Собрав всю эту информацию, Обмылок заперся у себя, чтобы обмозговать ситуацию. Дело в том, что рассказав про сокровища и припугнув местных возможным визитом «Интернационала» он, сам того не желая, подбросил дрожжей в местное варево. Маулс и Хомстед, раньше худо бедно имитировавшие нормальные взаимоотношения, разбежались по углам и готовились делить не найденное золото, слухи о котором, несмотря на попытки сохранять секретность, просочились в народ, и будоражили умы. Губернатор рисовал перед местными красочные картины того, как Гарбарука заживет когда они выкинут отсюда севионцев и откопают сокровища. Начальник Охраны, в ответ, сулил своим людям замки и земли, которые почти у них в руках, осталось только вырвать это из грязных лап жадных туземцев и их князька.

Самое интересное, что если, по началу, к истории с пиратскими сокровищами большинство относилось скептически, то, теперь, отрицать их наличие было признаком дурного тона и, даже, симпатий к противоположному лагерю. Посреди всего этого в истерике бился капитан Олби, пытавшийся воззвать к разуму и напомнить, что карты у них нет, даже примерного местоположения искомого никто не знает, а те кто знают, явятся сюда на хорошо вооруженном корабле и устроят кровавую баню всем, кто встанет у них на пути.

Его, разумеется, никто не слушал. Не то, чтобы стороны не понимали потенциальной опасности — просто всем было легче сосредоточится не на неизвестной угрозе, а на конкурентах, которые тут, под боком. Через это Олби пил и нервничал, а в пьяном виде становился слегка буен и вскоре переругался со всеми. Это начинало очень плохо пахнуть, так что, когда в дверь постучали, Обмылок почти не удивился тому, что открыв, немедленно получил по голове. Всё к тому шло…

Очнулся он в темном и пыльном подвале привязанным к стулу. Привязали его, надо сказать, из рук вон плохо так что, повозившись, удалось освободиться. Ощупав шишку на лбу, Обмылок вздохнул и начал осматриваться в поисках выхода. В одной из стен было маленькое вентиляционное окно. Подтащив стул, он осмотрел его и обнаружив, что там нет решетки, принялся прикидывать, как бы его аккуратно и без лишнего шума выдавить стекло, как вдруг за дверью послышались шаги. Быстро перетащив стул обратно, Обмылок накинул на себя путы надеясь, что похитители не будут к ним особо сильно приглядываться. Дверь со скрипом отворилась и на пороге, держа свечу, появился уже знакомый мордоворот Губернатора. Убедившись, что Обмылок на месте он вошел, а следом появился Хомстед.

— Включи его… — приказал он.

— Как я его включу, сэр? — не понял подручный, — Он же не торшер?

— Ну ты его как-то «выключил»? Теперь включи.

— Это не так работает, сэр… Если я его еще раз долбану, он не включится. Он может совсем выключиться.

— Ну сделай что-нибудь еще! Мне надо с ним поговорить! Я за что тебе плачу?!

Бурча что-то под нос мордоворот поставил свечу и зарядил Обмылку несколько оплеух.

— Мерде! Прекрати, урод! — замотал головой Обмылок, — Одного раза хватило!

— Вот видишь! — обрадовался Хомстед, — Включил же!

— Да сэр! Как скажете… Сэр…

— Как вы себя чувствуете, мистер Ларс?

— Охуенно! — не смог удержаться от того чтобы съязвить Обмылок, — Мне дали по голове, потом по морде… Осталось получить по яйцам для полного комплекта.

— Это можно устроить…

— Я пошутил.

— А вот я шутить не склонен… — холодно оскалился Хомстед, — Особенно с теми, кто мне врет.

— Я вам не врал!

— А это тогда что?

Хомстед продемонстрировал мешочек с монетами, при виде которого Обмылок еле подавил в себе желание кинуться на него с криком: «Это мое!»

— Мы проследили, как вы навещаете свои богатства в тайничке. Сперва я решил, что это часть клада, но потом понял, что монеты современные. Более того. Это доминские монеты. Кто вам мог заплатить столько и за что? Ответ очевиден — Маулс!

Хомстед улыбнулся гордясь своей проницательностью.

— Я давно подозревал, что Конрад с ними работает, но не думал, что зарабатывает настолько много. Так за что он вам заплатил? За местоположение клада, верно?

— Я не знаю ничего о его местоположении!

— А я думаю, что знаете. Для этого и притворились Праттом, а потом рассказали Конраду, кто вы есть. Вы понимали, что сами вы клад найдете и не увезете, поэтому взяли его в долю и вытребовали аванс. В этом ваша ошибка — в долю надо было брать меня!

— Я не брал никого в долю и Маулс ничего мне не платил! — возмущенно отверг все эти подозрения Обмылок, — Я украл это золото и сбежал с корабля!

Он не знал зачем это сказал, просто понимание того, что его золото и та счастливая, сытая, беззаботная жизнь, которую можно было на них купить, находятся в чужих руках, помутило рассудок.

— Да! Украл! Нет никакого клада — они гонятся за мной! Я приплыл сюда думая, что здесь можно спрятаться! Я думал, что тут есть солдаты и боевые корабли, но тут кучка пьяниц с ружьями и старая баржа, которую они разнесут одним плевком! Хотите забрать это золото?! Берите. Я буду хохотать, глядя как вас станут потрошить, выпытывая, куда вы его дели. Давайте — забирайте! Все равно вы тут все уже покойники. Эти парни — ебаные убийцы. У них есть пушка и куча пулеметов! Вам и десяти минут не продержаться! Тут все будет в крови и огне! Ну что ты на меня уставился!!?

Хомстед, действительно, только в холостую хлопал ртом. Описанное Обмылком было весьма правдоподобно. Слишком правдоподобно. За ту сумму, что была у него в руках, он бы сам, не задумываясь, учинил бы подобное, будь у него боевой корабль. Громила испуганно посмотрел на Губернатора.

— Сэр..? Что будем делать с ним, сэр?

Но Хомстед, ничего не ответив, на деревянных ногах вышел прочь. Его подручный, пятясь и опасливо косясь на Обмылка, покинул подвал и запер дверь. Скинув с себя путы Обмылок вскочил, подтащил стул к окошку и намотав веревку на кулак, разбил стекло. Выбравшись наружу, он убедился, что его никто не видел, прижимаясь к стене обогнул здание и выглянул. Губернатор, видимо, раздавал указания, потому, что из дверей выбегали, направляясь в разные стороны, его люди. Один из них, проделав десяток шагов в одном направлении, воровато оглянулся и направился к офисам севионцев. Убедившись, что все разошлись, Обмылок снял ботинки, повесил их на шею и, крадучись, нырнул внутрь особняка. В прошлый раз ему удалось запомнить дорогу к кабинету Губернатора, так что, осторожно ступая вдоль стенки чтобы поменьше скрипеть, он подошел к дверям и заглянул в замочную скважину. Хомстед был внутри. Сидя за столом он перебирал сверкающие монеты, что-то бормоча под нос. Рядом стояла бутылка опустошенная уже наполовину.

Обмылок осторожно подергал дверь. Та была заперта. Зато, большие застекленные двери, ведущие на балкон, были приоткрыты. Вспомнив, как выглядит здание снаружи, он прокрался до конца коридора и, выйдя на маленький балкончик в торце здания, перелез на парапет и по нему добрался до балкона кабинета. Там Обмылок успокоился, чтобы не выдать себя хриплым дыханием и огляделся. Его единственным оружием была пара связанных шнурками ботинок. Ободрав со стены кусок отваливающейся штукатурки, он утяжелил один и взвесил в руке. Получилось недурно. Еще раз глубоко вздохнув, он шагнул к двери, когда внизу послышались голоса. Присев, чтобы его не заметили, Обмылок замер. Кто-то решительно вошел в особняк и, прогрохотав по лестнице, остановился напротив дверей кабинета громко постучав.

— Хомстед! Открывай! Я знаю, что ты там!

— Иди к черту, Конрад! Мне не о чем с тобой говорить!

— А мне кажется, что есть! Мне кажется, что у тебя есть множество маленьких, блестящих, желтых причин поговорить со мной!

— Это тебя не касается! Это — награбленные деньги! И я, как представитель законной власти на этом острове, их конфисковал!

— Ты не имел права! Этот хорек находился на территории моего торгового поста. Ты выкрал его и деньги! Это вмешательство в дела компании!