уезде Цзепо, ради своего благополучия на посте секретаря, он готов закрыть глаза на беспредел. В ней даже проснулось какое‑то презрение к этому «идеальному» секретарю уездного партийного комитета. Но с другой стороны, Чжоу Бинь не гонится за наживой, не гонится за низменными удовольствиями, держит дистанцию с местными главарями, такое редко встретишь.

7

В первый день нового года рано утром заведующий Лю Далоу запустил во дворе фейерверк, а затем позвонил У Сяохао, сказав, что в столовой приготовили пельмени и бесплатно кормят дежурный персонал. У Сяохао умылась и пошла в столовую. Но не успела она дойти до столовой, как услышала крики и брань, доносившиеся изнутри. Она вошла в столовую и увидела, как Юань Сяосяо и ещё двое молодых людей толкают к выходу какого‑то седого старика в потрёпанной одежде. Старик кричал: «Я должен поесть «правительственные» пельмени! Мне не выдают социальное пособие, я не могу приготовить пельмени. Где я могу поесть пельмени, если не здесь?»

Она увидела, что неподалёку стоит Лю Далоу, подошла к нему и спросила, что происходит. Лю Далоу сказал, что старика зовут Чан, он из Сишитана. Он никак не может оформить пособие, и не раз приезжал в уезд с заявлением. У Сяохао спросила: ему положено пособие? Лю Далоу покачал головой: точно не знаю, но директор Юань говорит, что у него не хватает каких‑то справок.

Пока они говорили, началась драка. Старика Чана повалили на пол, и один парень начал пинать его ногой. Чан согнулся, схватился за причинное место и закричал: «Ты разбил мне яйца! Ты разбил мне яйца!». Юань Сяосяо сказал: «Ну разбил и разбил! Ты же старый уже, зачем тебе яйца?». Парни загоготали.

У Сяохао ринулась к ним и велела им остановиться. Чан все ещё лежал на полу и стонал. У Сяохао обратилась к поварихе, которая наблюдала за происходящим: «Пожалуйста, принесите мою порцию пельменей!»

Женщина наполнила тарелку пельменями, положила палочки для еды и принесла У Сяохао. У Сяохао присела на корточки перед стариком и сказала: «Товарищ Чан, поешьте».