Заколов на помосте подбежавшего стража, Рюрик вслед за Вестейном спрыгнул вниз, где уже неистово рубились берсерки. Противостоящие им викинги Ингольфа были без доспехов, но сдаваться не собирались. В разных местах ограду перелизали все новые воины, битва разгоралась. Наконец доносившиеся со стороны ворот удары тарана прекратились, за этим последовал торжествующий вой, в горд ворвались корабельные команды.

Дрались в свете пожара, орудуя мечами с топорами, тяжелые, окованные железом дубины проламывали головы, слышался хруст костей, вопли и стоны умирающих. Превосходство напавших было очевидным, силы оборонявшихся быстро таяли. Вскоре одни из них стали швырять оружие наземь, сдаваясь на милость победителей, а другие пятиться и разбегаться. И только в одном месте, у каменного амбара, отчаянно сражалось несколько десятков викингов, средь которых отсвечивал золоченый шлем Ингольфа.

Тесно стоя в стене щитов, передние орудовали мечами, те, что за ними, топорами с копьями. На них напирала вторая такая же, тесня и охватывая фланги, развязка приближалась. Затем гнусаво прозвучал рог (нападавшие подались назад), впереди остался Вестейн.

– Ингольф! – потряс окровавленным топором. – Зачем зря терять людей? Выходи на бой ярлов!

– Я готов! – рыкнуло в ответ, из стены врагов выступил человек. На голову выше, с тяжелым мечом, в прорези шлема злобные глаза, отливавшие в свете огня красным. Выждав минуту, оба прыгнули друг на друга и закружились в смертельном танце. Слышались тяжелое дыхание, лязг и скрежет стали. Ингольф одолевал. Яростно рыча, он наносил мечом удары по щиту противника тот, обороняясь, отступал.

В очередной раз, занеся над головой клинок, снова рубанул, противник отклонился в сторону и, уцепив бородкой топора за пятку, резко дернул на себя. Громыхнув доспехами, владетель Хрис-фьорда опрокинулся на спину.

Отшвырнув топор, Вестейн навалился сверху, выхватив кинжал, – сдавайся!

Поверженный молча поднял руку в латной рукавице, его викинги побросали оружие наземь.

– Всех в амбар, – тяжело встал ярл, – этого, – толкнул ногой Ингольфа,– на драккар и в цепи.

Когда приказ был исполнен, начался грабеж. Победители врывались в неохваченные огнем строения, вынося все, что приглянулось, хохоча пили вино, обнаруженное в амбаре и насиловали вопящих женщин.

Испачканные в саже берсерки притащили из несгоревшей части главного дома окованный медью сундук.

– Вот, – нашли в схроне, опустили перед сидящим у колодца на бревне Вестейном, открыв крышку. Внутри блестели золотые с серебряными монеты, украшения, слитки, жемчуг и янтарь

– Держи,– протянул ярл витой браслет, стоявшему рядом сыну,– ты неплохо сражался.

– Спасибо отец,– надел на запястье. Похвала была приятной.

Грабеж длился до утра, добычу сносили на корабли, после чего хозяйственный Фроуд сообщил Вестейну о результатах.

– А где второй драккар Ингольфа? – выслушал тот.

– На нем его жена с сыном и дочерью вчера отправилась в гости к отцу, на мыс Кнившелодден.

– Жаль, я бы утопил щенка в море, а остальных продал в рабство, – сжал кулаки ярл. Затем приказал привести пленных. Тех доставили, их было четыре дюжины, некоторые ранены.

– Я отпускаю вас, – прозрачно оглядел викингов. Но кто желает, может остаться у меня. Согласились большинство. Они служили только удачливым ярлам, Ингольф не оправдал надежды. Вслед за этим началось принесение присяги. Каждый подходил к Вестейну, преклонив колено, брал его руку в свои и именем Одина клялся в верности.

Когда процесс закончился, занялись погребением всех убитых.

Из бревен уцелевших от огня построек соорудили на берегу высокий помост, опрокинув на него несколько бочек китового жира, поверх сложили рядами мертвецов и с четырех сторон подожгли. Кверху взвилось пламя.

На рассвете из фьорда вышли и взяли обратный курс три тяжело груженных драккара. А по суше на восток Фроуд с конным отрядом гнал найденное в соседней долине оленье стадо и четыре десятка трэллов – мужчин, женщин и детей.

… Прошло время, на побережье легла зима. Снег покрыл скалы и бескрайные вьюжные тундры, в фьордах загустела вода. Над крышами горда вверх поднимался очажный дым (ветра улетели, погода установилась ясная), внизу царило оживление.

У длинной стены главного дома в специально вынесенных креслах сидели Вестейн с женой, закутанные в меха, рядом стояли Рюрик с Фроудом, телохранители и кормчие в плащах, свободную площадку перед ними занимали викинги и другие жители. Все весело переговаривались в ожидании зрелища – казни Ингольфа.

По обычаям варягов смерть в плену считалась недостойной воина, и тот не мог попасть к богам, но имелось исключение – стать «кровавым орлом». В этом случае тоже возносился на небеса и пировал с ними в Валгалле. Ингольфу сделали такое предложение, он принял

Наклонившись к Астрид, ярл ей что-то сказал, а потом махнул рукой. На стенах хрипло откликнулись рога, расталкивая зрителей, два викинга в бронях вывели на площадку пленника. Он был в цепях, лохмотьях и босой, лицо неподвижное и хмурое.

– Ты не передумал? – обратился к ярлу Вестейн.

– Нет, – харкнул тот на снег.

– Приступайте, – кивнул берсеркам.

Калле с Мунком вразвалку подошли к Ингольфу, первый снял с него цепи, а второй сорвав остатки рубахи, оголил поросший волосами мускулистый торс. Ухмыляясь, Калле вывел ярла на середину площадки, опрокинул лицом в снег и уселся на спину. Блеснул короткий меч, послышалось тяжкое дыхание и кряхтенье, обильно хлынула кровь. За ней громкий хруст (по боками крыльями забелели ребра), на них берсерк с рычанием натянул легкие. Ингольф умер молча, как и требовалось. В небо унеслись ликующие крики.

Рюрик смотрел молча, раздувая ноздри, он становился все больше жестоким, как племя, в котором теперь жил. Ингольфа с почестями сожгли на дымном костре за гордом, душа его унеслась в божественные чертоги, потом справили тризну. Он был достойный враг.

За неделю до наступления Йоля все было готово к отплытию. На «Змея» погрузили все бочки с застывшим морским воском и часть добычи награбленной у владетеля Хрис-фьорда. В том числе шкурки голубых песцов и куниц.

Команда до блеска надраила оружие с доспехами и прихватила лучшую одежду, дабы было, что показать датчанам. Запястья многих украшали серебряные браслеты, на груди блестели такие же цепи, в ушах кольца, бороды заплели в косы.

Перед расставанием Хелли попросила Рюрика скорее возвращаться. В отличие от Астрид, которая относилась к нему холодно, девочка полюбила нового брата. Он часто беседовал и шутил с ней, а еще рассказывал сказки своего народа, которых знал много.

– Я ненадолго, – подбросил ее вверх и опустил, на поясе звякнул кошель с монетами, врученный на личные расходы отцом. Никогда прежде денег не имел, и это вызывало гордость. Были у него теперь и стальные франкские доспехи, меч с луком и боевой топор, а еще мохнатый жеребец Локи – проворный и злой.

Дав последние наставления Фроуду с остававшимися кормчими, Вестейн последним взошел на драккар, отдали швартовы и крыльями бабочек взмахнули весла. Теперь Рюрик сидел за своим на ближайшем к корме руме, куда сажали наиболее сильных, таким он становился.

Выходили из фьорда с утренним отливом, корабль легко скользил по воде, в море встретил крепкий ветер, подняли парус. Нос дракарра зарывался в волны, а потом всплывал, осыпая команду ледяными брызгами. Шли, не отдаляясь от побережья на запад, а потом юг. Когда дневной свет мерк, подходили ближе и становились на якоря. Жевали вяленую треску с ячменными лепешками, запивая водой из мехов, потом заворачивались в шерстяные плащи и укладывались на румах спать. На небе холодно мерцали звезды, иногда у борта всплескивал тюлень.

Глава 5. В Роскилле. Тинг ярлов

Спустя неделю, у горизонта возникло синее облако, вошли в обширный, с мелкой рябью пролив. На его западном берегу, низменном и покрытом снегом открылся большой горд – приблизились.