– Развлечение? Значит, вы так это восприняли? Себастьян поднялся, бесстыдно используя свой рост, чтобы запугать ее. Женщина слегка напряглась, однако не дрогнула, не отступила.

– Я отнюдь не наивна, сэр. С первой же минуты, когда вы смотрели с этого порога, я знала, что вы не можете иметь благородные намерения. Возможно, я догадывалась, что они были нечестными, только не хотела этого видеть. Но я не слепая. – Она покраснела. – Я не знаю, была ли моя жизнь первой респектабельной жизнью, которую вы погубили, но для меня, ей-богу, она и последняя.

– Респектабельная! – фыркнул Себастьян. – Вы называете свое распутство с Бертраном де Лентом респектабельным?

Сара в изумлении смотрела на него.

– Мистер де Лент? Я никогда… Никогда. – Она повысила голос. – Как вы смеете такое говорить? Как вы смеете предполагать, что я когда-либо могла это с ним делать?

Себастьяна будто ударили под дых, и он тяжело опустился на стул.

– Но вы говорили мне о своем работодателе…

– Леди Меррил? Я была ее компаньонкой, а не любовницей де Лента.

У Себастьяна было ощущение, что стены вокруг него рушатся.

Так вот почему она совершенно открыто путешествовала в обществе леди Меррил, вот почему ей было позволено одной сопровождать внучку леди с ее двумя подругами. Компаньонка. Не проститутка де Лента. Не виновница несчастья Аделы.

– Если бы я осталась после того, что вы сделали, очень скоро мне пришлось бы ею стать. – Голос у Сары был чуть слышным, ломким и резанул его по сердцу.

– Невинна. Я даже не… – Себастьян умолк, подавив желание закрыть лицо руками.

– И что же такого ужасного я вам сделала? – требовательно спросила она.

– Я думал, вы были добровольной участницей преступления, которое ваш хозяин… которое состряпал де Лент. Если бы это были вы, то заслужили бы то, что с вами случилось, и даже худшего. А де Ленту… За его злодеяния смерть и та слишком хороша для него.

– В таком случае что сделал он?

– Благодарите Бога, что вы этого не знаете, – ответил Себастьян.

Он смотрел на женщину, замаранную этим несчастным случаем, который он посмел не предусмотреть, стоявшую перед ним с этой нелепой шелудивой кошкой, трущейся об ее ноги. Чуть заметные пятна румянца еще таились на ее щеках, в глазах сверкали вызов и гнев, так хорошо знакомые ему губы слегка приоткрылись. Ему следовало бы извиниться, быть по-отечески великодушным, передать ей тысячу фунтов, отправить ее ближайшим пароходом назад в Англию, в каюте первого класса, в круг ее семьи, какой бы она ни была.

Вот как он должен был поступить, если он джентльмен. Но увы, он не был джентльменом. Он хотел ее больше прежнего, зная, что она не та, кем он ее считал. А еще сильнее он хотел сохранить память о том, что он ей сделал, о том, кем он был и продолжает быть. Она для него и бальзам, и воплощение демонов, которые преследуют его. Он сделает ей другое предложение, какое не сделал бы ни один порядочный мужчина.

– Поскольку я отнял у вас одну работу, я считаю своей обязанностью предложить вам другую.

Я мог бы притвориться, что даю вам место, скажем, экономки или секретаря, но это было бы ложью, потому что я грешник и хочу от вас не меньше того, что требовал де Лент. Так что кокетливая скромность ни к чему. Оставайтесь здесь и будьте моей любовницей. Я буду обращаться с вами лучше, чем до сих пор.

Она молча смотрела на него, постепенно гнев уходил, сменяясь замешательством.

– Я ведь сейчас без маски, – наконец сказала она.

– Вы думаете, я все это время не знал, как вы на самом деле выглядите?

– Но вы меня хотели. – Она смутилась еще больше. – Я могла бы сказать…

– Даже когда я считал, что вы проститутка де Лента, я вас хотел. – Он впервые произнес это вслух – почти столь же ужасное преступление, как и другие, которые он совершил и еще намеревался совершить.

– Вряд ли у меня есть выбор. Я такого не вижу и потому согласна на ваше предложение, но с одним условием.

– Что за условие? – спросил он, застигнутый врасплох.

– Что вы скажете мне свое настоящее имя. Несколько секунд он просто смотрел на нее, принимая решение.

– Себастьян. Этого пока достаточно.

– Благодарю вас, – кивнула она.

У него хватило самообладания лишь на то, чтобы кивнуть в ответ, затем он по-итальянски быстро отдал приказ Джану.

– Следуйте за мной, – скомандовал тот.

И, подхватив кошку, Сара последовала за ним.

Она в изнеможении упала на кровать. Комната была огромной, с шелковыми обоями, мраморным полом, выложенным в шахматную клетку, с десятками картин, теснящихся на стене, – манера, которую Сара начала воспринимать как типично венецианскую. Над головой высокий сводчатый потолок, до него доходят широкие окна, старинные обветшалые портьеры, которые с величайшим подозрением уже обнюхивала кошка.

Мысли Сары занимали открытия, сделанные при встрече с Мавром. К ней лично он не испытывал ненависти. Он пытался отомстить какой-то другой женщине, преступнице, как он сказал. А все из-за чего-то, что ему сделал мистер де Лент.

Сара верила ему. Каким бы глупым это ни казалось, Мавр – Себастьян – и в самом деле никогда ей не лгал, а все, что она знала о мистере де Ленте, указывало на вероятность подобного случая. Но что мистер де Лент мог сделать, чтобы так разгневать человека его собственного круга? Гадать бесполезно, а спрашивать Мавра она не осмелится.

Сара выбросила из головы мысли о де Ленте и снова оглядела комнату, на этот раз отмечая не ветхость, а будущие возможности.

– Вы получите триста фунтов, – сказал лакей Себастьяна, прежде чем выйти. – Отделайте комнату по своему вкусу. Если вам что-нибудь потребуется, звоните в колокольчик, слуги выполнят приказание.

Звонить в колокольчик… Сара ни разу еще не звонила. Ни когда была горничной Мэгги, – она сама обслуживала себя, а Мэгги звонила, если кто-то ей требовался, ни в школе, где вообще не было звонков и служанок, ни, разумеется, у леди Меррил, хотя, как одна из домочадцев, Сара имела на это право. В глубине души она знала, что если и дернет шнурок, никто все равно не придет, и она не сможет ничего с этим поделать.

Теперь же, как любовница с дурной репутацией, она имела больше власти, чем в своей предыдущей жизни.

С многообещающим удивлением Сара потянула шнурок.

– Сэр? – Джан вежливо остановился на пороге.

Себастьян думал о женщине, только что покинувшей комнату. Сара. Он позволил себе мысленно произнести это имя и почувствовал громадное облегчение. До сих пор он подсознательно называл ее «эта женщина», пытаясь не допустить, чтобы она стала для него слишком реальной.

Попытка не удалась. С той ночи, когда он выпрыгнул из окна, мысли о ней постоянно мучили его.

Узнав, что она виновна не больше любой из служанок леди Меррил, он не знал, что ему делать – то ли кричать от радости, то ли застрелить себя за содеянное. Но, что бы он ни чувствовал, он хотел ее сильнее, чем раньше, и был не настолько джентльменом, чтобы отпустить ее.

– Боже мой, – прошептал Себастьян, думая о том, что отнял у нее. – Я порчу все, к чему прикасаюсь. – Он покачал головой и перевел взгляд на Джана. – Но я не имел оснований думать, что не прав. В конце концов она была с де Лентом и определенно не агнец. Что еще я мог подумать?

– Да, сэр, – уклончиво ответил слуга.

Правда была страшной и безжалостной. Он не хотел думать, что какая-либо часть его плана может оказаться неверной. Тогда это повлекло бы за собой множество вопросов и насчет его самого, и насчет всего плана в целом, который он, видимо, продумал недостаточно хорошо.

Себастьян тряхнул головой, отгоняя сомнения. Нет, в целом его план был безупречен. Первая часть не удалась только потому, что в нее было внесено непредвиденное изменение. Впредь он должен быть уверен в каждой детали, предусмотреть любую случайность. А пока он не выполнит последнюю часть, присутствие Сары будет напоминать ему о последствиях малейшей небрежности… и даст возможность исправить то, что он ей сделал.