Несколько человек подняли руки.

– А русалок?

Ещё руки, чуть меньше.

– А пиратов???

Две трусливые ручонки; остальные мальчики поджали хвосты.

– А львов и тигров?

Много рук.

– Решено! Сначала оденем вас в мех, как подобает капитанской свите, потом к индейцам, а потом всё остальное!

– У-у-ура-а-а-а-а-а!!!

– Ло, помнишь, я говорил про дерево фей? Лети, ты можешь познакомиться с ними, теперь это и твой остров тоже!

Ложечка неуловимо заметалась вокруг, зазвенела тоненьким колокольным голоском, помахала ручкой и упорхнула, пообещав, что скоро прилетит навестить Потерянных мальчишек и Питера.

Питер придумал выбрать на каждого нового члена команды отдельное животное: мальчишек было слишком много, а запоминать имена было точно не его коньком. Приказав потеряшкам раздобыть себе оружие, Питер повёл всех в пещеры, рассказывая по пути, как тут он сделал засаду для льва, там – для кабана, а во-о-он там умудрился словить целого слона, честно-честно!

После атаки на диких зверей в команде присутствовали следующие члены: Лапка, Тигрёнок, Хрюндель, Макака, Грива, Пятнистый, Полосатый, Хвостик, Лисичка, Крот-Енот, Мишка и Прыгун. Радостной толпой все они побежали за Питером смотреть вигвамы племени Пиканини, чем занимались до вечера, а потом на полянку к тайному убежищу, где Питер отдал указ каждому мальчику найти себе подходящее по толщине дерево, а если такового не найдётся, то подогнать себя под нужные размеры.

Как и предполагал Крюк, дети не поняли истинного смысла трагедии.

– Крюк!!! – заорал Питер, со злобой топнув ногой, – Пока меня не было, он пробрался сюда!!!

Погибших детишек закопали в большой общей яме, и Питер как раз давал торжественную клятву отомстить подлому и гадкому пиратишке, когда к нему, звеня крылышками, подлетела Ложечка. Серебристым от волнения голоском она сообщила, что видела, как зловещий монстр со страшным металлическим когтем вместо руки утащил в своё логово на воде кого-то очень похожего на тех, кто обычно зовётся словом «мама».

Было принято решение следующим же утром отобрать у пиратов маму и оставить её себе, но на утро Лисичка вспомнил, что им ещё не показали русалок, и дети толпой помчались смотреть их, позабыв о грандиозном плане. Через день история повторилась, но с Замком; затем оказалось, что Потерянным мальчишкам нужно есть не только понарошку, и целых две луны было потрачено на объедание каждого кустика на полянке; потом Тигровая Лилия (Хвостик сразу же влюбился в неё: у неё был точно такой же цвет кожи и разрез глаз) пригласила новую команду Питера на традиционное празднование, где они провели ещё четыре луны. В общем, занятый по уши обязанностями руководителя, Питер почти позабыл о Капитане Крюке, пока Ложечка снова не прилетела к нему в гости.

– Вонючая треска, он не достоин мамы! Я сейчас же добуду её нам!

Дети с глазами, полными восторга, глядели, как вождь Питер оторвался от земли и со скоростью ветра взмыл в небо вместе с Ложечкой. В этот раз, если бы Питер покинул остров надолго, его команда дождалась бы его в целости, они бы просто-напросто впали в спячку вместе с Пиканини, а Хвостик, может быть, даже, держал бы мизинчик Тигровой Лилии во сне, но Хвостику такой шанс не выпал: Питер вернулся с мамой уже к рассвету.

*

Вечер, когда Капитан Крюк подарил Венди сразу несколько своих чувственных, взрослых, обещающих целый мир «напёрстков», для Венди закончился невыносимой болью и разбитым вдребезги сердцем. Она всю ночь не могла уснуть, взволнованная, её ласкали фантазийные пальцы и губы, всё нутро сжималось, постоянно не хватало воздуха и, в конце концов, раскрасневшаяся девушка задумала занять себя книгой. В каюте горела лампадка, капитан спал на софе, его вчерашние камзол и блуза отдыхали на спинке стула, и Венди внезапно отказалась от решения читать. Стараясь не шуметь, она вернулась в спальню, где извлекла из ящика тумбы набор для шитья: пару игл разного диаметра, несколько шпулек с цветными, чёрными и белыми нитками, ножнички. Первый магазин, который она посетила самостоятельно, был фурнитурный, где её благие побуждения оформились в прекрасную идею, как можно сделать доброе дело для щедрого капитана, и сейчас она очень вовремя вспомнила об этом.

Придающий большое значение манерам и внешнему виду капитан носил при ней только те туалеты, которые были почти новыми, так что Венди не обнаружила явных дыр от пуль или порезов, лишь подшила парочку швов и кусочек жабо, довольная тем, что может достойно справиться с этой задачей одной рукой. Она решила выбрать одежду, с которой могла бы помочь, в шкафу, где было множество «раненых» рубах, жилетов и сюртуков. Не долго размышляя, она села прямо на пол, достала капитанские блузы, разложила их на коленях и принялась за дело. Лучше бы она придержала свои порывы и решила успокоить растревоженные чувства каким-нибудь приключенческим романом! Ведь стоило ей закончить с рубахами и полезть в сюртуки, камзолы и жюстокоры, как на глаза ей попалась знакомая скомканная ткань, которая лежала на дне шкафа, укрытая от взора, если заглядывать стоя.

Это было её платье, в котором, наверное, Венди провела последний день в Лондоне, оно валялось в углу, как старая тряпка. Волнение поднялось в груди, девушка раздвинула капитанские ансамбли и вытащила его. Вся изрезанная лезвием ткань была обильно заляпана кровью: пятна давно высохли, впитались и почернели; внутри платья такое же скомканное бельё, тоже порезанное и тоже в крови. Много кровавых пятен на подоле юбки, хотя ран в этом месте у Венди не имелось, на белье есть грязные следы от большой руки, явно не девичьей, а продольный порез… Венди дотронулась до грудной клетки: порез полностью совпадал с её шрамом на груди, явно сделанный остро заточенным предметом совсем не для того, чтобы аккуратно срезать ткань, не повредив перелом, а с единственным намерением грубо раздеть девушку против воли и взять без церемоний…

Резко подступили слёзы, в горле застрял тошнотворный ком. Венди схватилась за живот и со всех сил сжала зубы, чтобы не разрыдаться, её лицо исказила гримаса отвращения и ужаса. Она неистово отпихнула ногами изуродованное платье, с остервенением выкинула блузки, лежавшие у неё на коленях, и в панике отползла по полу от шкафа. Капитан в это время преспокойно перевернулся на софе со спины на бок. Его крюк лежал, отстёгнутый, рядом на полу. Венди вспомнила, как он с лёгкостью рассёк её перевязку на груди по той же самой траектории: идеально ровно сверху вниз.

Неужели капитан… неужели… двуличный, отвратительный человек… сделал с ней… Босая, Венди выбежала из каюты, одетая в один лишь халат поверх комплекта белья, в сырую ночь Сен-Валери-ан-Ко.

Питер Пен застал её рыдающей посреди улицы, она сидела на мостовой, качалась из стороны в сторону, как полоумная, и держалась за живот, что есть мочи. Неустанно снующая вокруг мальчика маленькая фея подтвердила, что это та самая мама, и, когда Питер подлетел поближе, девушка отчаянно протянула руки к нему навстречу, не соображая, происходит ли это на самом деле, как будто мечтая ухватиться за прекрасный сон из далёкого детства и раствориться в нём навсегда. Крошка Ложечка отважно вызвалась остаться караулить пиратский бриг, а Питер схватил маму за странный металлический браслет, пользуясь её бредовым состоянием, и потянул за собой на небо.

*

Капитан Крюк проснулся много позже днём в прекрасном расположении духа и в течение примерно ещё получаса занимался тем, что так редко позволяют себе серьёзные взрослые мужчины, тем более капитаны, а особенно – пиратские: он с удовольствием понежился в дрёме на софе. Хоть его злополучная софа и являлась антонимом к слову «удобство», если говорить о ней в рамках ложа для сна, сейчас это не имело ровным счётом никакого значения. На губах у капитана, хранивших теперь самый нежный сахарный вкус девичьих уст, играла лёгкая улыбка, его лицо было спокойным и светлым, он вдыхал глубоко, удивляясь тому, как сладко стало пахнуть у него в каюте и представляя, как мог бы укачать Венди на своей груди. Крюк не знал, сколько времени ему было отведено на этот раз, но решил, что покажет Венди столько больших городов, сколько успеет, он мог бы проложить курс на Амстердам или Париж…