– Я подхожу, – предупредил её Джеймс, и девочка обернулась на него с выражением лица, полным благодарности и восхищения.

– А кроме погребов, в твоём замке есть тайное убежище? И сокровищница? – спросила Венди, пока капитан усаживался сбоку от неё и наливал вино.

– А как же! – подмигнул Джеймс и протянул ей кубок, в который плеснул чуть меньше половинки на пробу, – Хочешь оценить, баснословно ли я для тебя богат?

– Нет, – Венди жутко покраснела, и капитан расхохотался, – просто интересно…

– Ха-х! Я шучу, дорогая. Да, всё имеется, и ты, должно быть, удивишься, когда увидишь состояние малых залов замка: оно… хм, сносное, сырости почти нет. Но я уж и не вспомню, когда последний раз устраивал себе в них досуг, мне ведь не приходится прятаться, я предпочёл обезопасить для себя весь остров, а не располагать одной крошечной норкой, как мышь.

Джеймс поудобнее устроился лицом к маленькой леди, облокотился рукой с крюком на колено, другую ногу скинул в воду, попробовал вино, и Венди, последовав его примеру, тоже глотнула.

– Похоже на тебя, – промурлыкал ей капитан, – с медовой ноткой!

– Я почему-то думала, Рислинг – это французский сорт, – ответила Венди, улыбнувшись, разглядывая бутылку.

– Я бы назвал его международным, он, должно быть, во всех винодельческих странах культивируется. ¿Cómo te gusta?*

– El vino es muy ligero y agradable,* надеюсь, я буду в состоянии ходить, когда мы вернёмся на жару, – засмеялась Венди.

– Нам незачем возвращаться днём, моя милая, экипаж я распустил до заката, мы можем провести здесь время, пока зной не спадёт, поплаваем или прогуляемся в замок.

– В таком случае… – она подвинула Джеймсу полупустой кубок в знак того, что вполне оценила вино на вкус и готова выпить целую порцию, чуть было не добавив, что также готова позволить ему воспользоваться ситуацией, если начнёт терять голову.

Пока они цедили вино, капитан рассказал о том, что спорит Пен чаще всего с Тигровой Лилией: малолетняя принцесса испытывает к мальчишке весьма сильное детское влечение и очень напориста (тут Венди расхохоталась, утверждая, что вполне её понимает), но, несмотря на то, что она помладше Пена, в некоторых вопросах она разбирается намного лучше, и когда мальчик выдвигает какое-нибудь совершенно глупое предположение, например, что Луна приклеена к небу, и зажигается каждую ночь, как фонарь, по расписанию, Тигровая Лилия не может удержаться от того, чтобы с пеной у рта начать доказывать ему устройство небосвода.

– Но на острове и правда ведь всё не так, как на большой земле? Знаешь, если бы нетландская Луна, у которой – и тут я тоже готова поспорить – есть лицо, была прибита к небосводу гвоздями, я бы ни капли не удивилась, клянусь!

– Да уж, – ухмыльнулся капитан, – здесь всё, как будто… преображено, да? Но я привык. Почти не замечаю. Просто любуюсь местными красотами. И – пользуюсь тоже. Где ещё в мире найдётся остров, на котором все плоды растут всегда спелыми, тяжёлые ранения заживают за ночь, а запас добрых вин насчитывает такое множество бутылок и бочек, что и сосчитать невозможно?

Джеймс осушил свой кубок, повернулся к озеру, окунул вторую ногу, а потом спрыгнул в воду с головой, вынырнул и, закидывая потяжелевшие волосы за спину, устроился подбородком на руках неподалёку от Венди.

– Вода всегда тёплая, камни всегда сухие, гладкие, трава мягкая, всё, как в сказках, невероятно удобно. Да, мой дом имеет свои… особенности… но жить здесь – одно удовольствие.

Одна чёрная прядь зацепилась за металлический декор эполета, Венди подвинулась ближе, чтобы распутать её, и капитан тогда переместил свой подбородок ей на колени и блаженно закрыл глаза.

– А так… – добавил он, – и вовсе, рай.

Перебрав длинные локоны, Венди хотела расправить их и отпустить, но слова Джеймса о тяжёлых ранениях вдруг натолкнули её на одно воспоминание, она собрала мокрую капитанскую гриву и убрала в сторону. Его спина заблестела на неё своими мускулами, шрамов на ней было намного меньше, чем представляла себе Венди, лишь несколько порезов, парочка глубоких, один, самый большой, по диагонали, одна клякса от пули, почти нет колотых ран, и – ни одного ожога от топора, ни одной дырки от отравленных стрел. Мягкая, как сама нежность, ладошка, пригладила эти непострадавшие места, капитан удивлённо распахнул ресницы, улыбнулся, вытянулся, подставляясь Венди поудобнее.

– О… – выдохнул он и продолжил свою мысль, – я бы даже сказал, что слова «рай» слишком мало…

Догадавшись, о чём думает маленькая леди, Джеймс обронил пёрышком миниатюрный поцелуй, который лёг Венди на коленку, вынырнул полностью и жестом предложил леди вложить ему в кисть левую ручку. Она подняла на него глаза с немым вопросом, и капитан тогда, не слишком заботясь о том, чтобы не испортить ткань, подцепил крюком широкий манжет своей блузы и потянул его вверх до локтя. На него взглянула нежнейшая, похожая на шёлк кожа девичьего запястья, которое Джеймс любовно покрутил в пальцах.

– Некоторых травм и тебе удалось избежать, не правда ли? – он отпустил манжет и провёл вдоль того места, где мог бы быть шов, гладкой стороной крюка, который леди сразу же поймала, как только он достиг её ладошки.

– Должно же было и мне в чём-то повезти, – хмыкнула Венди, и почувствовала, что краснеет, проследив направление взгляда капитана.

Джеймс случайно скользнул глазами по тому месту, где хорошо помнил ещё один шрам, оставленный гадским портновским ножиком. Примечательно, что Рыжего за неповиновение капитан назначил губернатором острова (другого острова, конечно же, крохотного, где ни души, ни деревца), вручив ему однозарядный пистоль, ещё до того, как впервые разглядел его лицо в своих снах, и потом долго жалел, что не может казнить его заново, выбрав для мерзавца что-то более мучительное, чем голодуха или, тем более, самоубийство. Но в эту самую секунду капитан вспоминал, конечно же, не о Рыжем, а о том, как полночи целовал это место, и у Венди аж поплыло перед глазами от такого сладострастного его взгляда.

– Прости, – невинно улыбнулся ей Джеймс, заметив, что смущает её, и что ей это явно нравится, скользнул рукой к вороту и картинно затянул на нём верёвочку потуже.

Они ещё перекусили, закончили вино, побеседовали, а потом Джеймс предложил леди экскурсию к малым подземным залам Чёрного замка, прикидывая, что, пока они пройдутся, жара закончится. Путь через пещеру оказался длиннее, чем представляла себе Венди, и от того как-то даже романтичнее: где ещё прогуляешься в таких необычных условиях?

– Ого… – её голос прокатился мелодичным эхом вдоль старинных каменных стен, когда очередной поворот превратил природный туннель в коридор огромного винного погреба.

– Впечатляет, да? – отозвался Джеймс и, взглянув искоса на Венди, поднёс руку ко рту, – Гляди!

Он вдохнул и звонко свистнул. Яркий звук улетел вдоль многоэтажных рядов бочек далеко вперёд, на километры, наверное, и Венди только ещё раз восхищённо выдохнула:

– Ничего себе… а до лестницы в залы замка также далеко идти?

– Не настолько, моя птичка, но и не слишком близко. Ты не устала? Как твоя ножка?

– О, всё в порядке, спасибо. Просто удивительно… когда разглядываешь Нетландию с борта твоего корабля, она кажется небольшой, а на самом деле: такие расстояния, и это малая часть!

– Ха-х! Да, ты права, но с бригом ведь та же ситуация, да? Когда ты видишь его с берега, кажется, что палубу можно пересечь в пару шагов, а у меня только ширина каюты девять метров.

Джеймс предложил Венди локоть, за который она охотно зацепилась, и в неторопливой манере они достигли арки, за которой пряталась винтовая лестница, через пятнадцать минут. В коридорах было темно, хоть глаз выколи, но на удивление тепло и сухо, капитан зажёг систему факелов и провёл свою спутницу по нескольким залам, весьма уютным и богато обставленным, Венди буквально осыпала его восторженными комментариями и комплиментами.

– Условия королевские! – восклицала она, – Как тебе удаётся сохранять тут всё в таком прекрасном состоянии?