Юноша покинул Миклав со всей поспешностью, на которую был способен. Он не знал, заметили ли его те, кто был в деревне, и отправились ли за ним следом, если увидели. Но то, что в деревне вновь были люди, было неоспоримо. Айвиэн судил об этом не только по звукам. В процессе бегства его обострившееся зрение уловило несколько человеческих силуэтов, мелькнувших у дальних домов.
Однако жители деревни, бежавшие в столицу вместе с караваном, не могли так быстро вернуться, и Айвиэн знал это лучше остальных. Тогда кто были те, кого видел странник? Как эти люди оказались в Миклаве? А если это были случайные путники, по какой причине они решили остаться в деревне? Молодому человеку очень хотелось узнать ответы на эти вопросы. Однако любопытство не могло перевесить важность цели, которую юноша преследовал, и вскоре интерес к случившемуся пропал.
Через два дня пути Айвиэну был вынужден покинуть кромку леса, по которой он двигался, и проделать участок пути непосредственно по Восточному Тракту. Причиной тому стала река Икл, к берегу которой привело молодого человека его странствие. Там, недалеко от моста, юноша устроил привал. Мерное журчание воды позволило страннику и его лошади погрузиться в глубокий и спокойный сон, которого так не хватало им обоим. Пробуждение пришло к ним лишь на закате. Подкрепившись и пополнив запасы воды, Айвиэн продолжил путь.
Оказавшись на другом берегу, юноша решил перестать прятаться среди деревьев. От реки Икл и до самой границы Северного Королевства на пути больше не было ни хуторов, ни трактиров. Стасерн и Дорз находились восточнее относительно Тракта, а их жители – и на этот раз Айвиэн был абсолютно уверен – ещё не вернулись в родные земли. Лошади, судя по всему, это решение тоже пришлось по душе. Она куда активнее и с большей прытью двигалась по мощёной дороге, даже не смотря на возросший темп.
В какой-то момент Айвиэн поймал себя на мысли, что впервые находится так далеко на юге Королевства. Эта мысль ненадолго оживила в голове терзавшие юношу размышления. Однако на этот раз укорам и терзаниям души не суждено было поглотить разум молодого человека. И такому спокойствию разума событий помогла одна очень простая, но от того не менее важная вещь – участок Тракта впереди был более заросшим. Камень, которым была вымощена дорога, был не таким гладким, как раньше, а местами трава полностью скрывала путь. Постепенно лесной массив, окружавший Восточный Тракт, понемногу редел. Всё чаще начали попадаться открытые всем ветрам луга, нетронутые человеком.
Все эти изменения в окружающем пейзаже давали путешественнику понять, что до границы Северного Королевства оставалось не больше суток пути.
Вскоре Айвиэн спешился. Сняв со спины лошади седло и высвободив голову из уздечки, странник решил отпустить животное на волю. Погладив четвероного спутника в последний раз, юноша ласково прошептал коню, что тот может идти, куда пожелает. Животное, казалось, поняло слова человека. Айвиэн каким-то образом чувствовал это, хотя и не мог объяснить как. И всё же лошадь не сразу покинула наездника. Она несмело шла за ним ещё несколько минут, а после наблюдала за тем, как юноша ушёл вдаль, постепенно теряясь среди редеющих деревьев.
Снятое с лошади снаряжение странник оставил на опушке леса. Поначалу он хотел спрятать упряжь от посторонних глаз, но передумал. Даже если кто-то отправился вслед за Айвиэном, вряд ли преследователей посетит мысль искать его на границе Королевства или за его пределами. Рассудив так, он бросил седло и уздечку у первого же попавшегося дерева и продолжил путь налегке.
К вечеру пятидесятого дня окружающий ландшафт вынудил юношу вернуть предельную осторожность во время передвижения. Редеющий лес превратился в небольшие перелески, а после – в редкие группы деревьев, который скорее боролись за свою жизнь, нежели просто росли. Впереди виднелось ровное полотно земли. На ней не было хоть каких-то растений, возвышающихся над землёй, и даже трава редела. Эта местность, находящаяся непосредственно на границе, была специально очищена от растительности, чтобы облегчить работу дозорных.
Однако смена пейзажа была не только человеческой заслугой. Ещё в полдень Айвиэн заметил, что изменился даже воздух. Ветер, хоть и лёгкий, стал другим. Казалось, он был напрочь лишён запахов жизни. Его порывы стали более резкими и жёсткими, а вместе с тем сухими и тёплыми. И вскоре юноша узрел причину этих перемен и, вместе с тем, то место, через которое лежал выбранный им путь.
Впереди уже был виден край Великого Топаза. Само собой, этот маленький клочок земли не давал полного представления о том, что ожидает юношу впереди. То, что он видел, очень напоминало окружавшие его опустошённые земли.
Однако в данную минуту большее внимание к себе привлекало нечто иное, нежели изменения в природе. На пути Айвиэна величественно возвышался Восточный Дозор. Айвиэн впервые видел его вживую. Прежде юноша знал о существовании этого места лишь по книгам, свиткам и рассказам служителей из башен-близнецов Латаэльз. И всё, что ему довелось пережить во время вторжения Бледного Марша, не могло умалить трепета перед представшей картиной.
Дозор был массивным. Он представлял собой монументальное сооружение, которое тянулось меж двух горных цепей на всём протяжении границы. Дозорные пункты представляли собой небольшие форты больше пяти саженей в высоту и втрое больше в длину, расположенные на одинаковом друг от друга расстоянии. Каждый из них сообщался с соседними тремя равноудалёнными мостами, которые образовывали многочисленные арки для прохода. Они же содержали первую и самую грозную линию защиты от армии захватчиков – Железные Врата. Это грозное оружие представляло собой массивные решётки, усеянные большими и острыми шипами. По две таких располагались в каждом проходе. В случае нападения ограничители у арочных постов выбивались – и на врага на большой скорости обрушивались металл и смерть.
По слухам это место, как и Западный Дозор, были возведены в давние времена совместными усилиями северян и орцинтаев, испокон веков состоявших в хороших отношениях. В это легко было поверить – лишь так получилось бы создать нечто одновременно монументальное и при этом смертоносное. И Железные Врата ничуть не утратили своей неукротимой и вселяющий ужас силы, хоть прошло немало времени с тех пор, как они исполняли цель, для которой создавались.
Именно этим зрелищем наслаждался Айвиэн, когда на равнину опустилась ночь. Небо было безоблачным, от чего бледные лучи Забытого освещали окрестности не хуже, чем недавно это делала Светлейшая. Это придавало ещё больше величественности Дозору, который мрачной громадой выделялся на фоне окружающей его бесплодной земли.
– Завтра ночью я переберусь на ту сторону, – прошептал Айвиэн, скрывавшийся под небольшим, но довольно ветвистым деревом на границе чистой земли.
«Это всё, в чём заключается твой несомненно продуманный, великий и далеко идущий план?» – раздался голос в разуме юноши.
Айвиэн вздрогнул от неожиданности. С того дня, как юноша посетил Миклав, Лорд Бледного Марша хранил молчание и вообще никак не напоминал о своём существовании.
Однако первое впечатление быстро переросло в раздражение. Причин для этого было более чем достаточно. Первой из них был сам заданный вопрос. За время путешествия Айвиэн не раз пытался обдумать, что он будет делать, когда окажется за пределами Северного Королевства. Но мысли никак не желали складываться в чёткий план. И практически полное отсутствие знаний об остальном мире совсем не помогало делу.
Ещё больше раздражал сам факт вопроса. Знания о самом монстре, обитавшем в теле юноши, по большей части представляли собой всего лишь предположения, хоть и подтверждающиеся с течением времени. И находящееся внутри создание имело доступ к его мыслям, в чём и призналось во время пребывания в окрестностях Тобласа. Следовательно, монстр должен был знать и об отсутствии чёткого плана действий. А значит, не смотря на отсутствие эмоционального окраса в словах, Лорд попросту издевался над Айвиэном.
