Тем самым, совершая, можно сказать, варварские действия, он крал время у простых граждан, живущих на далёкой планете Земля и совершенно не подозревающих о существовании такого необычного воришки преклонных лет. Наевшись от пуза, бородач с умиротворением закрывал глаза, слушая, как кольца, опоясывающие шар и состоящие изо льда и пыли, протяжно гудя, совершали непрерывное движение по кругу.

Эти звуки отдалённо напоминали ему Сатурналии – праздники, проводимые в прошлом гражданами Римской империи по случаю окончания жатвы. Веселье длилось несколько дней, вино лилось рекой и от яств ломились столы. Рабам давалось разрешение переодеваться в хозяев, а хозяева прислуживали своим рабам. Меняя одежды, люди пытались прочувствовать, хоть на крошечный отрезок времени, иную судьбу.

«Для чего им это было нужно? Хмельной азарт, жажда новых впечатлений? А не всё ли равно… – думал в этот момент Сатурн. – Главное, что меня тогда восхваляли как величайшего Бога на Земле. Именно возле храма, воздвигнутого в мою честь, совершали жертвоприношения. И, обращаясь ко мне, люди поднимали руки к небу, молясь и прося о сокровенном…»

В этом месте, на самом пике блаженства, тонкая нить воспоминаний у старца регулярно обрывалась. Он нехотя открывал глаза…

Вдалеке виднелась голубая Земля, на ней так же, как и тогда, текли реки, бежали стройными рядами облака, а горы по-прежнему вонзали свои пики в небосвод.

«Эх, если бы сын Зевс не скинул меня с престола, то монотеизм так уверенно не шагал бы по планете. Вера в то, что Бог един, считалась бы тогда чем-то немыслимым и даже смешным. Еретики до сих пор собирались бы по кухням, скрываясь от праведного гнева толпы. Возможно, тогда я, Сатурн, до сих пор владел бы умами людей и по праву считался величайшим из великих», – так рассуждал пенсионер планетарного значения, пытаясь понять, где в истории он сделал промашку, стоившую ему главного поста – председателя Богов.

Но в разгадывании ребусов старикашка не был силён, и, подумав хорошенько, он мирился с судьбой, довольствуясь невидимым присутствием на ежегодных карнавалах, проводимых в разных концах Земли.

Прообразом шумных шествий стали как раз Сатурналии, в которых человеческое нутро освобождалось от запретов и пускало свой корабль где-то по белым, а где-то и по чёрным волнам…

В этот субботний день Сатурну предстояло посетить праздник в честь открытия курортного сезона в одном из маленьких городов на Чёрном море со странным именем Геленджик. Оставив щипцы для ловли Времени до понедельника на «румяном пельмене», он спустился по солнечному лучу на Землю. В назначенный час начала карнавала старик уже сидел внутри бутафорского деревянного маяка на колёсах. Через стеклянную голову строения, оттуда, где должна была бы находиться лампа, он с любопытством разглядывал танцующих людей в масках. Они размахивали флагами и что-то громко кричали.

Прикомандированный небожитель периодически подмигивал веселящемуся хороводу оранжевым глазом в такт ударам барабана. Через некоторое время он заметил спешащих мужчину и девчушку, пытающихся успеть насладиться ярким зрелищем. Поравнявшись, марафонец в возрасте посмотрел на маяк, прямо в глаза Сатурну. Их взгляды встретились, словно жаждали обменяться некой информацией. Что хотели рассказать друг другу Бог на пенсии и простой смертный человек, было неизвестно.

Мгновение… И мужчина, сжав руку ребёнка, поскакал дальше наслаждаться феерией карнавала. Вероятно, если бегун задержался бы хоть на минутку, Сатурн раскрыл бы ему вселенскую тайну миропорядка в обход запретов Пантеона. Хотя, нужно ли было это сейчас человеку?.. Понял бы что-то дитя первых впечатлений и поверхностных эффектов?..

Фантазия и Талант решили сегодня немного пошалить. Развязно хохоча, они метались по огромному выставочному залу из одного угла в другой и вовсе не обращали внимания на двух пожилых женщин, вальяжно расхаживающих на поле их безумного игрища.

Интеллигентно выглядевшие дамы в одинаковых синих костюмах были приставлены для наблюдения за порядком и обилечивания граждан, жаждущих лицезреть шалости невидимых сущностей. Безобразно ведущие себя чертовки со светящимися Божьими искорками на мочках ушей вместо серёг совсем распоясались, напрочь потеряв из виду берега приличия.

Вероятно, они заразились игривым настроением от тысяч отдыхающих, плескающихся в сотне метров отсюда в Чёрном море в самый разгар курортного сезона. Фантазия, освободившись от дотошной родительской опеки Реальности, истошно кричала прямо в лицо Марии Ивановне – первой смотрительнице: «Я тоже хочу купаться! Хочу, хочу!»

По-видимому, для субстанции, до краёв наполненной воображением, сотрудница периферийного музея не обладала достаточным авторитетом по сравнению с представительницами столичных галерей. С ней можно было вести себя как разбалованное дитятко: канючить, обижаться и топать ногами. Но, благо, самостоятельно сбежать из одноэтажного здания, расположенного в глубине платановой аллеи, шалунишке не позволял здравый Смысл, который всё же следил за рамками разумности.

На дворе стояла такая жара, что тонким натурам можно было тут же растаять, и тем самым лишить Творца жизненно важной составляющей его дара, выделенного ему Богом в момент рождения. Творцом в нашем случае выступал художник с залихвацким именем Никас, любезно предоставивший свои картины для выездной выставки.

Вторая сущность вела себя, можно сказать, потише, не так ярко, как первая. Но она действовала, по привычке, исподтишка. То пририсует кому-то, изображённому на картине, нос, то приделает голову борзой собаки к телу светской барышни. А однажды учудила, нарисовав готический замок на панцире черепахи.

Блуждающие по залу посетители останавливались и долго цокали языками, всматриваясь в картину. Что же в ней главное – черепаха или замок? В какой-то момент, благодаря изящно наложенным на холст краскам, им начинало казаться, что земля действительно плоская и держится на четырёх пресмыкающихся в крепкой броне. Не могла же хитрюга так реалистично нарисовать несуществующую картину мира? Не из головы же она взяла этот фантастический сюжет?