На светофоре загорелся зелёный свет. Саша осмотрелась и, убедившись, что все машины стоят, потопала вперёд. Она всё смотрела на того парня: он шёл навстречу, пялясь на свои кожаные шнурованные сапоги.

– Мерзкий, до чего же мерзкий, – забормотала Сашка. Вдруг он словно ожил и, пронзая Александру взором бледно-голубых глаз, понёсся на неё как метеор. Саша не успела ни уклониться, ни вытащить канцелярский резак из кармана. Сильные руки незнакомца врезались в её плечи и толкнули девчонку назад.

– Не стой как вкопанная! – успел он только закричать, как в него въехал бампер.

– Парень!.. – Александра побледнела. Она не заметила, как парковку «Трёх куриц» покинул белый джип и выехал на проезжую часть. Пока безобразные выцветшие колымаги стояли, этот благородный лебедь нагло развернулся и поехал вперёд, игнорируя светофор. Джип сбил бы Сашу, если бы тот парень не вмешался.

Парень повалился на кузов машины. Вцепился в него, словно раненый тигр, оставляя царапины и кровавые следы. Джип не остановился: водитель резко поддал газу и, скинув, будто мусор, на дорогу, уехал.

– Парнишка! – Сашка со всех ног подбежала к бедолаге. Остальные очевидцы происшествия сделали вид, будто ничего не видали. Только маленький мальчик заплакал и крепче прижался к матери.

– Живой! – закричала Саша, осмотрев пострадавшего. Ей было и радостно, и страшно. Он был весь в ушибах и ссадинах, сломал несколько рёбер, и как на грех при падении ударился головой. Он лежал без сознания. – Он живой! Люди! Кто-нибудь! Помогите!

Никто не отозвался на Сашкины крики, не вызвал ни скорую, ни полицию. Она заметила красный свет светофора и то, как на дороге возобновилось движение. Всем было наплевать. – Да что же вы такие безразличные! – заворчала Саша и поднатужилась, пытаясь вытащить раненого с проезжей части. – Держись, парнишка! Не умирай, хорошо?

Спина словно раскалывалась, а от боли в руках и ногах ей хотелось взвыть. Саше сигналили проезжающие мимо машины, но она не думала уходить. Как бы ни было опасно и трудно – он попал в беду из-за неё – теперь она не могла его бросить. Сашка не понимала, откуда в ней нашлось столько упорства. Ей удалось приволочить раненого парня на тротуар.

Она упала рядом с ним на мягкий и холодный снег. Саша не думала, что может заболеть. Она вдыхала воздух ртом как лошадь и, выдыхая облака пара, не сводила с раненого глаз. Капюшон давным-давно спал с головы незнакомца, позволяя девочке приглядеться к его лицу и причёске. Короткие волосы, что были цвета пшеницы, светлые брови и ресницы, курносый нос, губы и подбородок – всё запачкалось кровью.

Он открыл глаза – на пару мгновений их взгляды столкнулись. Саша покраснела от стыда, поднялась на колени и виновато опустила голову. Парень не сказал ни слова; он стиснул зубы и поднялся с земли.

– На тебя больно смотреть… – негромко произнесла Саша, осмелившись поднять глаза. Она заметила серебряный крестик, висевший у парня на шее. – Прости… Тебе нужно в больницу!

– Не вини себя, – отозвался парень, собрав губы в улыбку, невзирая на мучительную боль. – Я в порядке.

– Ты весь в крови… – Сашка встала с колен.

– Бывай, – он махнул рукой – девочка заметила наколку – мрачный крест на его указательном пальце.

– Как же так? Кто ты? – Саше стало обидно. – Я – Александра, вот. Хоть имя назови!

– Ни к чему, – сказал он уже без всякого намёка на вежливость и жестоко заключил. – Мы больше не увидимся. Прощай.

Саша промолчала. Она печально смотрела, как случайный герой, что так и остался для неё незнакомцем, уходил. Он еле ковылял, как хромой бездомный пёс, и стонал от боли, оставляя за собой кровавый след. Сашка не отправилась за ним: вспомнила о голодной родне. Она в последний раз взглянула на ещё видневшийся вдалеке образ поникшего незнакомца, сплюнула и пошла своей дорогой.

* * *

Белый джип с поцарапанным и заляпанным пятнами крови кузовом застрял в дневной пробке всё в том же Бурьяново. Благородной машине гудели; её бранили, желали заглохнуть, разбиться, сгореть! Опрятный водитель средних лет не отвлекался от дороги, а двое пассажиров не смотрели в окна. Им хватало личных проблем.

На белоснежную спинку задних сидений, обтянутых натуральной кожей, облокотился хмурый мужчина лет тридцати, одетый поверх белой водолазки и мрачных брюк в расстегнутую дублёнку. Он был высокий, жилистый, с янтарной шевелюрой средней длины, собранной в хвост; выделялся гордым прямым носом, небольшой ухоженной бородкой и лисьим взором алмазно-зелёных глаз, отражавших часть его сущности, что никогда не касалась семьи.

Евгений Иванович Волков был прямым потомком Чёрного Феникса, но унаследовал лишь малую долю родового состояния. По законам Патринии он – младший сын – не получил княжеского титула, который достался его прославленному брату Олегу. После безвременной кончины всеми любимого князя Волкова всё перешло к тринадцатилетнему сорванцу. Затаенная в сердце обида на несправедливость и напряжённые взаимоотношения со старшим братом не помешали Евгению с теплотой относиться к единственному племяннику. Он всегда баловал сына Олега Ивановича, а в последнее время готов был потакать всем его шалостям.

Евгений с двадцати лет проживал за границей, избрав в качестве причала Любляну – город, полюбившийся им с женой во время свадебного путешествия. На родину он возвращался нечасто. Бесценный семейный очаг, его дело, друзья, знакомые – вся основная жизнь теперь была в Словении.

Минувшим летом семью князя Волкова настигла череда несчастий. Евгений узнал об авиакатастрофе, которую чудом пережили Олег Иванович и его супруга, и был вынужден приехать в Блэкград. В апреле на свет появился долгожданный сын, и он очень хотел активно заботиться о малыше. К тому же для Евгения всегда было пыткой расставаться с любимыми женой и дочуркой надолго. Новое покушение на старшего брата и невестку уже в больнице, вынудило Евгения задержаться на похоронную церемонию. Затем он принял решение остаться в Патринии ещё немного, чтобы поддержать осиротевшего мальчика. В итоге из-за постоянных просьб юного лорда Евгений Иванович больше трёх месяцев не видел драгоценных лиц. Он начал опасаться, что девятилетняя Надя отвыкнет от него, а восьмимесячный богатырь Ванюша при встрече не узнает.

Вот и сейчас Евгений не мог оторвать глаз от двенадцатой страницы уже давно прочитанной книги, где хранилась небольшая фотокарточка. На ней запечатлелось солнечное лето: счастливая молодая женщина заботливо держала светленького младенца на руках, рядом был он, не пряча искренней улыбки, да белокурая девчушка, взобравшаяся на отцовские плечи.

– Скучаешь по ним? – заставил Евгения вздрогнуть и сомкнуть страницы старого переплёта невесёлый сиплый голос. – Плюнь и разотри. Ты их скоро увидишь, а я останусь один… – печально заключил мальчик с золотистыми волосами, удобно расположившийся рядом; крепкий и достаточно высокий для тринадцати лет. После смерти родителей юный Виктор Волков сменил излюбленную в детстве причёску на «польку» и стал покидать родное поместье исключительно в строгих костюмах. Сейчас же под модной шубкой с леопардовым мехом на Вите был один из них – серый как его настроение.

Виктор вспомнил, как ему сообщили, что его мать – Кристина Дмитриевна – была отключена от аппарата искусственной вентиляции лёгких, а отец – светлый князь найден мёртвым в палате. Витя уставил на дядю укоряющий взгляд малахитово-зелёных глаз. Он всё никак не мог смириться с неизбежностью расставания: этим вечером Евгений Иванович должен был улететь в Словению на неопределённый срок.

Виктор до последнего надеялся, как и раньше, уговорить дядю отложить вылет в Любляну на пару недель, но с досадой осознал – на этот раз не прокатит. Он велел Евгению убираться с территории поместья Волчья кровь – владений князя Волкова – на рассвете и дожидаться рейса в аэропорту. Витя не хотел с ним даже попрощаться, но в последние минуты перед отъездом догнал, когда тот уже был в салоне джипа. Забравшись к нему, Витя крепко обнял Евгения и спросил: «Можно я куплю подарки для тёти Марины и кузенов?»