Лечить орган, поражённый альвеококком, с помощью скальпеля – ещё труднее (только в 15-20% случаев). Радикально удалить узел сложно, чаще всего оперируют паллиативно. С целью восстановить нормальный отток желчи, снять желтуху и интоксикацию. В крайних случаях остаётся только трансплантация печени.

В каждом случае решение об операции и её способе решается индивидуально. Кому «иголочкой» а кому – «широко». И дело тут, поверьте, не в деньгах или блате. В спасении здоровья и продлении жизни.

Переходим к таблеточкам. По крайней мере, попробуем. Когда показано консервативное лечение?

1. Кист много, и их удаление невозможно технически. Всю печень выкидывать совсем нельзя.

2. Перед операцией – попытаться уменьшить размер. К сожалению, именно попытаться.

3.Противорецивное лечение. После удаления очага – «добить» спрятавшегося паразита. Кстати, эти два подхода применяют и в лечении рака. Называются адъювантная и неоадъювантная химиотерапия.

Теперь печальный абзац. Эффективна «химия» только на ранних стадиях, пока паразит не спрятался за плотной фиброзной капсулой. И практически одним препаратом –альбендазолом. Мебендазол, применяемый до 90-х, сейчас не используют. Если кисты в мозге или сердце, и удалить их никак невозможно, то назначать химиотерапию нельзя.

Слава богу, болезнь эта – не больших городов. Хотя в мире зарегистрировано под миллион (!) пациентов с кистозным эхинококкозом, подавляющее большинство из них по Нью-Йорку, Москве или Новосибирску не гуляют.

Промежуточные хозяева, помимо человека – мелкие рогатые скоты (в хорошем смысле). То есть овцы. Сами по себе барашки для нас не заразные, а очень даже полезные. Шашлычки, тулупчики и прочие мериносы. Вот только кормят овцеводы обрезками всякими и субпродуктами с костями как раз окончательных хозяев гельминта – собак.

Поэтому в местах массового «овцебараньего» разведения нужно быть начеку. Как туристам, так и местным. В России, где овца – уже вымирающая животинка – три случая на миллион населения (в Центральной Азии от 30 до 150!). Большинство – далеко за Уралом и больше на Севере. Олешка, он тоже у нас "промежуточный". Но не расслабляемся, мы же кинологи и собаководы. И мама, можно погладить?

А что с собачками? Неужели всех – того? Ни в коем случае, это же последние ангелы, что остались с нами на Земле. За своими – тщательно следить, чтобы не потребляли всякое. Особенно дохлое.

И обязательно, минимум, два раза в год, «глистогонить» проверенными препаратами. На фирменный дронтал разоряюсь (не скажу, какого производителя, пока не продался бигфармам). Собаки большие, кушают антигельминтиков много. Но пожить «во внутреннем одиночестве» хочется ещё больше. По этой же причине – пусть якобы вредный, но безопасный сухой корм. Опять подорожал, зараза.

Любую чужую, а, тем более, бродячую (ещё и бешенство) погладить – желания совсем нет, и вам не советую. Опасно во всех отношениях. Экскурсии во всякие зверинцы и приюты для животных тоже не для меня – пусть там звери и под контролем, но не могу на них смотреть. Про мыть руки и всякие овощи – вы и так в курсе. Это личные способы защиты, всякие санэпидмероприятия оставлю на государство. Надеюсь, не подведёт.

Пора переходить к следующим паразитам рода человеческого. Калибром пожиже, но не менее пугающим и опасным. Окунёмся в увлекательный и полный сюрпризов мир простейших. Патогенных, конечно, то есть, болезнетворных. Пусть они не такие фотогеничные, как многометровые червячки, но уже не бактерии. Более сложные и хитрые.

Трихомонады, лямблии, балантидии и плазмодии – восторг и ужас! Всё, как мы любим. И чтоб с картинками и смертельными опасностями. Полного излечения не обещаю. Как говорится, надежда есть. Но шансов нет. Анонс закончен, поехали.

Но вначале страничка увлекательной археобиологии (если такое слово вообще есть). Пронзим пространство и время, как завещали великие Шурик и Жорж Милославский. Ни много ни мало – аж на 1,5 миллиарда лет назад! Именно тогда древнейшие бактерии-прокариоты совершили качественный скачок. Первым делом обзавелись собственными «теплоэнергостанциями» – митохондриями. По одной из теорий – это одни бактерии прижились внутри других. Такая «прокачка» позволила увеличиться в объёмах, начать активно жрать всё вокруг себя и шустрее туда-сюда бегать. Спасаться от таких же «продвинутых» и ловить медленных «устаревших» стало гораздо сподручнее.

Пришлось для этого поменять старые и потёртые «однолопастные винты» – жгутики – на модные и скоростные «турбины» – реснички. А тут и социальная реформа назрела. Одни стали объединяться в колонии, чтобы сообща питаться и обороняться, другие остались вольными охотниками-одиночками. Так оно, вроде сытнее, но гораздо опасней. Зато никто за руку не держит, и соседи по ночам не мешают. Митохондриями не шумят.

Наши дни. Первая группа простейших дообъединялась до многоклеточных организмов и, в итоге – до нас с вами. Одиночки – из тех, кто сдюжил в смертельной гонке на выживание, – превратились в ловких и хитрых хищников микромира. Более того, даже замахнулись и на макро-! Научились проникать внутрь больших и вкусных.

Часть из таких невидимых авантюристов стали жить в союзе с хозяином. Не только не вредить, но даже приносить пользу. Назвались они красиво – симбионты. Оставшимся любителям острых ощущений такая жизнь показалась совсем уж блеклой и скучной. Им подавай риск, приключения и вкус свежей кровушки. До хищников они, конечно, не дотянули (реснички вам не щупальца), но до мерзких паразитов – вполне.

Одним из таких простейших «животных», «обжившим» человека в качестве промежуточного хозяина, и является наша сегодняшняя героиня – токсоплазма. Системы Toxoplasma gondii. Гонди – это зверёк такой из грызунов, из которого эту тварь вытащили на свет микроскопный более ста лет назад.

Обратили внимание – опять мы промежуточные хозяева? Это значит – ничего хорошего не светит. Помните, надеюсь, трихинеллу с эхинококком? Мрак и ужас. Окончательный и бесповоротный «дом» для токсоплазмы – хищная кошка, которую мы по недоразумению называем домашней.

Давайте о самом паразите и его маршрутах. По форме эта мелкая микроба схожа с долькой апельсина, только размером всего 4-7 микрометра. Глазом, конечно, не видна, но для стафилококка – гигант, раз в десять «помясистее».

Поедая грызунов (даже для мейн кунов мы, всё-таки, крупноваты), кошка получает свою «порцию» токсоплазм (грузить латинскими названиями промежуточных форм не буду). Те освобождаются у неё в кишечнике, прячутся в подслизистом слое стенки, где дважды (!) размножаются. Вначале бесполым способом, а затем, по мере деления на мальчиков и девочек – уже по «взрослому», половым, прогрессивным с точки зрения эволюции методом.

Результаты этих игр на размножение – ооцисты (всё-таки не удержался от латыни) – выходят с кошачьими испражнениями наружу и ждут промежуточного хозяина (грызуна или мегагрызуна – человека). Фух, уложил в четыре предложения сложный и практически идеальный процесс, отточенный миллионами лет.

Личинки попадаю нам в рот, а затем и в кишечник. Не только прямо с кошачьей шерсти. Чаще с немытыми овощами-фруктами, водой и мясомолочкой. Не исключают и «кровяной» путь, через повреждённую кожу и слизистые. Очень уж любят окончательные хозяева о нас когти поточить.

В кишечнике паразит не задерживается – сразу в кровь и пошёл «гулять» по органам и тканям. Действует хитро. Даёт себя «проглотить» защитным клеткам – лейкоцитам. А вот переварить – национальная индейская изба. Фигвам. Это называется незавершённый фагоцитоз, описанный ещё великим Мечниковым. Поэтому яркого воспаления, чтобы с выпотом и гноем, в органах не происходит.

Затаилась токсоплазма внутри и даже антитела (они уже наработались) её не берут. Начинается третья, финальная часть тура – образование псевдоцист-домиков с потомством. Одни паразиты поселились в лимфоузлах – там образуются гранулёмы (похожие на туберкулёзные), другие во внутренних (висцеральных) органах . Практически, в любых – от мышц до ЦНС.