Мать пошла поговорить с врачом, а повеселевший Алексей побрился, переоделся и стал ждать дальнейшего развития событий, а именно: информации от врача, обеда и прихода Нины. Он сознательно избегал мыслей о более отдалённых перспективах своей жизни, мозг должен отдохнуть, а тело обрести хоть какие-то силы.

Мама вернулась и сказала, что лечащий врач зайдёт к нему позже, когда будет проводить общий обход всего отделения, но, судя по кардиограмме, он считает его состояние неплохим. Сегодня ещё поставят капельницу, а завтра будут готовить к выписке. Возьмут анализы и сделают ещё одну кардиограмму. Видимо, выпишут послезавтра.

– Мама, тут, когда меня ещё в больницу везли, про полис медицинского страхования спрашивали, а ведь у меня, наверное, его нет? – спросил Алексей. – Как меня тут лечат? Ведь вы, наверное, за меня что-то платите?

– Да есть у тебя этот полис, мы же тебя из квартиры не выписывали, а полис-то к прописке привязан, – ответила мама. – Свету твою и детей выписали, когда она квартиру купила, а про тебя мы с отцом подумали, что ты с такой супругой совсем голым и бОсым когда-нибудь останешься.

Алексей промолчал.

– Вот она акула-то зубастая оказалась! – вздохнула мама. – Слава богу, деньги тогда нашлись от неё избавиться, а детям, если что, эта квартира пригодится. Я всегда была уверена, что ты вернёшься, только не думала, что в таком состоянии.

– Да, и я не думал, – сказал Алексей. – Но вот вернулся, и придётся вам с отцом меня какое-то время содержать, как инвалида, денег у меня почти нет. Привёз кое-что из Штатов, но это ерунда какая-то, всё в бумажнике осталось.

Кстати, сохранился ли он, не знаю, меня ведь на улице подобрали. Но раз паспорт нашли врачи, может, и доллары остались целы, хотя это маловероятно. Одежда и вещи где-то в больнице лежат, мне на тумбочку квитанцию из камеры хранения положили.

– Сынок, да ты не думай об этом сейчас, – начала успокаивать Алексея мама. – Поживёшь дома, поправишься, на дачу съездишь, до осени ещё далеко. Уж прокормим тебя как-нибудь, не волнуйся. Пенсии получаем, у отца военная – всё-таки денег побольше. Дача помогает, овощи свои едим. Под картошку ещё участок за садоводством взяли, такой урожай собрали – до весны хватило в прошлом году.

Мама поцеловала его и ушла.

Алексей чувствовал, что к нему постепенно возвращается желание жить и, главное, желание как-то действовать, делать что-нибудь для того, чтобы вылезти из этой ужасной ямы, в которую он себя загнал.

Может, помогает осознание свободы от жены, которая, наконец, отделена от него целым океаном и не сможет теперь каждодневно давить на психику? Или так подействовало неожиданное появление Нины? Казалось, что воспоминания похоронены под грузом последовавших ужасных событий, но нет, ничего не умерло!

А сама Нина… Что она чувствует к нему, может, просто пожалела больного? И ведь она ничего пока ещё не знает про главное, про его преступление, и как она поступит, когда узнает? Надо ей честно всё рассказать, не тянуть с этим, а то он пользуется её добротой и простодушной верой в то, что всё можно вернуть в те счастливые времена.

А Татьяна? Ведь она позвонила Нине и сказала, где он лежит, значит, поверила, что он не убийца. Девчонки, они добрые, может, и найдут оправдание его поступкам, но сам-то он как будет жить с этим грузом?

«Я подумаю об этом потом», – про себя процитировал Скарлет из «Унесённых ветром» Алексей. Ну не получается у него перестроить своё русское советское мышление на американскую волну, постоянно выходит сплошное самокопание и муки совести.

«Будем решать задачи по мере их поступления, – в конце концов решил он, – сначала расскажу всё Нинке, а там видно будет». И стал ждать вечера.

Нина пришла, пробилась сквозь охрану, которая бдительно отсекала посетителей после семи часов, и принесла очень вкусные блинчики из буфета Администрации – с мясом, с творогом и с брусникой. Алексей уже и пообедал, и поужинал гречкой с кусочком жёсткой печёнки, но есть ему всё равно хотелось, и они вдвоём мигом умяли эти блинчики.

– Нина, спасибо тебе большое, – решительно сказал он. – Но я не могу больше молчать, я должен тебе всё рассказать, может, после этого ты передумаешь меня вкуснятиной закармливать.

– Да ладно, может, не надо сейчас? – попыталась остановить его Нина. – Ты ведь пока не очень-то поправился, могу ещё раз-другой тебя блинчиками покормить авансом, так сказать, а потом расскажешь….

Но Алексей решительно встал и, взяв Нину за руку, повёл в конец коридора, где он ещё днём присмотрел укромный уголок. Сели на подоконник. Вокруг было пусто и тихо. Врачи почти все ушли по домам, пост медсестры был далеко.

– Очень коротко расскажу, только самую суть, – начал Алексей. – Помнишь, мы в последний год существования нашего отдела в командировку ездили?

Нина кивнула. Алексей отвёл глаза, не мог говорить дальше, глядя в её напряжённое лицо. И продолжил:

– Так вот, мы там с Женькой переспали по пьяни. Она мне казалась такой лёгкой, доступной, просто воплощением современной девушки. Всё без проблем, со смехом и шуточками. С женой к тому моменту мы разругались окончательно, много там всего накопилось.

Из-за Женькиного появления у нас в отделе я и к тебе-то по-другому относиться стал. В голове просто всё переклинило, что ли. Ведь до этого мы нравились друг другу, а вели себя оба как восьмиклассники какие-то. Мне вдруг показалось, зачем все эти сложности, когда вот он – простой выход из семейного тупика, не обременительный ни для меня, ни для Жени.

Но всё оказалось не совсем так, как мне поначалу представлялось. Меня Женька здорово зацепила, и я стал думать о продолжении наших отношений. Но она-то, как оказалось, никакого продолжения совершенно не планировала. И это меня завело ужасно, я стал искать способы с ней остаться наедине и, по крайней мере, всё окончательно выяснить.

Совершенно случайно я обнаружил выход из нашего института прямо на лестницу соседнего жилого дома – проверял пожарный стенд и случайно пнул дверцы под этим стендом. Там оказался довольно большой тамбур и запертая дверь с номером 1991а.

Мне пришло в голову сделать копии ключей от этой двери, дверей от стенда и от нашей отдельской комнаты. Это оказалось очень просто (к сожалению), и у меня появился доступ в нашу закрытую контору в любое время дня и ночи.

– Это тот выход, который нашла Таня? – тихо уточнила Нина. – Помнишь, она ещё всем тогда о нём рассказала.

– Да, – кивнул Алексей. – Но только я-то воспользовался им раньше и в своих целях. Я уговорил Женю после работы, когда все уйдут домой, пробраться через этот лаз к нам в комнату. Я вот потом не раз думал – почему она согласилась, зачем?

Может, и она хотела всё-таки со мной уединиться, а может, хотела окончательно меня отшить – не знаю. Но тогда я для себя выбрал первый вариант, и, когда мы пролезли в комнату, стал к ней приставать.

Она отбивалась, как мне казалось – шутя, со смехом, и тут в разгар этих игрищ в комнату влетела совершенно бешеная Светка, схватила что-то со стола и начала изо всех сил бить Женьку по голове! Та упала, а я попытался утихомирить хоть как-то жену, запихал её под стол и подбежал к Жене. А та лежит и не шевелится, глаза открыты…

Я заорал на Светку: «Что ты наделала, ты же её убила!», а эта гадина только смеётся и издевается: «Давай, вызывай милицию, посадят тебя как насильника и убийцу, и поделом тебе!»

Я совершенно потерял голову, дальше всё как в страшном сне было. Светка стала командовать – я подчинялся. Женю положили в шкаф, дверцы заперли. Наружу мы со Светой вылезли тем же путём, как с Женькой забирались. Супруга моя, оказывается, в туалете напротив нашей комнаты пряталась, выслеживала меня, причём не в первый раз.

Я потом не раз думал, может, лучше бы я действительно милицию вызвал, получил бы своё и не мучился бы столько лет. Но, с другой стороны, ведь я-то знал, что я не убийца, а обвинили бы точно меня, тем более, что Света этого очень хотела.