– Нет, в «Гимарайнше». Выйдешь и направо метров триста. Шестьсот тринадцатый номер.

Она кивнула:

– Ага, я приду минут через пятнадцать после тебя. Я постучу…

– Не надо. Я заказал номер на двоих, – он взял ее за запястье и положил на раскрытую ладошку белую пластиковую карточку, ключ от своего номера.

Она быстро сжала ладонь, подхватила свой несуразный баул и пошла к выходу из ресторана. Он смотрел ей вслед. Высокая статная женщина, наверное, на полголовы выше него. Русые волосы стянуты в замысловатый тяжелый узел на затылке. Кажется, он должен перевешивать ее голову назад. Может быть, поэтому у нее такая прямая спина? Сколько ей? Тридцать пять? Тридцать восемь? Она напомнила ему ту, другую женщину, из давно ушедшей молодости. Ту, что сделала из него, двадцатилетнего щенка, жулика и карманника, профессионального афериста, мошенника высшей пробы. Ту, что была значительно старше его и на порядок умнее. Ту, которую он бросил спустя двадцать лет ради, как она говорила, «железа». Бросил ради Его Величества Безнала и виртуальных финансовых потоков, от которых, если умело бросить камушек, всегда можно отделить тонкий ручеек, текущий в твой собственный карман. Со спины Чико была так на нее похожа, что у него защемило сердце: «Моя Агнесс… Жива ли ты еще, моя Агнесс?»

Не до воспоминаний, надо идти вперед. Теперь он уже не Руди, и даже не Гонсалу. Теперь он Рики. Не думал, что выплывет это имя. Что виртуальный ник обретет плоть. Не думал, что придется им стать. Не думал, а пришлось.

Бросив на стол пару купюр чаевых, он вышел из ресторана через другую дверь, сразу на улицу. Пошел в сторону своей гостиницы, но лстановился, развернулся и вышел на улицу, ведущую в центр города. «Тут за углом была старая табачная фабрика…» Так сказал пляшущий человечек за стойкой? Пойти посмотреть.

Длинное, в целый квартал одноэтажное здание из серого камня, сплошь покрытого черными потеками и очагами плесени. Бесконечный ряд квадратных окон с решетками, зашитых еще и металлическими, тоже давно почерневшими, листами. Высокие, наглухо закрытые ворота. Над ними в камне выбита надпись: «Fabrica do Cavalinho»2.

Он еще не успел снять свой роскошный прикид, только скинул пиджак, бросил его на широкий подоконник, смахнув оттуда на пол крошки чипсов. Замок на двери щелкнул. Вошла Чико. Теперь она была совсем другой. Без макияжа, волосы собраны в длинный хвост на затылке, вся в черном: брюки, куртка, даже кроссовки – все черное. И тот же баул на плече.

– Проходи. Рассказывай.

– Да… Н-нет. Сначала ты. Что сказали тебе на рецепции? Ну про то, что вышел за сигаретами. Точно скажи. Все слова. Это очень важно.

Она по-прежнему психовала, это было заметно. Лицо бледное, какое-то заострившееся… Глаза бегали, руки… Сняла свою курточку-непродувашку, мяла ее в ладонях, не положила, сама не села, так и стоит посреди комнаты. Только сумку на пол бросила, под ноги. Еще немного, и она закричит, забьется в истерике. Плохо. Он протянул ей малек коньяка из мини-бара:

– Оттухни чуток.

Она вылила в рот сразу все содержимое крохотной бутылочки, зажмурилась. И словно оттаяла: бросила куртку на кровать, присела на край, закрыла лицо руками. Когда отняла ладони, он увидел, что лицо ее отмякло, глаза успокоились. Она даже улыбнулась, чуть кривовато. Рики положил руку ей на плечо:

– Жива?

– Угу.

– Ну значит так. Парнишка в холле «Пикадилли» сказал, что сеньор Мигуель вышел за сигаретами, хотел купить какие-то особые. Сам парень про такие и не слыхал. Называются «Кавалинью». Иди сюда.

Он потянул ее к окну.

– Смотри. Видишь, внизу за забором заброшка? Это фабрика Кавалинью. Я сходил, проверил. Видимо, это тот ключ, что он, твой братец, оставил. Верно?

Чико кивнула:

– Да, похоже. Может он там спрятался. Надо пойти.

Она схватила свою курточку. Но Рики придержал ее за руку:

– Твоя очередь рассказывать.

– Хорошо. Сначала главное: когда я уходила из ресторана, возле рецепции стоял мужик. У него волосы такие… крашеные, наверное. Такой блондик с персиковым отливом. Лица я не видела, побоялась подойти заглянуть. Побоялась, потому что услышала: «Мигуэль Перейра», подумала, что это за ним пришли. И еще мне кажется, этого Персика я уже где-то видела, может в аэропорту, не помню. Может, это и не он был, мало ли. Но он там у стойки с девушкой разговаривал. Не с парнем. Значит, она ему про сигареты могла и не сказать, только номер комнаты дала. Пусть сидит, ждет – не дождется. Брат не вернется.

Чико широко улыбнулась. Радостно. Даже глаза засверкали. Видимо, представила, как этот Персик часами сидит в холле «Пикадилли», укрывшись за газетой, ждет. Как в шпионском боевике. Или, открыв отмычкой дверь в номер, начинает там перерывать все в поисках… В поисках чего? Не отвлекайся, девочка, ты еще ничего не рассказала. Рики снова сжал ее плечо, возвращая к теме.

– После твоего ухода, Рики, я переформатировала сеть. Я разбила людей на тройки: шеф и два его агента. Тройки между собой не общались, шефы замыкались на меня. Такая сотовая структура, очень удобно. Мы хорошо работали. И, как видишь, долго. А потом… В смысле, сейчас… пару месяцев назад… Он…

Ей нужно было назвать имя брата, и она не знала, какое выбрать. Настоящее назвала бы вряд ли. Но какой ник выдернуть, как лотерейный билет? Рики пришел на помощь:

– Пусть будет Мигуэль, Мики. У нас получается забавная мультяшная компания.

Чико кивнула:

– Да. Пусть. Мики вляпался. Решил тряхнуть некий исследовательский институт в Орегоне. Что-то связанное с генетической историей человечества и его перспективами развития. Широкое финансирование: и бюджет, и фонды разные. И в софт обычно влезть несложно. Ну ты сам знаешь, с такого дерева легко стрясти пару корзин золотых яблок. Но в этот раз посыпались неприятности. Они даже сделать ничего не успели. Стоило только одному из агентов Мики поснифить трафик этого долбанного института, как на него, на агента, вышли. Кто? Знать бы. Его убрали, Рики! Когда такое было?! Они нашли этого бедолагу и убрали. Убили! А потом и второго из тройки Мики. Вот тогда братец струхнул не на шутку. Да и я тоже. Я остановила все дела, всем шефам ушел приказ: «Стоп!» Вся сеть застыла. А Мики сдрыснул. Неважно, где он тогда находился, важно, что он вызвал меня сюда, в Гимарайнш. Он был очень напуган, мой братишка. Я тоже. Я привыкла заботиться о нем. И он привык к моей заботе. Еще в детстве, если что-то случалось, он бежал не к отцу с матерью – ко мне. Я спасу. А сейчас я не знала, как его защитить. И вызвала тебя. А теперь он исчез. Вышел за сигаретами. И как нам его искать? Да еще этот Персик. Он, явно, идет за ним. Хорошо, если не за мной. Вот так.

Она больше не улыбалась. Подъема, вызванного глотком виски, хватило ненадолго. Лицо казалось серым, в уголках глаз проступили морщинки, складки у рта стали глубже.

Рики похлопал женщину по плечу:

– Не кисни раньше времени. Думаю, нам надо наведаться на старую табачную фабрику. Как удачно, что она прямо у нас под окнами. А еще более удачно, что вон там, – подойдя к окну, он поманил гостью к себе, – видишь? Дыра в заборе. Прямо для нас приготовлена.

***

На заднем дворе гостиницы было уже темно. Только под козырьком служебного входа горела лампа. Прореха в металлической сетке едва угадывалась с шестого этажа, но тропка в зеленой траве, подсвеченная мертвенным белым светом, была видна.

– Готова? Тогда пошли.

Скользнули парой черных теней сквозь дыру, мимо потерявшей пестроту помойной кучи. Вышли к бесконечной черной стене. Рики включил зажатый в кулаке маленький, но яркий фонарик – луч пометался, высветив одну за другой запертые двери. Одну, вторую, третью… Стоп! Створка была чуть приоткрыта. Буквально на сантиметр.

– Подожди, – Чико отодвинула напарника, протянула руку, вытащила что-то зажатое в двери, – посвети-ка.