АРТЕМ…

Когда очнулся, не сразу понял, что происходит. Грудную клетку что-то сдавило. Опускаю голову вниз и просто охереваю. Руль выгнулся под неправильным углом и сейчас плотно прижимает меня к сиденью. Любое движение вызывает боль.

Лобовое стекло разбито, из-под капота валит дым. Мне это совсем не нравится. Надо отсюда срочно выбираться. Резко дёргаю рукой, чтобы сдвинуть сидение назад, но сильная боль в лопатке заставляет снова её отпустить.

– Бл#дь!

На миг закрываю глаза, чтобы восстановить дыхание, но тут же снова их открываю.

Кареглазка. Я ведь был с ней. Кручу головой в разные стороны, но ничего не вижу.

– Карина? – зову её и молю Бога, чтобы она отозвалась.

В ответ лишь тишина. Внутри поднимается страх. Лишь бы с ней ничего не случилось. Зову её по имени снова и снова и в то же время, плевав на боль, пытаюсь освободиться.

Ничего не выходит, сколько бы я ни старался. Бью этот чёртов руль и начинаю задыхаться от боли. Грудь словно проткнули чем-то острым и несколько раз повернули этот предмет.

Нащупываю телефон в кармане брюк, пытаюсь его достать. Получается не сразу, но всё-таки он оказывается у меня в руке. Набираю номер экстренной службы и, пока жду ответа, снова зову Кареглазку.

Описал оператору приблизительно местонахождение. Теперь остаётся только ждать. Ещё несколько раз попытался освободиться, но не получалось.

Беспомощность бесила, но больше всего я сейчас боялся за жизнь женщины, что была мне очень дорога. Я ненавидел себя за невнимательность. Проклинал того водилу, что выскочил из ниоткуда, а затем смылся с места аварии.

Найду с#ку – убью!

Я понимал, что виноват во всей этой ситуации лишь я один. Если бы не разозлился из-за глупости, не потащил её с собой сейчас, и она была бы цела. А я же сижу тут, не в силах что-либо сделать, пока она может находиться где угодно и в каком угодно состоянии.

Впервые в своей жизни я молился. За неё. Я готов был принять любое наказание, даже отказаться от неё, лишь бы она сейчас была жива.

Лишь бы дышала.

– Кареглазка, любимая, ты только держись.

Я говорил это в никуда. Просто в воздух, но надеялся, что она слышит. И каждая прошедшая минута ответного молчания пугала. Я даже боялся подумать, что это может быть конец.

Вскоре прибыла помощь.

– Так, парень, жив? – обратился один из сотрудников, что первый оказался возле меня.

– Её найдите, – это все, что меня сейчас волновало. – Со мной девушка была. Она молчит и не отзывается. Я не знаю, где она может быть.

– Успокойся. Всех найдём.

Вокруг поднялась суматоха. Меня пытались освободить из капкана, в который я угораздил. Каждая попытка отдавалась болью, но мне было пох#й. Я думал лишь о ней.

– Найдите девушку! – кричал я и злился, что все собрались вокруг меня, а она где-то там, совсем одна.

– Не ори ты так. Нашли её, – кто-то ответил из-за спины.

Я затаил дыхание, боясь спросить…

– Она?..

– Жива твоя половинка, но без сознания. Её уже погрузили в машину скорой помощи и отправили в больницу.

В этот момент я выдохнул. Тупо закрыл глаза, сдерживая слёзы. Я никогда не плакал, но сейчас мне было срать на то, что меня могут увидеть в таком состоянии. Она жива.

Спасибо тебе, Господи.

Через некоторое время ребятам из экстренной помощи удалось меня освободить. Это было нелегко, какая-то хрень в руле могла в любой момент впиться в мою плоть. Из-за этого им пришлось повозиться. Но вот я, еле перебирая ногами, с помощью одного из врачей, плетусь к скорой.

Уже в больнице сообщили, что у меня вывих плеча и трещина в ребре. И это только самое важное, не считая мелких ссадин и синяков. В общем, я ещё легко отделался. И был этому рад, но сейчас меня совершенно не волновало моё состояние.

Я должен знать, что с моей женщиной.

– Краснова Карина? Что с ней? – схватив за руку одну из медсестёр, я умоляюще на неё посмотрел. – Я должен знать, что с ней!

– Она находится в отделении для пациентов в критическом состоянии, – как бы извиняясь, пролепетала она. – Пока ничего не могу вам сказать, остаётся только ждать.

Ждать? Я не могу спокойно лежать в своей палате и ждать. Я должен быть с ней. Она там совсем одна.

Превозмогая боль, поднимаюсь с постели, держась за первый бок. Одним резким движением вырываю иголку от капельницы и встаю. Делаю несколько шагов в сторону двери и чувствую, как темнеет в глазах. Это меня не останавливает, я должен идти к ней.

Вмиг окружающее для меня исчезает, и я погружаюсь во тьму. Последнее, что помню, – это как кто-то из докторов бежит ко мне и громко ругаается.

В следующий раз, когда я открываю глаза, то снова обнаруживаю себя в палате. Капельница вновь присоединена к руке. А на стуле рядом со мной сидит девушка. Скорее всего медсестра.

– Воды, – прошу хриплым голосом.

Девушка тут же поворачивается в мою сторону, а затем встаёт. Наливает в стакан воду и помогает немного приподняться, чтобы напоить.

– Спасибо. – Бессильно падаю на подушку и морщусь.

– Ну, что ж вы так, – щебечет над моим ухом. – Надо аккуратнее.

– Девушка, что была со мной?..

– Жива. Внешние показатели в норме, но пока она ещё не приходила в себя. Позже, когда вам станет легче, зайдёт врач и всё расскажет.

Закрываю глаза и облегчено вздыхаю. Жива. На данный момент этого вполне достаточно. Как только наберусь сил, сразу же к ней. Хочу её увидеть. Уверен, она нуждается в моей поддержке.

Через некоторое время я снова вырубаюсь. Когда прихожу в себя, понимаю, что в палате я совершенно один. Полежав немного, делаю попытку подняться. В это время дверь открывается, и на пороге появляется мужчина. Наверное, врач.

– Соколовский, ну что ж вы такой неугомонный? – сетует он, подходя ближе. – Всё вам неймётся. Вот куда вы снова собрались?

– К ней, – отвечаю и усаживаюсь на койке. – Я должен её увидеть.

– Вы о Красновой?

Киваю, ожидая продолжения.

– К ней сейчас нельзя…

– Я заплачу, – перебиваю его. – Мне очень нужно, доктор.

– Что вам нужно? Она жива, но пока не приходила в себя. Ваша девушка получила сильную травму головы. Опасности для её жизни нет, но последствия могут быть серьёзные. Сейчас ничего сказать не могу, остаётся только ждать.

Он говорил что-то ещё, но я уже не слушал. Сейчас я думал лишь о том, что должен найти способ с ней повидаться. Наверное, это полная чушь, но я чувствовал, что смогу ей помочь. Только для этого надо как-то уговорить врача пустить меня к ней.

Мужчина уже давно ушёл, осмотрев меня и сказав, что я везунчик. Я лишь оскалился в ответ, но спорить не стал. Нахрен мне это везенье, когда Кареглазке сейчас приходится бороться за свою жизнь. Даже слова доктора, что ей ничего не угрожает, меня не успокаивают.

Поэтому ночью, когда большая часть медперсонала отдыхала, я всё-таки поднялся с постели и отправился на её поиски. Днём одна из медсестричек сжалилась надо мной и сказала, что моя девочка лежит на втором этаже. В отделении нейрохирургии.

Мне понадобилось намного больше времени, чем я рассчитывал, чтобы добраться до второго этажа. И ещё немного, чтобы отыскать её палату, но я всё-таки это сделал.

Карина лежала без сознания. Словно спала. К её телу было прикреплено дохрена приборов, что контролировали её состояния. Тихонько прикрыв за собой дверь, я подошёл к кровати.

Моя девочка была бледная, как снег. Грудь равномерно вздымалась и опадала. На лице было несколько царапин, увидев которые, я поморщился.

Во всём виноват лишь я один. И будет справедливо, если она, очнувшись, не захочет меня больше видеть. Я всегда приношу ей лишь боль. Пусть это лишь косвенные последствия моего присутствия в её жизни, но без меня не было бы и их.

Я не изменял ей пять лет назад и сейчас не подстраивал эту чёртову аварию. Но бл#дь, я тот самый с#кин сын, который всё портит.