— Сколько времени уйдет на оформление официального приглашения?

— От двух часов до двух дней. Зависит от того, как сильно другие копы в вашем городке не хотят видеть у себя Коалицию, и того, как сильно готов надавить на них твой друг Ньюман.

Я немного поразмыслила на эту тему.

— Он обручен с местной девушкой. Надеется жить с ней здесь долго и счастливо, так что я сомневаюсь, что он готов форсировать конфликт.

— Тогда что ты предлагаешь делать, пока мы не протолкнем приглашение? — Спросил он.

— Я должна сохранить жизнь Бобби Маршану, пока мы не разберемся, виноват он в убийстве или его подставили.

— Адвокат мог бы протолкнуть судебный запрет.

— Это не поможет если Бобби перекинется прямо в клетке. Я сто лет не встречала оборотней, которые настолько плохо себя контролируют. Если бы меня там не было, его бы пристрелили на месте.

— И ты бы не стала их в этом винить?

— Нет. Он не перекинулся только потому, что я помогла ему остыть.

— Не похоже на оборотня, кто живет с этим уже больше десяти лет. — Заметил он.

— Я сама удивилась.

— Он тебя ранил? — Спросил Мика абсолютно нейтральным голосом.

— Кожу ободрала, когда ударила его, а так я в порядке.

— Если один из маршалов пригласит нас к участию в деле, и местный шериф это одобрит, мы можем посадить кого-нибудь в клетку к Бобби, чтобы следить за его состоянием. Но ведь на самом деле тебе просто нужно выиграть время, пока мы не приедем?

— Да.

— Аманда Брукс — адвокат, которая помогла нам вытащить из задницы нескольких ребят. Она мечтает бросить вызов системе ордеров на ликвидацию. Хочешь, отправлю ее к тебе?

— Хочу ли я, чтобы она приехала и разъебала тут всю мою работу?

— Да. — Ответил он.

Я поразмыслила немного и ответила:

— Хочется иметь другие варианты помимо казни тех, в чьей вине я сомневаюсь.

— Как много я могу рассказать ей о деле, чтобы тебе за это не прижали хвост?

А вот это уже другой вопрос.

— Не знаю. Скажем так, пусть у нее будет хороший обзор на ситуацию. Я сообщу ее имя Ньюману и узнаю, разрешат ли Бобби сделать телефонный звонок.

— Попробуй. — Сказал он.

— Так и сделаю. Люблю тебя.

— Я люблю тебя больше.

— Наш самый любимый, как я понимаю, еще на работе. — Заметила я.

— Да, Натэниэл сегодня выступает.

— Поцелуй его за меня, когда он вернется.

— Так и сделаю.

— Люблю тебя.

— Я люблю тебя больше.

— Люблю тебя сильнее всего на свете. — Сказали мы одновременно и рассмеялись. Трубку мы повесили одновременно, слушая эхо наших же голосов в ней.

Я все еще улыбалась, когда рядом со мной затормозил внедорожник. Машину я не узнала, да и темно было слишком, чтобы я могла разглядеть салон, но водитель с большой вероятностью был мужчиной, и мужчиной высоким. Он открыл дверь и вышел на свет. Мое сердце ухнуло в пятки, а пульс подскочил до небес. В горле застрял комок. Олаф. Его голова была как всегда гладко выбрита, а усы с вандейковской бородкой аккуратно обрамляли губы. Когда мы впервые встретились, бороду и усы он не носил. Сейчас он выглядел лучше — усы с бородкой придавали его лицу некую завершенность и дополняли густые черные брови. Прежде он казался мне шестеркой на побегушках у крутого бандита в каком-нибудь широкобюджетном экшене. Теперь он сам походил на главного злодея. Пока он не отрастил усы и бородку, я не могла понять, что другие женщины в нем находят. Но после этого я, наконец, смогла увидеть, что он привлекателен — в том смысле, в каком бывают привлекательны по-настоящему плохие парни.

Олаф, он же маршал Отто Джеффрис, вышел из внедорожника, и все его почти что семь футов (чуть меньше 213 см. — прим. переводчика) возвысились над машиной с другой стороны от меня. Пистолет оказался в моей руке — я прижимала его к бедру, как тогда с Ледуком, после того, как он угрожал мне. Олаф пока ни хрена мне не сделал. Он даже улыбнулся, когда направился в мою сторону. Я открыла пассажирскую дверь и выскользнула наружу, чтобы не пялиться на него, как застывшая в ужасе мышь на кобру. Я даже сунула пушку в кобуру, потому что на шее у Олафа висел жетон. Мы с ним — законопослушные маршалы США. Он ничего плохого не сделал, так что я убрала пистолет, который вынула с перепугу, и направилась к зданию позади нас. Я постаралась сделать это естественно, типа я просто хочу поболтать с ним у подъезда, где светло и слышно, что внутри здания есть люди, а не то что меня пугает перспектива остаться с ним наедине. Среди всех людей на этой планете он был одним из немногих, кто заставлял меня чувствовать себя жертвой преступления, которое вот-вот должно было свершиться. Я ненавидела свой страх перед ним. Я постаралась унять сердцебиение, хотя, вероятно, было уже слишком поздно прятать какие-либо реакции моего тела от Олафа, потому что он теперь верлев, и мой пульс он наверняка почуял еще в тот момент, когда мое сердце забилось, как ненормальное.

— Анита. — Произнес он своим глубоким голосом, который вполне соответствовал размерам его тела, и звучал как рокот из пасти немецкого дога.

Я едва не назвала его Олафом, но вспомнила, что мы сейчас на работе, и остальные копы были поблизости, так что он, вероятно, пользовался своей легальной личностью. Я слышала голоса внутри здания. У меня не получалось разобрать слова, так что я могла обратиться к Олафу как угодно, и меня бы все равно не услышали, но это был его секрет, а не мой.

Мой голос был почти нейтральным, когда я сказала:

— Отто, что ты здесь делаешь? Я думала, ты выполняешь ордер в другом месте.

Он снова улыбнулся, и эта улыбка почти пробилась сквозь бездонную черноту его глаз. Они были так глубоко посажены, что напоминали две пещеры-близняшки. Может, дело было в их цвете? Может, будь у него ярко-голубые глаза, он бы не был таким пугающим? Возможно, я уломаю его надеть цветные контактные линзы и проверю. Хотя любой цвет разрушил бы его стиль шика наемного убийцы. На работе или вне ее, я никогда не видела его в другой одежде, кроме черной. Кажется, как-то раз мелькнула на нем белая футболка, но когда я думала об Олафе, на ум приходил только черный цвет.

— Я выполнил свой ордер.

Значит, он буквально только что убил кого-то, но я не стану кидать в него камни за это. Мы оба были убийцами со значками.

— Молодец. — Сказала я. — Тед рассказал мне, что ты преследуешь плохих парней неподалеку.

Я нарочно упомянула Эдуарда, потому что он был одним из немногих людей в этом мире, которых Олаф уважал. Эдуард притворялся моим любовником, чтобы держать Олафа и его чувства ко мне на расстоянии.

Он улыбнулся так, словно точно знал, с какой целью в разговоре всплыла легальная личность Эдуарда.

— Тед и мне сказал, что ты неподалеку.

— Нет, не сказал. — Парировала я, но мой голос был все еще нейтрален. Даже пульс не подскочил. Молодец я.

— Как ты можешь быть в этом уверена? — Спросил он.

— Потому что он бы рассказал мне о том, что говорил с тобой.

Олаф коротко кивнул.

— Было совершено еще одно преступление в рамках ордера Ньюмана. Как маршал, который находился неподалеку, я был уведомлен об этом.

Я кивнула, и напряжение, которого я в себе сперва не заметила, вдруг отпустило. Он не следил за мной. Он просто делал свою работу.

— Я была уверена, что новый протокол позволяет привлекать ближайшего маршала к основному делу только в том случае, если было зафиксировано еще одно нападение по этому ордеру.

— Как и я. Но, очевидно, это касается любого преступления в рамках ордера.

— И тебя привлекли к этому делу из-за попытки ограбления на месте преступления. — Сделала вывод я.

— Да.

— И ты знал, что речь идет только о краже. — Добавила я.

— Да.

— И знал, что нам с Ньюманом не нужен резерв.

— Нам полагается связаться с маршалом, которому изначально был выдан ордер, чтобы узнать, не требуется ли другая помощь. — Сказал он.