Сначала Тоска подружилась с моей мамой. Целый год, пока папы не было рядом, Тоска тенью стояла рядом с ней. Мама постоянно перечитывала папины письма, затем, поздно ночью, уложив нас спать, писала длинные ответы о том, как проходят ее дни, учеба на последнем курсе института, как мы растем, что нового говорим или делаем. Нередко письма заканчивались нашими ладошками, обведёнными ручкой и подписанными: «Гор», «Соси».

А потом мы поселились в Томске, и Тоска пришла ко мне. Не было рядом родных бабушки и дедушки, дядей и тетей. Не было привычного дома и обстановки. За окном не было яркого солнца и родного пейзажа. Но, слава Богу, были родители и Гор рядом.

Армянское слово «карот» переводят как тоска. Но по мне, «карот» – это объединяющее существительное от глаголов «тосковать» и «скучать». Слово «скука» – это не «карот», скука пахнет Обломовым, Онегиным, даже Базаровым. Я редко испытываю скуку. «Тоска» ближе по значению к слову «карот», но она имеет в себе оттенки ностальгии, и в целом это очень грустное слово. А «карот» очень сердечное слово, оно передает именно сильное желание вновь обнять и увидеть тех или то, что дорого твоему сердцу, по чему отчаянно скучаешь и хочешь вернуть хотя бы на мгновение. «Карот» – это когда вернувшись в родной дом, в Армению, садишься за стол, уставленный всевозможными яствами, и из всего этого изобилия выбираешь лист лаваша, кладешь в него нарезанный палочками сыр лори, добавляешь пучок свежепахнущей зелени: петрушку, кинзу, базилик, аккуратно заворачиваешь и ешь, прикрыв глаза от удовольствия. Я так по вам соскучилась! «Карот» – это когда считаешь дни, часы, минуты и секунды, когда мама откроет дверь и бросится в твои объятия. Сердце стучит и рвется наружу от радости, и слова звучат самые банальные. Но именно в этот момент Тоска отпускает. «Карот» – это когда каждый день тебя сопровождают мысли: как там папа, как он себя чувствует, как у него настроение, как он справляется с домом, Грайриком, когда же мы опять встретимся? «Карот» – это когда приезжаешь к брату в Москву и впервые в жизни видишь вживую его уже девятимесячную дочку. И понимаешь, что всегда скучала и тосковала по ней, хотя никогда раньше не видела. «Карот» – это когда так не хватает мамы…

В Сербии заехали с Костей на бензоколонку.

– Вы откуда? – спросил пожилой работник, взявшись за шланг.

– Я из Москвы, а моя жена армянка, из Еревана, но в детстве в Сибири жила, – как на духу выпалил муж и пошел оплачивать бензин.

– Здравствуйте, меня зовут … – протянул руку пожилой мужчина. – Ну как там, в Сибири?

– Не знаю, я давно там не была, – засмеялась я.

– Александр Сергеевич Пушкин, Лев Толстой, Некрасов, Горький, Арина Родионовна. Ехали медведи на велосипеде, – выдал мне весь багаж русского языка заправщик.

– Соси, что случилось? Что ты так смеешься? – удивился вернувшийся Костя.

– Да так. Это самая веселая заправка в моей жизни, – ответила я.

Есть люди, вынужденные много путешествовать в силу обстоятельств, например, по работе. И некоторые из них терпеть не могут процесс сборов, распаковок, прибытия на новое место, а также время, проведенное в машине, поезде, автобусе, самолете. С другой стороны, есть много людей, которые никогда никуда не ездили по тем или иным причинам. Им неизвестна притягательность дороги и незнакома романтика путешествий. Или же ими овладевает любопытство и им очень хочется куда-то поехать, но нет такой возможности. Все мы разные.

У моего дяди Гагика трое детей. Они всю жизнь живут в Ереване. Я помню, как каждое лето всей семьей они ездили на море на машине. Долгое путешествие раз в год. Но они никогда не перемещались на поездах и самолетах. Старший сын Гагика, Айк, когда ему было далеко за двадцать и он уже зарабатывал сам, однажды купил билет на самолет до Тбилиси туда и обратно на одну и ту же дату. Он вылетел в Тбилиси, пробыл в аэропорту меньше часа и на том же самолете вернулся назад. Прямо как в анекдоте про еврея, который признался, что ему нравится сама дорога, а не пункты назначения. Свой абсурдный с точки зрения простого обывателя поступок Айк объяснил очень просто: «Мне так хотелось хоть раз в жизни сесть на самолет, а Тбилиси ближе всех, куда можно полететь». И он ни разу не пожалел об этой поездке, так как получил долгожданные приятные впечатления.

Мы же с самого детства были обречены на частые путешествия и долгие дороги. В течение девяти лет, которые мы прожили в Сибири, каждое лето мы проводили в Ереване у бабушки и дедушки. Летали с пересадками, так как прямых рейсов в Ереван не было. А это значит, минимум четыре полета в год, а еще поезда и машины. И это обстоятельство сыграло огромную роль в жизни каждого из нас, пятерых детей мамы и папы: Гора, меня, Севака, Севады и даже Нанэ, которая родилась в Ереване и никогда не была в Сибири. Мы все выросли очень космополитичными. Мы достаточно легко можем адаптироваться к любым условиям, в любой стране. Мы легко и с радостью переносим любого вида переезды и путешествия. И нас не пугают новые места, незнакомые люди и всякого рода неожиданности. Конечно, это несет на себе и печать своих проблем и трудностей, но в конечном итоге они переносятся и не вводят нас в ступор или в стресс.

Первое путешествие прошло гладко. Самый смешной момент – это два горшка, которые мама везла с собой в ручной клади. Дело в том, что мы с Гором были не разлей вода, жили как близнецы, как будто и не было разницы в один год и 73 дня. Просыпались вместе, ели вместе, гуляли вместе, сказки слушали вместе, играли вместе, так что логично, что и на горшок ходили вместе. Как только кто-то из нас хотел по-маленькому или по-большому, второй кричал: «Я тоже хочу!». Маме никак не удавалось использовать один горшок по-очереди. Когда мы прибыли в Томск, оказалось, что студенческое общежитие, где жил папа, не может предоставить нам отдельную комнату. И пару дней мы ходили по Томску, пытаясь снять квартиру, при этом маму везде сопровождала сумка с двумя горшками. Другое жилье мы не нашли и в итоге в том же самом общежитии сказали, что предоставят нам комнату, если папа будет выполнять обязанности сантехника в мединституте. Папа согласился.

От многочисленных перелетов в детстве осталось стойкое воспоминание о постоянных задержках самолетов. Такое ощущение, что расписание было приблизительным. Время вылета указывалось в билетах, приходили мы на рейс, как и полагалось, за два часа, но никогда не вылетали вовремя. Причем это происходило повсеместно: и в Ереване, и в Челябинске, и в Красноярске, и в Томске, и в Москве. Однажды в Ереване рейс отложили на несколько часов. Так что мы в сопровождении родни вернулись домой: взрослые выпили кофе, а мы наелись фруктов от пуза. Как раз после обеда не успели съесть десерт, так как торопились в аэропорт. На обратном пути Севак заметил отару овец. «Смотрите: шкура, шкура!» – закричал Севак. Видимо, овечки ассоциировались у него со шкурой из сказки Ованнеса Туманяна «Пес и кот».

В другой раз самолет, который совершил в Челябинске техническую посадку для заправки, застрял на несколько часов. Я, Гор и Севак летели с мамой, лето выдалось очень жарким. Мы наконец-то заснули, и в это время объявили, что вылет задерживается, и стали выпускать пассажиров в здание аэропорта. Маме так жалко было нас будить, что она попросила экипаж оставить нас на борту. Так и просидела в душном самолете несколько часов, карауля наш сон.

Еще помню, что у нас всегда было много багажа. Когда летишь с детьми, это неизбежно. В ночь перед вылетом мама паковала вещи. Чемоданы были такие полные, что мама садилась на них, утрамбовывала и с усилием закрывала маленькими ключиками. Когда по приезду чемодан отпирался, то его крышка как пружинка отскакивала, и, как чертик из табакерки, во все сторону летели наши вещи.