Затем вдруг с одного края на нем появились тени, уменьшаясь по мере приближения к центру, и исчезли. Все это продолжалось несколько секунд.

— Мы взяли эту запись из камер солнечной стороны — единственных уцелевших на корабле. Сейчас я замедлю показ.

Вновь на белом фоне появились тени. Когда их стало полдюжины, адмирал остановил запись.

— Итак?

— Они выглядят похоже... похоже на этого...— сказал Род.

— Рад, что вы заметили это. Смотрите дальше.— Проектор снова заработал. Странные фигуры стали уменьшаться, сходясь в одну фигуру, но не так, как если бы они удалялись в бесконечность, а как будто испаряясь.

— Это похоже на пассажиров, изгнанных из корабля и сожженных солнечным парусом. У меня такое чувство.

— Нет, это не то. Вы можете получить сорок объяснений, если обратитесь в Университет. Картина не очень четкая. Вы заметили, как они искажены? Разные размеры, разные формы. Невозможно представить, чтобы они были живыми. Один из антропологов считает, что эта были статуи богов, выброшенные наружу, чтобы защитить их от осквернения. Он подкинул эту теорию остальным, и ее приняли все, кроме тех, кто считает это трещинами в пленке, миражами Поля Лэнгстона или просто фальшивкой.

— Да, сэр.— Это не нуждалось в комментарии, и Блейн не стал его давать. Он вернулся к своему месту и еще раз взглянул на фотографию. Миллион вопросов... если бы только пилот не умер...

После длительной паузы адмирал буркнул:

— Здесь копия доклада о том, что мы нашли в корабле. Возьмите его с собой и изучите. Завтра после полудня вы приглашены к Вице-королю, и он надеется узнать что-нибудь. Ваша антрополог помогала писать этот доклад, и вы можете побеседовать с ней, если хотите. Потом можете пойти взглянуть на зонд — сегодня мы доставили его вниз.— Кренстон хихикнул, видя удивленный взгляд Блейна.— Интересно, как вы найдете этот материал? У Его Высочества есть планы, и вы являетесь их частью, поэтому должны их знать.

Род отсалютовал и вышел изумленный, держа под мышкой доклад с пометкой "Совершенно секретно”.

Доклад содержал главным образом вопросы.

Большая часть внутреннего оборудования зонда представляла собой куски, сплавившиеся в путаницу пластиковых блоков, останки интегральных схем, странные обрывки проводниковых и полупроводниковых материалов, спутанные между собой безо всякого видимого порядка. Там не было и следов от линий, управляющих стяжками, никаких следов механизмов для их вращения, никаких отверстий в тридцати двух выступах на одном из концов зонда. Если все стяжки были одной молекулой, это могло объяснить, почему они отсутствовали: они могли распасться на части, изменившись химически, когда пушки Блейна рассекли их. Но как они управляли парусом? Могли ли они каким-то образом сокращаться и расслабляться, подобно мускулам?

Странная идея, но некоторые из неповрежденных механизмов были такими же странными. На зонде не было стандартизации отдельных частей. Два устройства, предназначенные для почти одинаковой работы, могли отличаться едва заметно или весьма значительно. Соединения и установки казались вырезанными вручную, отчего зонд походил и на машину, и на скульптуру.

Прочтя это, Блейн покачал головой и позвал Сэлли. Она пришла к нему в каюту.

— Да, я писала это,— сказала она.— И это похоже на правду. Все муфты и задвижки в этом зонде проектировались отдельно. Это будет менее удивительное, если смотреть на зонд, как на предмет, имеющий религиозное значение. Но это не все. Вы знаете, как действуют страховки?

— В машинах? Это когда два механизма делают одно и то же. На случай, если один выйдет из строя.

— Так вот, похоже, что моти действуют именно так.

— Моти?

Она пожала плечами.

— Нужно же их как-то называть. Итак, инженеры моти делают два устройства для одной работы, но второе из них делает еще две другие работы, а некоторые из них имеют также биметаллические термогенераторы — все в одном устройстве. Род, я с трудом понимаю эти слова. Инженеры людей работают с модулями, верно?

— Для сложных работ они, конечно, делают это.

— А моти — нет! У них все одним куском, все работают еще для чего-то. Род, вероятность того, что моти сообразительнее нас, весьма велика.

Род присвистнул.

— Это... пугает... Но подождите минутку. У них есть Олдерсон Драйв или нет?

— Этого я не знаю. Но у них есть вещи, которых нет у нас. Например, биотемпературные сверхпроводники,— сказала она, говоря так, словно повторяя заученную фразу,— покрашенные в полоску.

— Теперь вот это.— Она протянула руку и перевернула страницу.— Взгляните на это фото. Это ямки от мелких метеоритов.

— Микропетеориты.

— Так вот, ничто крупнее четырех тысяч микрон не могло проникнуть сквозь метеоритную защиту — вот только никто не нашел этой метеоритной защиты. У них нет Поля Лэнгстона или чего-то, подобного ему.

— Но...

— Этим должен был заниматься парус. Вы понимаете, что это значит? Автопилот атаковал нас, потому что принял "Макартур” за метеорит.

— А что с пилотом? Почему он не...

— Насколько мы можем судить, чужак был в анабиозе. Система жизнеобеспечения была нарушена в то время, когда мы брали его на борт. Мы убили его.

— Это точно?

Сэлли кивнула.

— Дьявольщина! Все-таки это произошло! Человеческая Лига жаждет получить мою голову на блюде с яблоком во рту, и я не осуждаю их за это. Ахххх...— застонал он, как от боли.

— Перестаньте,— мягко сказала Сэлли.

— Простите. Чем мы займемся сейчас?

— Вскрытием. Это половина доклада.— Она перевернула страницу, и Род вздрогнул. Желудок у Сэлли Фаулер был крепче, чем у большинства придворных дам.

Мясо моти было бледным, а кровь розовой, похожей на смесь древесного сока с человеческой кровью. Хирурги глубоко вскрыли его спину, обнажая кости от черепа до того места, где у человека находится копчик.

— Ничего не понимаю. А где позвоночник?

— Его нет,— ответила Сэлли.— Эволюция не придумала позвоночных на Мошке-1.

В спине было три кости, каждая толщиной с кость ноги. Самая верхняя из них доходила до черепа, словно тот имел двадцатисантиметровую ручку. Сустав на ее нижнем конце находился на уровне плеча. Таким образом существо могло кивать головой, но не поворачивать ее.

Главная спинная кость была более длинной и более толстой, и заканчивалась большим, тщательно сделанным соединением, отчасти похожим на мяч в корзине. Самая нижняя кость расширялась к бедрам и соединялась с ними.

Имелся и спинной столб, главная нервная линия, но она шла рядом с позвоночными костями, а не сквозь них.

— Оно не могло поворачивать голову,— вслух сказал Род,— и вращалось в талии. Потому-то большой сустав так тщательно сделан. Верно?

— Да. Я видела, как испытывали этот сустав. Торсом оно поворачивало лицо прямо назад. Впечатляет?

Род кивнул и перевернул страницу. На этом рисунке хирурги изобразили череп.

Удивительно маленькая голова была какой-то кривобокой. Не только левая сторона мозга была больше, контролируя сложновозбуждаемые правые руки, но и массивные сухожилия левого плеча соединялись узлами с левой стороны черепа для большей подъемной силы.

— Все предназначено для рук,— сказала Сэлли.— Представьте, что моти — труженик, и вы поймете суть дела. Правые руки предназначены для тонкой работы вроде сборки часов, а левая рука поднимает и держит. Он мог, вероятно, поднять один конец аэрокара одной рукой и, пользуясь правыми, запустить его двигатели. А этот идиот Горовиц считает, что это мутация!— Она перевернула еще страницу.— Смотрите!

— Верно, я и сам заметил это. Руки устроены слишком хорошо.

Фотографии показывали правые руки в разных положениях. Вытянутые, они имели примерно одинаковую длину, но у нижней руки было длинное предплечье и короткое плечо, тогда как у верхней они были почти одинаковыми. Кончики пальцев верхней руки свисали, касаясь запястья нижней.