Я впервые в свои пятнадцать лет влюбилась.

Лицо, по всей вероятности, у меня стало чересчур восторженное (надеюсь хоть слюни не потекли по подбородку, а то опозорилась бы окончательно), так как мой спаситель понимающе хмыкнул. Затем развернул меня, вложил мою ладошку в свою крепкую руку и повёл в сторону домов.

–Как зовут тебя, пигалица?

– Я не пигалица, я Жанна. А тебя?

– А я Игорь. Провожу тебя до дома. Почему ходишь так поздно одна?

– Это только сегодня одна. Обычно мы втроём с девочками вместе с художественного кружка возвращаемся. Да и не было никогда ничего такого криминального.

–Всегда всё случается впервые, пигалица, – парировал Игорь. А моё внутреннее раздражение на его покровительственный тон не замедлило проявиться.

Игорь негромко рассмеялся, в ответ на моё рычание. А у меня от его смеха аж замерло всё в груди. А затем стало так легко-легко, словно я превратилась из недавней гусеницы-монстра в неудобном пуховике и шапке в прекрасную бабочку. Прошлое раздражение на его «пигалицу» моментально испарилось. Губы сами собой расплылись в широкую улыбку. И я думала, что нет ничего прекрасней в этой жизни, только чтоб можно было идти как мы сейчас, взявшись за руки и безмятежно улыбаться друг другу.

Внутренний голос выплыв из глубокого обморока ещё пытался сопротивляться розовому флёру наивной первой влюблённости: «Жанна, ты его совсем не знаешь. Да спас, да он очень сильный (в одиночку справился с тремя). Но что он за человек?! Может он не любит животных и маленьких детей! Да может он вообще глубоко законспирированный маньяк! Очнись, Жанна. Сначала познакомься с ним поближе, узнай его характер, привычки, а потом уже розовые пузыри пускай». Мой внутренний голос оказался умнее меня самой.

Умом я все это понимала, что надо познакомиться поближе, что должно пройти время (мысли, что Игорь-спаситель не захочет продолжить со мной знакомство – даже не возникло, женская самоуверенность во всей красе, даже у пятнадцатилетних девчонок). Но первая влюблённость она видимо вот такая: нежданная, сногсшибательная, затмевающая разум, сокрушающая все сомнения на своём пути, не приемлющая полутонов, самоуверенная и ни капли не сомневающаяся в своём избраннике. «Вот свезло тебе, Жанка, не было печали, как говорится» – сокрушалась я. Ведь до сегодняшнего вечера я и не подозревала, что смогу влюбиться в кого-то.

Я общалась с мальчишками, но никто из них ни малейшего повода не давал предположить, что я кому-то из них симпатична как девушка. Мы дружили и общались между собой как обычные друзья-товарищи. Был, правда, один мой одноклассник Петька Шабанов. Вечно норовил меня за хвостик дёрнуть, то подножку поставить, то снежком специально в лицо запустить.

А однажды вообще мою тетрадь по географии спрятал в учительском кабинете. Потом мне пришлось после уроков, несколько часов краснея и бледнея перед учителем географии, копаться в книжных полках, судорожно разыскивая запрятанную тетрадь. Благо учитель наш, Андрей Павлович, взрослый уже дядька, отнёсся с пониманием, не ругал меня, что я отвлекаю его от работы. И только посмеивался тихонько в усы.

После этого случая я совсем приуныла, даже жаловалась девочкам из художественного кружка Марине с Инной, что совсем достал меня своими придирками и навязчивым вниманием этот Петька. Девочки посмеялись надо мной, что, мол, зря я из мухи слона раздуваю. Ничего странного в поведении Петьки нет, пацаны все себя так ведут, неадекватно. Надо просто не обращать внимания. А потом Марина взяла и пошутила так нехорошо. Что скорей всего этот Петька в меня тайно влюблён. А в силу мальчишеской ограниченности (не доросли мальчики до нашей девичьей разумности) не может придумать, как правильно обратить на себя моё внимание. И что удивительно, но Инна, почему-то очень быстро согласилась и закивала головой как китайский болванчик. Мол, да-да, так всё и есть, влюбился в тебя этот Петька без памяти.

Я с девчонками была категорически не согласна, так как не нравился мне этот Петька ни капельки. А своим странным ко мне отношением, он провоцировал у меня лишь внутреннее отторжение. Я ещё тогда подумала, да не может быть, чтобы влюблённость выражалась так странно, в чём-то даже агрессивно. Ведь в таком случае это точно не может быть влюблённостью.

Так как влюблённость, а вместе с ней и любовь в моём представлении – это должны быть бесконечная нежность, смех, радость, улыбки, взаимные увлечения и интересы, разделение тревог и неурядиц пополам. Но никак не причинение физической боли и создание трудностей на ровном месте (э-эх, знала бы я какой может быть любовь в реальной взрослой жизни… да и то не поверила бы). Поэтому для себя решила, несмотря на советы подружек, что Петя Шабанов в меня точно не влюблён. Но всё равно сочла нужным присмотреться повнимательнее к Петьке, так как его поведение для меня осталось непонятым.

Оттого сейчас, несмотря на все вопли внутреннего голоса, была не в состоянии противостоять обрушившейся на меня влюблённости. Потому как Игорь-спаситель (решила мысленно называть его именно так) абсолютно соответствовал и идеально вписывался в мои представления о том, как должна выражаться влюблённость, а затем и любовь.

От хулиганов спас, не оставил в беде заведомо более слабое существо, не испугался численного перевеса бандитов, взялся проводить до дома, хотя мог отправиться по своим делам. Значит он сильный, не трус, вежливый, хорошо воспитан. Просто безупречный набор качеств для первой влюблённости.

Вот я и не устояла. Да что там, даже ни капельки не смогла и не хотела сопротивляться свалившемуся на меня чувству. Пока мы дошли до моего дома, влюблённость успела разрастись до размеров дирижабля. Казалось, что если бы Игорь не держал в своих руках крепко накрепко мою ладошку, то я точно бы воспарила на небеса как воздушный шарик. Потому все вопросы, которые он пытался мне задавать, я пропускала по большей части мимо ушей, и в ответ скорей всего лишь невнятно мычала.

Стоило нам дойти до нужного подъезда, Игорь развернул меня к себе и легонько встряхнул, обняв за предплечья. Моё сознание хоть немного очистилось от розового флёра и на минутку я смогла перестать беспричинно улыбаться от уха до уха, будто какая-то дурочка. Он серьёзным взглядом посмотрел на меня, спросил мой телефон, заставил тут же сохранить в сотовый его номер. И отправил меня в подъезд, строго-настрого наказав перезвонить, как только я окажусь в квартире.

Он попытался и вовсе довести меня до двери квартиры и передать с рук на руки моей маме. Но я резко воспротивилась, так как точно не хотела сейчас общаться с мамой и тем более пересказывать ей происшествие. Всё чего мне хотелось, это оказаться в моей комнате в гордом одиночестве. И попытаться справиться со шквалом эмоций, которые так неожиданно пробудились рядом с Игорем. Хотелось разложить все чувства по полочкам, обязательно их посмаковав. Чтоб можно было по-девичьи покружиться вокруг своей оси, глупо улыбаться своим мыслям, пускать розовые пузыри и не бояться быть застуканной и тем более осмеянной другим человеком.

–Беги, пигалица, – напоследок сказал мне Игорь, и опять щёлкнул меня по носу как малявку. Я уже не рычала на его «пигалицу», лишь глупо захихикала и бегом припустила в подъезд, чтобы совсем не казаться простушкой в его глазах.

Уже в квартире с замиранием сердца позвонила и сообщила Игорю, что я дома и всё хорошо. А в ответ получила обещание, что он завтра мне позвонит. И вот тут меня накрыло новой волной эйфории, радости, волнительного предвкушения, в общем, всего самого сладкого, что сопровождает каждую влюблённую девушку в столь нежном возрасте. Благо, мама не стала настаивать, чтобы я поужинала. Младшая сестра, с которой я делила нашу комнату, смотрела какую-то телепередачу в зале. Поэтому я, сославшись на усталость и головную боль смогла побыть в своей комнате одна, как того требовала моя окрылённая душа. И всласть натешилась совершенно новыми и неизведанными для меня чувствами.