— Я. Ошиб. Ся? — Осторожно спросил он.
— Да. Нет. Наверное, — Отозвался Саргон предельно понятной фразой.
Юншэн в ответ недоуменно заморгал. Затрепетали по-девичьи длинные ресницы, иконописно-широкие глаза распахнулись, появились мелкие морщинки обиды, тревоги и непонимания вокруг глаз. С таким выражением лица он стал напоминать выпнутого на улицу породистого щенка. Слишком трогательно и беспомощно, чтобы всерьез на него злиться. А ведь попаданец всерьез подумывал о неком травмирующем опыте для своего приятеля. Чисто ради понимания ситуации.
— Ты ведь хотел его использовать, верно? До сих пор хочешь, — Выдал наугад Саргон. Есть пробитие! Фармацевт опасливо кивнул.
— Ты не должен использовать составы в которых не уверен! — Припечатал попаданец, — Результат слишком непредсказуем. Тем более в драках внутри Форта!
— Но. Мне. Инте. Ресно, — Понурился Юншэн. Учитывая, насколько легко он обычно соглашался со словами приятеля, в этот раз ему конкретно зудело в одном месте. А значит, простой выговор или просьба не вариант. Сорвется. Творческие личности они такие.
"Вспомнить хотя бы одного из вдохновителей Итальянского фашизма и доброго друга Муссолини — футуриста Маринетти. Однажды тот вместо ожидаемого доклада прочёл в академии свою новую поэму «Обыденная жизнь одного фокстерьера». Пятидесятичетырёхлетний академик лаял, визжал и кусался. Войдя в раж, он, подражая собаке, задрал ногу у стены.
А ведь Маринетти прошел мясорубку Первой Мировой, причем добровольцем. Участвовал в свержении итальянского короля, в партийной борьбе, в том числе кровавой. Так что опасность Юншэна и его выходок нельзя недооценивать. Безумие и безразличие к человеческой жизни легко сочетаются как между собой, так и с притворством и придуриванием".
— Вот как. Интересно, значит. А я думал, ты все же хочешь составить свою таблицу компонентов, — Расстроенным голосом произнес Саргон. Юншэн моментально купился, принялся на свой манер расписывать пройденные этапы… А его собеседник все это время лишь старался удержать лицо на месте.
Оказалось, их отрядный алхимик за эти несколько дней успел вспомнить и придумать пиктограммы более чем для ДВУХ СОТЕН растительных компонентов и еще столько же — остальных. И это лишь самые простые, без влияния Ци и прочих интересностей. Более того, он помнил свойства каждого из них. Причем делал это структурировано, благодаря изображениям.
Юншэн невольно переизобрел старую мнемоническую технику "Дворец Памяти". Он представил склад своего рода, после чего возле каждой связки обозначил рисунок конкретного ингредиента. Причем в каждый элемент рисунка вплел свойства растений.
Все бы ничего, однако фармацевт слишком зациклился на старых знаниях. Он явно продвинулся в исследованиях, сумел упорядочить информацию, понял несколько важных этапов варки, но саму идею все же упустил.
Юншэн продолжал использовать привычные понятия, вроде "эссенции долголетия" в женьшене или "эссенции огня" в мукуне. Причем каждое растение, по его словам, могло нести лишь одно главное свойство, а также иногда усиливать главные свойства других ингредиентов. Последнее узнавали только опытным путем и держали в секрете.
— Ты немного не так понял мою мысль. Видишь ли… — Саргон лихорадочно соображал, как бы ему донести до товарища хотя бы основы органической химии, — В каждом растении много разных, гм, эссенций. Да, одни из них могут быть больше или ярче остальных, однако это не всегда правильно. Ведь некоторые эссенции получаются только при особом приготовлении.
— Духов. Ные. Тра. Вы. Сле. Дует. Гото. Вить. По. Особо. Му. Иначе. Ни. Чего. Не. Выйдет, — Согласно кивнул тот.
— А почему с простыми травами не может быть иначе? Может для особой эссенции нужна особая готовка?
Фармацевт завис с открытым ртом. Остановился посреди дороги так внезапно и демонстративно, что остальной отряд тоже понемногу замедлился, прекратил движение. На двух новобранцах скрестились настороженные взгляды других людей. Лишь несчастный предатель Ян ковылял где-то впереди с прежней скоростью. Он молча проклинал свою рабскую участь, да тихо радовался внезапной передышке от града камней, пинков и подзатыльников.
— Вот почему я и говорил тебе: вначале нужно полностью раскрыть потенциал каждого растения. Но просто так выделить другие эссенции не получится. Сначала попробуй с простыми, двухкомпонентными составами.
Приготовь их по-разному: с другой температурой, в котле с другим объемом или материалом, шинкуй разными способами. Может даже найдешь разницу в воде из разных источников. Так ты соберешь statistiku... в смысле, массовые данные. А потом, после десятков способов варки, ты уже можешь с уверенностью сказать, что знаешь вот эту конкретную траву. Чем больше узнаешь, тем, ну ты понял, — Быстренько свернул обсуждение попаданец.
— Ты. Прав, — Медленно и торжественно произнес Юншэн, а у Саргона от его фанатичного взгляда вдруг прошел по спине неприятный холодок. Он понял, что в очередной раз втравил себя самого и весь остальной отряд в некую смутную, непонятную, но весьма опасную ситуацию.
"Куда ни кинь, всюду клин. Чем бы этот засранец ни занимался, он всегда будет доставлять проблемы окружающим. Отправь его на необитаемый остров и вместо Робинзона Крузо мы получим Герострата от экологии. Пятницу вместе с остальными дикарями пустят на ингредиенты, из обломков корабля он сделает огромный котел, а своих спасителей еще и напряжет добро таскать, чтобы зря не пропадало".
Так думал Саргон, так думали и остальные новобранцы. Иначе не смотрели бы на их парочку влажными, обреченными глазами кошака перед проверкой температуры. Впрочем, попаданец сделал вид, что не замечает общих взглядов. Пусть лучше страдают от экспериментов фармацевта, чем от них же, но куда более масштабных и непредсказуемых. По крайней мере, лично его Юншэн почти наверняка успеет предупредить.
— Какая восхитительная наглость от подобных слизняков, — Встретил их злой, как собака, Ксин прямо у ворот, — После моего внушения вы решили опоздать еще сильнее, чем обычно. По каким отхожим местам бродят ваши смердящие мысли, не берусь даже предполагать…
Как и в прошлый раз, куратор слегка помял им бока, немного сбросил пар, затем снисходительно выслушал их сбивчивые объяснения, уточнил победителя схватки, после чего милостиво махнул рукой на прегрешения своих подчиненных. Еще одна деталь, ранее прошедшая мимо Саргона. Чжэню лао сянь-шену оказался более важен результат боя, чем сам факт неуставных отношений.
"Значит, и мой вывод про общий пофигизм вместе с правилом: "отрицай или не попадайся" надо скорректировать. Мы доказали свою полезность… Нет, скорее компетентность. Право находиться здесь. Право сильного. Ты можешь быть виноват, можешь попасться на горячем, но тебе спустят с рук мелкие или не очень мелкие прегрешения, если ты силен. Не полезен, нет, полезных слизняков прессуют тем сильнее, чем больше ништяков они выдают.
Ценится только сила, причем как абстрактная, так и по сравнению с большинством. А как еще узнать победителя, кроме как из драки? В общем, зазнаваться не стоит. За другие прегрешения меня вздернут безо всякой жалости. Я и так хожу по краю. Особенно, если затея с кражей все-таки получится. Не стоит обращать на себя внимания больше, чем уже есть сейчас".
— Ну что, разберемся с засранцем? — Вдруг поднял тему Камей. В самом прямом смысле: раб-предатель болтался в его хватке, дрыгал ногами в воздухе и хрипел. Бывший бандит слишком сильно пережал ему горло.
— Чжэнь лао сянь шен, позвольте нам, — Обратился к куратору Акургаль. Тот лишь раздраженно прикрыл глаза:
— Вам нельзя никого убивать или безвозвратно калечить. Калечить. Калечить-калечить… — Новобранцы скосили глаза на Гвардейца Императора, а тот хмурился все сильнее и сильнее, словно только что вспомнил о нудном, но необходимом деле.
— Понятно? — Вдруг отвис Ксин и сорвал свое раздражение на десятнике. Вбил ногу ему в живот, а затем развернулся, пошел к чайному дому, — Не забудьте про медитацию, отродья!
