Две внешние планеты занимают одну и ту же орбиту и называются Дагда и Мидер в соответствии с кельтской системой мифологической номенклатуры. Дагда — это газовый гигант, и Империя содержит заправочные станции на двух лунах планеты, Ангусе и Бригите. Торговые суда предупреждаются, что Бригит — это военная база и не могут попасть туда без разрешения.

Мидер — холодный металлический шар интенсивно разрабатываемый и доставляющий мучения космогонистам, поскольку способ его образования не укладывается ни в одну из двух главных теорий Возникновения планет.

Новая Шотландия и Новая Ирландия — единственные населенные планеты системы,— на момент открытия имели богатую атмосферу из Водяных паров и метана, но не имели свободного кислорода. Большие количества биологических веществ превратили их в обитаемые миры, хотя это и обошлось недешево. К завершению проекта Мурчисон потерял свое влияние в Совете, но начальный капитал был так велик, что проект все-таки был выполнен. Менее чем через сто лет интенсивных работ купольные колонии превратились в открытые, что явилось одним из наиболее крупных достижений Первой Империи.

Оба мира потеряли часть населения во время Гражданских Войн, причем Новая Ирландия присоединилась к силам восставших, тогда как Новая Шотландия сохранила верность правительству. После прекращения межзвездных путешествий в Трансугольном Секторе Новая Шотландия продолжала борьбу, пока не была переоткрыта Второй Империей. Как следствие этого, Новая Шотландия является столицей Трансугольного Сектора.

"Макартур" содрогнулся и вышел в нормальное пространство за орбитой Дагды. Еще некоторое время его экипаж сидел в своих гиперпространственных установках, преодолевая путаницу в головах, которая всегда сопровождала мгновенные перемещения.

Почему так получалось? Одно из направлений физики Имперского Университета на Сигизмунде утверждало, что гиперпространственный переход требует не нулевого, а неограниченного времени, и именно это вызывает характерную путаницу в мозгах людей и логических цепях компьютера. Другие теории утверждали, что Прыжок ведет к сжатию локального пространства, одинаково воздействуя на нервы и элементы схемы компьютера; или что не все части корабля перемещаются одновременно; или что материя после перемещения изменяется на субатомном уровне. Что происходило на самом деле, не знал никто, но эффект имел место.

— Рулевой!— басом позвал Блейн. Глаза его медленно фокусировались на экранах мостика.

— Слушаю, сэр.— Голос звучал как-то оцепенело и непонимающе, словно человек говорил автоматически.

— Держать курс на Дагду.

— Есть, сэр.

В начальный период гиперпространственных путешествий корабельные компьютеры пытались начать ускорение сразу после перехода, и долгое время никто не знал, что компьютеры испытывают большее расстройство, чем даже люди. Сейчас всю автоматику на время перехода выключали. На экранах Блейна вспыхнул свет, когда кто-то из экипажа медленно активировал компьютер "Макартура" и проверил его системы.

— Мы сядем на Бригит, мистер Реннер,— продолжал Блейн,— так что держите соответствующую скорость. Мистер Стели, вы будете ассистировать парусному мастеру.

— Да, сэр.

Мостик постепенно оживал. Члены экипажа приходили в себя и возвращались к своим делам. Когда началось ускорение и вернулась сила тяжести, стюарды принесли кофе. Люди покидали гиперпространственные установки, возвращались к обязанностям патрульных, пока искусственные глаза "Макартура" изучали пространство в поисках врагов. На пульте один за другим вспыхивали зеленые огоньки, по мере того, как посты докладывали о нормальном переходе.

Потягивая свой кофе, Блейн удовлетворенно кивал. Все было как всегда, и после сотен переходов он до сих пор чувствовал это. Впрочем, было что-то принципиально ПЛОХОЕ в мгновенном перемещении, что-то грубо нарушавшее чувства, такое, чего не мог воспринять разум. Но привычки, приобретенные на службе, помогали людям пройти через это: они глубоко укоренились на более основательном уровне, чем интеллектуальные функции.

— Мистер Уайтбрид, передайте привет старшему йомену сигнальщиков и отправьте донесение в Штаб-квартиру Флота на Новой Шотландии. Узнайте у Стели наш курс и скорость и сообщите на заправочную станцию на Бригите, что мы на подходе. Да, и информируйте их о нашем конечном пункте.

— Слушаюсь, сэр. Сообщение через десять минут?

— Да.

Уайтбрид выбрался из своего кресла, стоявшего за спиной капитана, и пошатываясь, как пьяный, двинулся в рулевую рубку.

— Через десять минут мне понадобится вся мощность двигателей, Хорст,— сказал он.— Нужно послать сообщение.— По дороге с мостика он быстро пришел в себя, и это было единственной причиной, по которой молодых парней держали в командах кораблей.

— ВНИМАНИЕ ВСЕМ,— объявил Стели, и звук разнесся по всему кораблю,— ВНИМАНИЕ ВСЕМ. КОНЕЦ УСКОРЕНИЯ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ. НЕБОЛЬШОЙ ПЕРИОД СВОБОДНОГО ПАДЕНИЯ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ.

— Но почему?— услышал вдруг Блейн. Он оглянулся и у входа на мостик увидел Сэлли Фаулер. Его приглашение пассажирам прийти на мостик, когда не будет опасности, сработало отлично: Бари едва ли воспользуется им.— Зачем свободное падение так скоро?— спросила она.

— Нам нужна энергия, чтобы послать сообщение,— ответил Блейн.— На таком расстоянии нужно израсходовать значительную часть мощности двигателей, чтобы сформировать луч лазера. Если необходимо, мы можем и перегрузить двигатели, но сейчас такой необходимости нет.

— Ох!— Она села в освобожденное Уайтбридом кресло. Род повернулся на своем кресле, чтобы быть к ней лицом, думая при этом, что пора кому-нибудь придумать свободную одежду для девушек, которая не закрывала бы так плотно ноги, или чтобы в моду снова вошли короткие шорты. Нынешние юбки спускались до самых икр, и провинция копировала моду столицы. Для космических же кораблей модельеры разработали панталоны, достаточно удобные, но несколько мешковатые...

— Когда мы прибудем на Новую Шотландию?— спросила она.

— Это зависит от того, на сколько мы задержимся на Дагде. Синклер хочет сделать кое-какие внешние работы, пока мы находимся на темной стороне.— Он вынул из кармана компьютер и стал быстро писать прикрепленной к нему иглой.— Смотрите, мы находимся примерно в полутора миллиардах километров от Новой Шотландии — это около двухсот часов полета, плюс то время, которое мы проведем на Дагде. И, конечно, время, чтобы добраться до Дагды. Это не так далеко, всего около двадцати часов.

— Значит, еще по крайней мере две недели,— сказала она.— А я-то думала, что мы окажемся здесь...— Она оборвала себя и засмеялась.— Это глупо. Почему нельзя изобрести что-то такое, что позволило бы вам прыгать в пространстве между планетами? Ведь это же нелепо, что мгновенно преодолев пять световых лет мы теряем недели, чтобы добраться до Новой Шотландии.

— Вам уже надоело у нас? Да, это действительно парадокс. Прыжки занимают незначительную часть нашего водорода... У нас на борту не так много горючего, чтобы идти напрямую, но его вполне достаточно для Прыжка. Все это дает достаточно энергии, чтобы уйти в гиперпространство.

Сэлли получила от стюарда чашку кофе. Она уже привыкла к кофе Военного Флота, который не походил ни на что другое в Галактике.

— Значит, нам остается только смириться с этим?— сказала она.

— Боюсь, что да. У меня бывали полеты, когда быстрее было дойти до очередной точки Олдерсона, совершить прыжок, обойти по кругу новую систему и прыгнуть еще раз, а затем вернуться в начальную систему, чем идти через нее на солнечном парусе в обычном пространстве. Но этот случай не таков: все портит расположение звезд.

— Очень жаль.— Она рассмеялась.— Что ж, мы увидим большую часть вселенной за ту же плату.— Она не сказала, что ей скучно, но Род знал, что это так, и ничего не мог с этим сделать. Он проводил с ней мало времени и не было возможности встречаться чаще.