Именно сегодня между Геленджиком и Рио-де-Жанейро должна была пробежать некая искра. Возникнуть особая химическая реакция и даже разделяющий их океан не стал бы этому помехой.

Когда корабельные склянки на мифической шхуне показали три часа пополудни, далёкий бразильский город замер в ожидании карнавала. Он должен был проходить вовсе не на стадионе «Самбодром», а на улице, носившей имя советского вождя Владимира Ленина, в уютном курортном местечке на берегу Чёрного моря.

«А вдруг, – подумал латиноамериканец, – Геленджик возьмёт и переплюнет меня по яркости и масштабу празднества? Вот тогда стыда не оберёшься!»

Но как-то сразу осознав, что зависть – это чувство, недостойное знаменитой столицы самбы, Рио улыбнулся и пожелал удачи «Белой невестушке» – так ласково горожане называли свой Геленджик.

В тот момент, когда флюиды из другого конца света выкрасились исключительно в добрые тона, водитель такси Армен со злостью стукнул обеими ладонями по рулю своего авто.

– Всё, работа закончилась!

Духота, беспардонно влетающая в салон вполне новенькой «Ауди», даже немного испугалась такого напора хозяина дорог. Сжавшись в комочек, она быстро ретировалась, уступив место юркому бризу, который, бесстрашно скользнув по армянской щетине, повис на ароматизаторе – зелёной ёлочке, прозванной в народе «вонючкой».

Стоя в пробке из-за предстоящего карнавала, Армен на мгновение ушёл в себя, заглядевшись на болтающуюся туда-сюда висюльку. Она, видимо, помогала шефу подсчитывать убытки от окончания трудового дня раньше обычного.

Город от наплыва транспорта на праздник и по причине перекрытия дорог полицией сковало по самые что ни на есть не в меру растопыренные уши.

– Поставлю машину и пойду с детьми на карнавал, – выдал резюме водитель, обращаясь к пассажирам, которыми, по счастливому стечению обстоятельств, были я и моя внучка Настя.

До проявления такого эмоционального возмущения таксиста со жгучей кавказской кровью мы никуда не собирались. Однако это послужило неожиданным триггером для мистической атмосферы ожидания предстоящей феерии переодевания и лицедейства. Она начала последовательно заражать наши клеточки и потянула-потянула туда, к ярким краскам, громкой музыке и безграничному веселью.

Уже часа через два Настя, нацепив на лицо японскую маску белой кошки, купленную по случаю в магазине «Аниме», и я, взгромоздив на голову роскошную клетчатую шляпу с полями, скоренько потопали к месту предполагаемого начала шествия артистов.

Но, к сожалению, обычная точка старта всех городских демонстраций – местный Дворец Культуры – встретил нас унылой пустотой. Лишь пара десятков человек на площади возле ДК суетливо бегали взад-вперёд в поисках потерянного зрелища. Вероятно, им тоже, как и нам, сообщили неправильное время начала карнавала.

Стоявший неподалёку нарядный представитель власти в кипенно-белой рубашке с погонами и в фуражке с вызывающе приподнятым козырьком периодически сообщал подходящим к нему обманутым гражданам, что шествие уже прошло и ловить здесь нечего. С обидой произносимые фразы: «Как же так, а нам же сказали…», повисев безнадежно в воздухе некоторое время, медленно падали, как осенние листья, на тротуарную плитку, не забывая жухнуть и желтеть ещё в полёте.

Однако поняв, что ещё не всё потеряно, я взял внучку за руку, и мы устремились вниз по улице в надежде всё же зацепить хвост карнавала. Минут через пятнадцать сумасшедшего галопа вдалеке показался шлейф парада с замыкающим колонну бутафорским деревянным маяком на колёсах. Громкие неразборчивые возгласы под барабанную дробь и звуки труб явно говорили, что наша дружная парочка ещё успеет насладиться феерическими впечатлениями геленджикского празднества по случаю открытия курортного сезона.

Маяк с развёрнутыми возле него цветастыми флагами, казалось, топал ножками и пыхтел от нетерпения, но, повинуясь невидимой руке, не трогался с места. Похоже, в голове змейки из людей и декораций кто-то управлял движением красочной процессии. Яростно трепещущие вокруг деревянного истукана полотнища напоминали то ли морские волны с ныряющими в них дельфинами, переодетыми в людей, то ли желтовато-бело-чёрные кольца планеты Сатурн – мифического покровителя всех карнавалов на Земле.

Проходя мимо, я заметил внутри единственного зеркального глаза маяка пульсирующую оранжевую искорку, которая в обволакивающей её темноте безуспешно пыталась достучаться до моего разума. Что она хотела рассказать, эта маленькая точка – источник необъяснимой энергии истины в огромном мире лицедейства и масок? Непонятно… Но я, решив, что мне это только кажется, быстрым шагом устремился вперёд, закрыв в своей черепушке створку, отвечающую за всё необъяснимое. Сегодня толпа, жаждущая праздника, была нам ближе и понятнее, и не важно, что где-то в мире было абсолютно не так…

Взгромоздившись на вершину шара, напоминающего гигантский пельмень, бородатый старик, устало подперев голову одной рукой, другой, с помощью длинных щипцов, ловил Время. Оно подлетало к нему в виде крошечных блюдечек, похожих на швейцарские наручные часы Rolex, тихонечко, интеллигентно тикая и совершенно не чувствуя никакой опасности. А как ещё могли себя вести такие милые коробчонки с забавными шестерёнками, которые, цепляясь друг за друга, производили секунды, минуты и часы, плетя из них паутину вечности.

Время попросту не подозревало, что этот с виду мирный полуобнажённый дед с накинутой на тело, как после бани, единственной простынёй был никем иным, как Богом в отставке – Сатурном.

Седовласец обладал крайне противоречивыми чертами характера. С одной стороны, его можно было назвать ангельским пенсионером. С другой – он славился достаточно скверным и вспыльчивым характером. Как это могло сочетаться в одном небожителе одновременно, только Богам было известно. Но поскольку статуса Всевышнего с него пока не сняли, данный парадокс всё ещё находился под грифом «Совершенно секретно. Только для служебного пользования членов Пантеона».

Будучи, по сути, предоставленным самому себе, он совершал, что хотел и когда хотел. Так, пойманные часики, скоропостижно закончив тикать, оказывались во рту старика, который их успешно пережёвывал своими вставными челюстями и с явным удовольствием съедал, ставя жирную точку в жизни целомудренных созданий.