На холстине поверх травы лежал десяток мечей, столько же боевых топоров -секир и блестели мелкими кольцами две кольчуги. С третьей, затолкав в лубяной пестерь*, отходил купивший ее булгарин.

– Ну-ка, поглядим, – взяв в руки приглянувшийся меч Деян, внимательно осмотрел и дважды со свистом рассек воздух. – Доброе железо, сколько просишь? – спросил у кривого.

– Десять ваших кун, – хрипло ответил тот. Языки словен и варягов были похожи.

– Пять.

– Нет,– повертел тот головой.

– Ну, на нет и суда нет, – нагнувшись, положил оружие на место.

Стоявший сбоку варяг не спеша подошел к Деяну, оглядел его и сказал, – я ярл Эндульф. Если оборешь моего воина, отдам тебе меч даром (хитро блеснул глазами).

– Это можно, – шевельнул плечами богатырь, а Велибор заулыбался. Отцову силу он знал и был в нем уверен. Кривой что-то приказал рабу, тот замелькал черными пятками к причалу и спрыгнул в драккар. Ярл призывно махнул рукой, предлагая следовать за собой, группа направилась туда же.

Меж тем на причал с судна выбрались два варяга, за ним на цепи косолапил большой медведь с рыжей шерстью.

– Какой же то воин? – ступив на настил, обернулся Деян к ярлу.

– Самый настоящий, – играя подвеской на груди, – усмехнулся Эндульф. – Охраняет драккар и ходит с нами в бой, когда прикажут.

– Ну, коли так, будем бороться – начал мезенец стягивать кафтан.

Медведя тоже готовили: один варяг снял с него ошейник с цепью и тихо посвистел (зверь встал на задние лапы), второй натянул на передние с кривыми когтями рукавицы, затянув кожаные завязки. А у причала уже собралась толпа зевак, всем было интересно поглядеть забаву. Такие на торжище порой устраивали скоморохи, но в этом году они еще не появлялись.

– Держи, – протянул кафтан сыну охотник и, растопырив длинные руки, чуть пригнувшись, пошел на зверя.

В тот же миг варяг рядом с тем пронзительно свистнул, топтыга, взъерошив загривок и морща нос, двинулся навстречу. Был он на голову выше человека, под густой шерстью бугрились мышцы. Не дойдя шаг друг до друга бойцы остановились, а потом, зверь, рыкнув, прыгнул вперед, сцепились друг с другом. Сначала подался медведь, а потом человек, заключенный в стальные объятия.

Шумно сопя и скаля желтые клыки, зверь сжимал их все крепче стараясь сломать противнику хребет, тот багровея лицом, не сдавался. В следующий миг ловко подсек нижнюю лапу медведя задником сапога, он, потеряв равновесие, ослабил хватку. У длинной морды мелькнули две руки, Деян с хрустом разорвал медвежью пасть.

Воздух огласил дикий рев, зверь, отскочив вбок, сорвался с настила в воду и, кровавя ее, помчался на махах вдоль берега к лесу.

– А-а-а! восторженно заулюлюкала толпа, швыряя вверх шапки. – Знай наших!

Утерев рукавом рубахи вспотевшее лицо, Деян принял у сына кафтан и натянул на плечи, а все это время молча стоявший ярл, подошел к охотнику.

– Ты достойный воин, предлагаю вступить ко мне в команду. В бою и промысле будешь иметь двойную долю.

– Благодарствую князь, – приложил Деян к груди руку. – Не могу. У меня своя команда.

– Жаль, – нахмурился Эндульф, затем вчетвером прошли к палатке (зеваки потеснились), где ярл вручил победителю меч.

– Держи, от меня подарок,– передал тот оружие сыну. – А теперь айда домой.

Когда майское солнце опустилось за дальними лесами, и наступила светлая ночь, торжище, успокоившись, отшумело, в разных его местах зажглись костры. У одного такого, горевшего неподалеку от коча, с побулькивающим на тагане котлом, сидела на расстеленном парусе его команда – дюжина мезенских мужиков.

Еще крепкий старик Сварг помешивал деревянным уполовником наваристую уху из наловленной по дороге озерной рыбы, Деян, лежа на боку и подперев рукой голову, задумчиво глядел в огонь, остальные рассматривали новый меч. В них понимали – у себя на Студеном море не только били рогатиной морского зверя, но бывало, схватывались на топорах и мечах с лихими людьми.

– Да, знатное железо, не иначе свейское*, – полюбовавшись тяжелым, отливавшим синевой клинком, – передал его носатый Зван лохматому соседу по имени Кий.

– А он уже бывал в деле,– провел тот заскорузлым пальцем вдоль лезвия, – есть пара малых щербин.

– Видать варяги захватили в набеге, – широко зевнул Путята. – О чем задумался Деян? (обернулся к брату).

– Медведя жалко, – шумно вздохнул тот. – Окалечил топтыгу.

– Ништо, – подув в ложку, попробовал варево Сварг. – В лесу найдет лечебную траву и будет здоров. Зато теперь на свободе.

Чуть позже, усевшись вокруг снятого с тагана котла, все дружно хлебали горячую уху, вприкуску со свежим ржаным хлебом и молодою черемшой. Сверху помигивая, глядели звезды. Насытившись, отвалились от посудины, спать не хотелось. Где-то в озерных камышах вскрякивала утка, изредка вверху мелькала тень летучей мыши, в траве пели сверчки.

– Дедко, расскажи про варягов – попросил Велибор сидевшего рядом Сварга. Тот в молодости ходил из «варяг в греки»*, много чего повидал и знал. Пошевелив хворостиной рубиновые угли в гаснувшем костре, старик, помолчав, начал сказ.

– Они сходное со словенами племя. Живут по берегам Дышачего моря*, что от нашего к полуночи. Земли там мало, чуть лесов, болота и скалы, зима много длинней. Вот и ищут они для себя новую, много плавают по свету, воюют другие народы и их грабят.

– А как же те, которые здесь? – удивился отрок.

– Порой и торгуют, – согласился Сварг, – добычей, что привозят из походов.

– На словен тоже нападают?

– Бывает. Но наши всегда дают отпор.

– Какие они в бою? – отмахнул комара Ропша, большой любитель драки.

– То у варягов главное дело наряду с морским, обучаются сызмальства и весьма искусны. Бьются стеной щитов и кабаньей головой. Смерть в бою для них большая честь. Главный бог у варягов – Один и его старший сын Тор, которому молятся и почитают. Многие носят на груди его божественный знак – молот. Из кости, серебра, а то и злата.

При этих словах Велибор вспомнил подвеску на цепи ярла. Имелась похожая метка и у него. На левой стороне груди в виде родимого пятна. Беседа шла до полуночи, а когда в небе взошла желтая луна, все спали. Где-то в лесу разливал звонкие трели соловей.

Рано поутру отплыли. По реке клубился туман, на востоке занималась заря, шли на веслах. Затем потянуло зябким ветерком, убрав их, вздели парус, за бортами весело зажурчала вода. Стоявший на корме Деян шевельнул правилом, коч послушно покатил влево и вошел из истока в Волхов. Судно пошло быстрее.

Дорога предстояла дальняя: по реке до озера Нево, из него по Свири в Онегу, а оттуда к Студеному морю, где на берегу залива стоял Мезенский погост.

К полудню Ильмень остался далеко позади, река стала чуть уже, а поросшие лесом берега выше. Ветер и течение ходко несли судно, с неба пригревало солнышко. Деяна у кормила сменил Путята, остальные занимались кто чем: Сварг, орудуя шилом, чинил прохудившийся сапог, Зван насаживал на древко новую острогу, Ропша с Кием играли в фишки, прочие, сняв кафтаны с рубахами, загорали.

Велибор, устроившись на носу коча, правил на точильном камне меч. Он был и так остер, хотелось еще лучше. Ратному делу отец обучал сына с шести лет. От младшего дяди Годимира тот слышал, в Киеве родитель был княжьим дружинником и прибил не простого людина, почему и сбежал.

Теперь отрок умел метко метать стрелы и копье, неплохо рубился на секирах и мечах, но своего до поры не имел. Закончив дело, он убрал камень и выплеснул за борт мутную воду из плошки, аккуратно завернул оружие в холстину и унес в трюм. Затем поднялся наверх, пройдя на корму к Путяте.

– Хочешь к правилу? – покосился на него тот и передал дубовую рукоять. Отрок уже мог поднимать с другими парус, грести тяжелым веслом, иногда, в спокойной воде, допускался управлять кочем. Через дерево руки почувствовали силу реки, послушность судна, сердце наполнилось радостью. Из всего, что умел, Велибор больше всего любил управлять судном, мечтая когда-нибудь это делать, как отец или дядя.