София Рэй
Хроники Воздушной Пустоши. Искатель
Благодарности
Спасибо моим друзьям и близким – вы несёте в мою жизнь свет, без которого сложно разглядеть красоту внутри себя.
Отдельно я хотела бы поблагодарить всех тех, кто в меня не верил и не воспринимал всерьёз – вероятно, без вас, эта книга не появилась бы на свет. Продолжайте.
Посвящается всем, кто чувствует себя одиноко – это не навсегда.
Пролог
Над пропастью кружили стаи хищных птиц. Их было много, больше, чем когда-либо, и местные жители поговаривали, мол, это не к добру. Птицы кричали так непривычно громко, что их зловещее эхо разносилось по всей Скалистой долине. Однако зловещим оно было не для всех.
– Раньше они такими не были, – сказал человек в маске, со стороны наблюдающий за этой картиной.
И то верно. Даже огромные столетние падальщики – самые скверные из птиц Пустоши, никогда не ведающие страха, кружили над пропастью во всеобщем истерическом танце.
Раздалось протяжное карканье.
– Ты прав Фидель, этот мир изменился… – кивнул человек в маске и коснулся ворона, когда тот спланировал ему на плечо.
***
(Взято из Хроник Воздушной пустоши)
«Я начал писать эту историю случайно, в надежде рассказать тебе обо всём, что было. Возможно, ты найдёшь здесь что-то новое – то, что укрылось от тебя на задворках моего разума.
Однажды, сам того не осознавая, я решил написать тебе письмо. Мысли в голове путались, цепляясь одна за другую, и мне пришлось здорово постараться, чтобы передать их на бумаге. Со временем, перед глазами возникали всё новые и новые образы, зачастую расплывчатые. К моему удивлению я начал вспоминать.
Письмо к тебе открыло те двери, что, как казалось мне – безнадёжно заперты. Оно становилось всё длиннее и запутаннее с каждым словом, каждым моим воспоминанием, и теперь уже вовсе не походило на письмо. Стало быть, продолжая его писать, я чуть больше узнаю о самом себе и о нас. Интересно, придёт ли когда-нибудь время это закончить?
Сказать, что я мало что помню, как я ранее ошибочно полагал, было бы обманом. Не спорю, у меня имеются проблемы с памятью. Но есть вещи, которые запечатлеются в тебе, как кадры на фотоплёнке – какие-то выходят размыто, какие-то – проявляются на максимальной резкости. Так случилось, что моя память расслоилась на тысячу мелких кусочков и их порядок, увы, был абсолютно нарушен. Иногда они застревают в моей голове совершенно неожиданно, будто кто-то зарядил тебе по лбу теннисным мячом. Оцепенение. Это слово хорошо въелось в моё существо. Было много и других.
Вначале была девушка. Усталая, бледная, с заметной горечью в глазах. Она просто пришла ко мне, как приходят на чай. Пришла и осталась, словно всегда находилась здесь. Но, думаю, мне не стоит сразу начинать с деталей.
Вначале было пространство. Которое из них? Я вижу перед собой бескрайнюю Воздушную Пустошь. Давным-давно, никто точно не знает, как и когда, наш мир пробудился: он ожил, как оживают полуночные цветы или только вылупившиеся птенцы. Мир был молод и несокрушим, метался, буйствовал, и все его острова вращались по только ему ведомым законам.
Парящие острова. История гласит, что когда-то они были самостоятельными организмами с собственным разумом и характером. Они были больше и прекрасней чем сейчас, но и в моей памяти являют собой нечто совершенное. Ни один не похож на другой. Думаю, это и послужило тому, что народы, населяющие их, разительно отличаются друг от друга. Четыре островных континента: Норда́ния, Мери́дия, Оре́нтия и Циде́нсия, включая близлежащие к ним земли, вместили в себя по одному крупному городу, а также мелкие россыпи поселений и деревень. Но есть множество и других, нетронутых человеком мест, как то, в котором один потерянный юноша однажды очнулся.
За последние десятилетия наш мир значительно расширился – это станет понятно любому, кто будет проезжать по железной дороге через границу Блуждающих пустынь (если ты, конечно, понимаешь картографию). Исследователи обнаруживают новые, никому не известные острова, что только провоцирует начало войн и деление территорий. Но вряд ли молодой человек тогда в этом что-то смыслил…»
Начало
1.Дары Пустыни
Яркий свет до боли ослепил глаза. Спину жгло что-то мягкое, рассыпчатое.
«Песок?»
Мелкие крупинки пристали к губам. Юноша сплюнул. Видимо надуло ветром, пока…
«Где я?..»
Хороший вопрос. Песок. Повсюду лежал сплошной песок.
Дыхание сбилось.
«Что я здесь делаю?!»
Вопрос, прозвучавший как приговор.
Делать здесь было, к слову, нечего, кроме как отряхиваться от песка и плеваться. Последнее давалось с трудом – куда-то исчезла вся слюна.
«Что произошло?!»
Этот вопрос окончательно загнал его в тупик – мысли напоминали мутную вязкую жижу. Разум судорожно пытался ухватиться хоть за какую-нибудь спасительную соломинку воспоминаний, но тщетно. Как же так?
И наконец, вопрос, таящий в себе надежду:
«Кто я?»
На этот раз, словно из ниоткуда, возник ответ:
«Мартин. Мартин Финч. Из Гринсто́уна…»
Но это был явно не Гринстоун. Юноша встал и начал оглядываться вокруг себя, надеясь увидеть хоть что-нибудь кроме песка. Но пейзаж был сплошь одинаков.
«Небесные боги…»
Мартин побрёл в ту сторону, откуда солнце (или как его ещё называют – Великий Сайрус), не так выжигало глаза, и принялся тщательно перебирать воспоминания:
Вот он отправляется на празднество по окончанию обучения… Веселье идёт полным ходом, но по какой-то причине он уходит раньше. «Как странно – не могу вспомнить…»
Дома его встречает матушка – она испекла его любимый вишнёвый пирог… Дальше провал.
Вот он гуляет по аллее вдоль мховой стены…
«Или это было ещё до празднества?»
Он доходит до Главных ворот, и наблюдает за тем, как птицы кружат над вершиной смотровой башни…
Вот он просматривает старые семейные фотографии… Отец улыбается на фоне своего старенького аэроплана, а рядом он – пятилетний Мартин, сморщившийся от солнечных лучей…»
Всё это предстало перед ним так живо, как будто было только вчера.
А может, действительно, вчера? Но, тогда как же он здесь оказался? Тем временем глаза уже начинало саднить не только от солнца, но и от песка, задуваемого в них ветром.
Жажда стала невыносимой. Горло, словно коркой покрылось.
«Гринстоун… Почему я не в Гринстоуне?..»
Мозг, и без того дезориентированный в пространстве и времени, под палящим солнцем соображал всё хуже и хуже.
– Э-эй! Кто-нибудь! На по-о-мо-ощь! Кто-о-нибу-удь! – изо всех сил прокричал Мартин, но в ответ услышал лишь собственное прерывистое дыхание. Смахнув пот со лба, он пошёл дальше.
Ноги плелись сами по себе, волоча вперёд измученное тело. Он не знал, сколько часов прошло после того, как он очнулся, но казалось, что уже не меньше пяти.
«Лучше бы не просыпался…»
Перед глазами плыло. Из-за выжигающих солнечных лучей в них замелькали фиолетовые пятна. Они становились всё больше и больше.
Ноги подкосились.
Фиолетовые пятна начали двигаться. Они приближались.
«Кажется, это не солнце…»
Что-то подхватило Мартина и поволокло его по песку. Тело не сопротивлялось, а разум мгновенно погас.
***
Всё тряслось.
«Я ещё жив?»
Мартин открыл глаза. Песок двигался перед ним, нет, это он двигался. Что-то непрестанно, то поднималось, то опускалось под его ногами, в то время как сам юноша оказался закутан в коричневый плащ и туго затянут ремнями – так, что едва мог пошевелиться. Жажда на удивление уже прошла, а солнце не так беспокоило глаза. Мартин чётко увидел перед собой спину человека в фиолетовом одеянии. Его голову покрывал белоснежный тюрбан.
