Хэ Чэншоу подошёл к другому судну, зашёл в капитанскую рубку и попросил капитана показать все приборы. У У Сяохао разбежались глаза при виде такого множества всяких квадратных и круглых приборов по обеим сторонам штурвала. Она и понятия не имела, что на них изображено и что они показывают. Хэ Чэншоу же был очень опытным в этом деле и тщательно проверял приборы один за другим. Подойдя к похожему на компьютер прибору, он нажал какую‑то кнопку – и на экране появилась синяя линия. Указывая пальцем на точку, он развернулся и обратился к капитану, стоявшему с сигаретой в зубах: «Эй, парни, хотите сказать, что вы ничего не боитесь? Посмотри сюда, весной вы дважды наведывались в этот район. Не боитесь, что они вас выследят?». Капитан хитро ухмыльнулся.

Выйдя из рубки, Хэ Чэншоу направился к люку и спустился вниз по лестнице, Ли неотступно следовал за ним. У Сяохао тут как тут: «Я тоже спущусь, посмотрю».

Ступив на первую ступеньку железной лестницы, в нос сразу же ударил застоявшийся спёртый воздух, но У Сяохао всё же спустилась в отсек. Внутри было настолько тесно, что они втроём едва там помещались, при этом им приходилось стоять, согнувшись. Ли Яньми достал фонарик, который был всегда при нём, и осветил помещение, там оказались три узкие и короткие койки с поручнями с одной стороны. У Сяохао удивилась: «Какие маленькие койки». Хэ Чэншоу сказал: «Эти ещё ничего. Вот я однажды по молодости попал на судно, так там койки ещё меньше были и спали мы по двое на одной койке». У Сяохао удивилась ещё больше: «Как же вы спали?». Хэ Чэншоу объяснил: «На спине невозможно было лечь, только боком и вдвоём лежать в одну сторону». С этими словами он протиснулся на одну полку, лёг на бок лицом к стене, и как геккон, прижался к ней, освободив немного места позади себя.

У Сяохао тяжело вздохнула: «Нелёгкая жизнь у рыбаков».

Хэ Чэншоу возразил: «Трудности не страшны, опасность – вот что страшно». Он похлопал по переборке перед собой: «“Один цунь и три точки инь‑ян, по соседству деревня Янь‑ван” – так всегда говорили нам взрослые и эти слова мы передаём из поколения в поколение. Много рыбаков погибало на острове, а ведь все они были храбрыми и сильными мужчинами! Эх…»

Увидев его поникший вид, на сердце у У Сяохао тоже стало тяжело. И она решительно подумала: «Меня назначили ответственной за безопасность, поэтому я не могу относиться к этому легкомысленно!»

Выйдя из каюты, они отправились к другому судну. Несколько рыбаков на палубе чинили свои сети. Как только они приблизились к лодке, все, подняв головы, развернулись, и посмотрели на них. Вдруг один из них подпрыгнул и воскликнул: «Тётя!». У Сяохао замерла в недоумении: кто на этом острове может знать её. Внимательно глядя на неё, мужчина улыбнулся и сказал: «Я – Чутоу, не узнали?»

Только теперь У Сяохао узнала его, он – сын её двоюродного брата, на четыре года младше её. Мама У Сяохао рассказывала ей, что Чутоу последние несколько лет занялся рыболовством и зарабатывает на этом десятки тысяч юаней в год. Но она никак не думала, что встретит его здесь. Его было нелегко узнать: загорелый с грубой, шероховатой кожей на руках и ногах – он как будто всю жизнь был рыбаком. Особенно бросались в глаза глубокие, извилистые, похожие на волны, морщины на лбу. Она спросила Чутоу, как дела дома. Он ответил, что дома всё хорошо, жена занимается сельским хозяйством, надо растить ребенка, ставить его на ноги. У Сяохао сказала Чутоу, что переехала работать в Цзепо, и предложила записать её номер телефона, добавив, что если у него будет какое‑нибудь дело, то пусть найдёт её. Чутоу поспешно достал свой телефон, чтобы сохранить её номер.

2

Настало время обеда. Это был необычный обед, что заставило У Сяохао вспомнить фразу, которая часто встречалась в дневнике дочери: проглотить кита.

Её сильно шокировало то, что большинство морепродуктов подавалось в сыром виде: морские огурцы были нарезаны дольками, креветки – кусочками, устрицы очистили при них, просто макаешь всё это в уксус и ешь. Рядом в большой миске лежали залитые вином серо‑зеленоватые креветки и дрыгали лапками, но это не мешало Хэ Чэншоу и другим набивать ими свои рты. Увидев, что У Сяохао не осмеливается протянуть палочки к еде, Хэ Чэншоу, причмокивая губами, сказал: «Ишь, какая культурная! Если так культурничать, то общий язык с местными не найдёшь!»

Услышав это, У Сяохао ничего не оставалось, как протянуть палочки и схватить одну креветку. Едва она поднесла креветку ко рту, как та, будто предчувствуя скорую смерть, внезапно замерла. У Сяохао почувствовала, как к горлу подступает тошнота, она поспешно положила креветку на стол, и, прикрыв рот, закачала головой.

Ван Юйфэн хлопнула У Сяохао по плечу: «Председатель У, сестрёнка У, тебе непривычно есть живое, тогда отведай горяченького. Вчера председатель звонил, велел приготовить специально для тебя “Три рыбацких чуда”». С этими словами она крикнула в открытую дверь: «Братец, преподнеси нам “Три чуда”!»

Человек, которого она назвала братцем, был местным бухгалтером. Он так широко заулыбался, что всё лицо его покрылось мелкими морщинами. Одну за другой он принёс на тарелках три рыбы. Хэ Чэншоу, указывая палочками на тарелки, сказал У Сяохао: «Голова помфрета, хвост макрели и нижняя часть живота серебряной коилии. Когда‑то это были самые любимые блюда всех рыбаков. И сегодня для приветственного обеда я попросил Дунфэн приготовить это специально для тебя».

У Сяохао удивлённо спросила: «Приветственного обеда? Разве мы не встречались с Вами и секретарем Чжоу вчера?» Хэ Чэншоу ответил: «Вчера были в парткоме, а сегодня в местной администрации. Ко мне, как к местному главе, прибыла такая талантливая и красивая товарищ, как же я могу не организовать для неё приветственный обед? Администрация Цзепо приветствует тебя! А ну, поднимем бокалы!»

Он поднял стакан и поднёс к её лицу, У Сяохао ничего не оставалось, кроме как поднять свой стакан и чокнуться с ним. Она немного пригубила, Хэ Чэншоу же залпом опрокинул в себя стакан с содержимым. И указывая на неё, воскликнул: «Ну, не будь ты кислой сливой! Осмелишься не выпить то, что я с почтением тебе преподнёс?». «Председатель У, – проговорила она умоляющим голосом. – Я не пью алкоголь, извините меня, пожалуйста». Хэ Чэншоу вздохнул: «У Сяохао, я тебе скажу что‑то очень важное: работники, ответственные за безопасность, всегда должны быть готовы к опасности. Но… одним словом, если ты сейчас выпьешь до дна этот стакан, то я, старик Хэ, обеспечу тебе безопасность!»

От его слов у У Сяохао ёкнуло сердце. Вчера на совместном заседании городского парткома и руководства секретарь Чжоу Бинь объявил, что недавно назначенный заместитель председателя У Сяохао будет отвечать за культуру и безопасность. Вечером она вспомнила, что директор районного бюро культуры и спорта, Фань Вэйсин, окончил факультет гуманитарных наук в шаньдунском университете и был на два курса старше её, поэтому она позвонила ему, чтобы посоветоваться, как совместить эти два задания. Фань Вэйсин сказал, что с культурой справиться проблем не возникнет, но вот безопасность – это не шутки. Каждый день ты словно сидишь на пороховой бочке, одно неосторожное движение и ба‑бах, ЧП. И даже если ты чрезвычайно осторожен, то всё равно может случиться ЧП. И как только что‑нибудь произойдёт, спрашивать будут с тебя, начнутся расследования, наказания. Не хочу тебя пугать, но есть вероятность и в тюрьму загреметь. Чжоу Бинь оказал тебе медвежью услугу, назначив ответственной за безопасность.

Эти слова не давали ей уснуть ночью. Ей вспоминались случаи, освещавшиеся в СМИ. Действительно, в некоторых местах, где произошли серьёзные аварии, ответственные лица были осуждены за ненадлежащее исполнение служебных обязанностей. Она подумала: «Меня приняли во второстепенные кадры, затем я приехала в Цзепо и стала зампредседателя. Неужели теперь я одной ногой в тюрьме?»

Теперь же услышав слова председателя Хэ о том, что, если она выпьет до дна свой стакан, то он обеспечит ей безопасность, она твёрдо решила выпить этот стакан. Она редко пила водку, и если пила, то могла выпить самое большее два‑три ляна. На этот раз она бы пожертвовала даже своей жизнью, чтобы обезопасить себя. Она поднесла стакан ко рту, сделала глоток, затем ещё глоток, все её лицо мучительно сморщилось. Оставалось еще немного, и она, кашляя, допила всё.