Подчиненные диФаушера, немедленно оцепившие завод, трясли всех без исключения работников и землю носом рыли, чтоб найти виновных, но так ничего и не добились. Разве что сумели установить, что преступник не пользовался для диверсии артефактами, да он вообще не вплетал силу, чтоб повредить подпоры чана, потому что для этого как оказалось вполне достаточно было обыкновенного лома. И обнаруженный наутро труп одного из рабочих, задушенного собственным ремнем-артефактом, поставил жирную точку в расследовании. Докопаться, кто из его друзей или знакомых надоумил его покушаться на инспекторов, равно как и кто подсунул ему смертельный артефакт, так и не удалось…
И обстоятельства смерти глав семей Шустер и Адлер пришлось засекретить, как ни пытались узнать правду их жены и дети. Не объяснять же им, что служба охраны концерна Дихтера настолько не квалифицирована, что не сумела ничего противопоставить одному диверсанту с ломом? И даже хваленые сыскари диФаушера оказались не в состоянии ничего найти? Поэтому и Лисанне Шустер, и Катлин Адлер достались только невразумительные отговорки о кончине мужей на секретном задании. Получили пенсию по потере кормильца, и хватит с вас.
– Значит, это все готовилось давно…
– Наверняка. И завтра мы, наконец, выясним чего эти проходимцы сумели добиться, ослабив цепь защиты на Каплю.
– Ну, что, спокойной ночи?
– Да, до завтра…
А завтрашний день оказался хлопотным. Потому что сначала пришлось ждать, когда в условленном месте соберутся, наконец, все двадцать два владельца родовых артефактов и начнут их одновременную активацию. И ведь нет бы как Эльведи и Роффле согласиться прибыть вместе с Гроссером в долину Вирле на максимально защищенных, но этого не слишком красивых правительственных мотомобилях, зачем же нам это? Гораздо приятнее продемонстрировать наличие у себя последних моделей отечественной или зарубежной мототехники. Бирюзовый ларгай «Флейта» у Катберта ДиШарбонно, малиновый дион «Копье» у Римберта Чарвано, двухцветный саварон «Буран» Гумберта Кальвио… А все вместе смотрится так, словно им удалось совершить совместный угон с последней выставки мотоновинок в Линцоне. И ведь вроде взрослые и облеченные немалой властью люди… Выпендрежники…
Дагоберт Гроссер удостоверился, что Эгберт Миарано основательно устроился в специально привезенном кресле. И правильно, при его повышенной чувствительности Призма дает слишком сильный откат владельцу при условии одновременной активации такого количества родовых артефактов, да еще находящихся поблизости. Тут не то, что суметь на ногах устоять, тут как бы его подлечивать не пришлось. Убедился, что Умберт Бургшталлер готов к фиксации отклика общей активации цепи, и дал команду остальным «Приготовиться!» Подчиненные наконец встали в круг и сосредоточились на призыве. Дагоберт взял Солнце в ладони и «позвал» его, почувствовав, как его буквально обволакивает мягким теплом в ответ, и на секунду в очередной раз задумался: ему тепло, потому что его артефакт прозван Солнцем, или так себя ощущает в момент активации любой его владелец? А что чувствует, например, Герберт диАрамиц, призывая силу своей Льдинки? Мороз и холод? Надо будет не забыть как-нибудь спросить его, привычно промелькнула мысль, тут же вытесненная другой «Защитный круг!»
Сработавшая цепь артефактов полыхнула, вызвав привычные яркие вспышки под веками даже при зажмуренных глазах. Проморгавшись, Гроссер вопросительно взглянул на Бургшталлера и тот кивнул, подтверждая, что Бусина зафиксировала срабатывание.
А что там с Миарано? Полулежит в кресле, но сознания не потерял, даже вяло помахать умудрился. А дальше началось самое неприятное. Пришлось уговаривать и чуть не силком заставлять присутствующих провести общую активацию цепи еще четыре раза с разных точек местности. И только потом разъезжаться по домам. К вечеру Гроссер чувствовал себя так, словно целый день трудился в шахте. Хотя общение с членами верхней палаты, возможно, было еще более тяжелым делом. Уж во всяком случае куда более неприятным.
Но день не мог считаться завершенным, пока он не увидит области перекрытия территории защитной цепью, полученные с пяти разных точек. И как бы ни был велик соблазн обсудить полученные данные с хитроумным и предусмотрительным Эльведи, Гроссер понимал, что на сей раз ему нужны другие собеседники. Поэтому к себе в кабинет он предпочел пригласить заместителя Гуальберта Роффле и пограничника Умберта Бургшталлера.
– Давай, Умберт, порадуй нас… если есть чем.
Бургшталлер молча выложил на стол пять карт Хельвеции.
– У нас есть пять вариантов покрытия усеченным защитным кругом территории страны, зафиксированные Бусиной и подтвержденные данными с граничных постов. В случае активации цепи в стандартном месте, долине Вирле, защита не дотягивается до всех пограничных артефактов примерно на двадцать-тридцать миль на всем протяжении государственной границы. Получившаяся суженная «граница» нанесена пунктиром на карте номер 1.
Роффле уже открыл было рот, чтобы разразиться словами, наверняка имеющими максимально негативную маркировку, но Гроссер заткнул его одним яростным взглядом. Сначала следует выслушать все плохие новости, и только потом верещать. А еще лучше не вопить, а подумать над выбором, который встанет перед ними после осмысления полученной информации.
– В случае активации цепи в первом нестандартном месте, деревеньке Лозель, защита «провисает» на севере, вглубь от пограничных артефактов на сорок-пятьдесят миль, «обнажая» землю Хангамия кантона Диттер. Получившаяся уменьшенная «граница» нанесена пунктиром на карте номер 2.
Гроссер непроизвольно сжал зубы. Нельзя отдавать эту землю. Там уголь и залежи железа. Там сконцентрирована практически вся металлургическая промышленность Хельвеции. Лишиться ее – это лишиться поддержки Майстров и Кирхнеров. И их артефактов заодно. Его не поддержат свои же.
– В случае активации цепи в еще одном нестандартном месте, пригороде Лимеера, защита «провисает» на востоке, вглубь от пограничных артефактов на тридцать пять-сорок миль, оставляя без покрытия провинцию Виарише кантона Галлен. Получившаяся суженная «граница» обозначена пунктиром на карте номер 3.
И этой территорией бескровно пожертвовать не выйдет. Там мотомобильное производство Катберта ДиШарбонно. Там виноградники Уилберта диКомтуа. И ткацкие фабрики Гильберта диСоветера. Да и остальные гальши поднимут хай. А прямо сейчас ссориться с Элбертом диФаушером, отвечающим за государственную службу сыска, как минимум не с руки…
– В случае активации цепи в третьей точке из новых, местечке Пиафанно, защита «слетает» на южном направлении, не дотягиваясь до пограничных артефактов на тридцать-тридцать пять миль, и переставая прикрывать регион Реции кантона Лайтин. Получившаяся суженная «граница» показана пунктиром на карте номер 4.
А если соглашаться на этот вариант, на все старые договоренности могут наплевать уже вспыльчивые латиши. Придется обходиться без продукции молокозаводов Делфберта Фирелло и без мясных деликатесов, производимых Римбертом Чарвано. И как, скажите на милость, отслеживать всплески родовых артефактов, если с ними откажется сотрудничать Эгберт Миарано?
– И, наконец, в случае активации цепи в последней из выбранных сегодня новых точек замера, поселке Грюнц, защита не дотягивается до пограничных артефактов примерно на те же тридцать пять-сорок миль на западе, давая доступ практически ко всей территории кантона Романш. Получившаяся суженная «граница» нанесена пунктиром на карте номер 5.
Гроссер молча переглянулся с Роффле. Слова им обоим не понадобились. Чтоб два дитша наплевав на другие народности и не договорились? Что там вообще нужного есть у романшей? Цементный завод? Алюминиевое производство? Зимние курорты? Плевать, без этого Хельвеция спокойно проживет! И артефакт у них всего один, Око. Жаль, конечно, будет терять такого соратника как Зигберт Эльведи, но пока это самый щадящий вариант. И чуть более короткая защитная цепь даже без включения в нее Капли и Ока вполне сможет перекрыть территории кантонов Диттер, Галлен и Лайтин. Но озвучивать этого пока не следует.
