– Да. Я узнала этот чудный гребешок стоило мне его увидеть, так же, как и узнала Вас, но если бы мне предложили, скажем, нарисовать Птичку и ирис по памяти до того, как я лицезрела украшение в жизни, я бы и двух линий точно не провела.
– Нарисовать! О! Вы оцените иронию. Прошу прощения… – капитан встал и шагнул к своему столу, Венди услышала, что он роется там в подставке для тубусов, – Вас мои пираты пригласили взойти на борт, или Вы пришли самостоятельно?
– Самостоятельно. Кажется, двое увязались за мной, я позже поняла, – Венди пожала плечами, – но меня притянуло сюда, словно магнитом.
– Надо же… мы ведь едва не отчалили без Вас. Вы застали… хм. Других леди?
– О, да, – Венди рассмеялась уже более смело, – я сразу поняла, в чём дело!
Держа в руках достаточно крупный холст, свёрнутый трубочкой, капитан вернулся к книжному столику.
– Первым был Сми, Вы помните Сми?
– Конечно! А он на борту? – мысль о добродушном старике-боцмане зажгла у Венди на лице лучезарную улыбку.
– Да, и я позже Вас познакомлю. Он был первым в моей команде, и наслышан о Вас больше всех, бедняга, я ему все уши прожужжал об утерянной во временах и мирах Душе этого корабля. Не думаю, что он воспринимал меня всерьёз, но я был так настойчив, что ему ничего не оставалось, кроме как подчиняться и следовать за мной повсюду в моих поисках. Затем экипаж стал пополняться другими пиратами, Вы, должно быть, припомните моих канониров-испанцев, Луи с проплешиной, Деревню? Все они давно уже со мной, с первой вселенной.
– И Габриэль? – просияла Венди.
Джеймс вдруг сморщился, как будто под нос ему подсунули кучу навоза.
– Его баржа тоже попалась мне на пути… нет, его здесь нет. Я даже смотреть на него не смог, увёл бриг с курса сразу же, как узнал его корабль, – капитана передёрнуло.
– Почему? – спросила леди с самым искренним удивлением, и Джеймс вытаращил на неё глаза.
– А Вы разве… не видели..?
– Чего не видела?
– Боги. О, боги. Значит, не видели. Пожалуйста, не просите меня сейчас Вам рассказывать. Я расскажу, позже, ладно? Только… не понимаю, я видел во сне нашу с Вами совместную историю, а потом видел себя отдельно… и Вас тоже видел… отдельно…
– Хм. Я видела Вас только в те моменты, когда сама была рядом. Одну себя я помню в Лондоне, но очень смутно. Припоминаю лишь, что выглядела я постарше, и братьев, кажется, помню взрослыми.
– О. Что ж… оно и к лучшему… в общем, речь сейчас не об этом. Мой мир, Венди, полон историй о Капитане Крюке, вечно странствующем в поисках Души своего корабля морском разбойнике. Я нарисовал это ещё когда был приватиром на службе у короны, – он протянул Венди холст, – Сми перестал считать меня сумасшедшим и поверил в Ваше существование только после того, как я ему показал. А дальше, по мере пополнения экипажа, он уже на словах рассказывал, кого я ищу, и пираты вечно тащили на борт подходящих под описание девушек, хотя я сроду не отдавал им подобного приказа.
Дрожащими от волнения пальчиками Венди развернула холст и открыла рот в изумлении. Это нельзя было назвать полноценной картиной: фон практически отсутствовал, многие детали смазаны, но с центра листа из в подробностях изображённой золотой рамки, напоминающей капитанское зеркало, смотрели на Венди два силуэта: один высокий, статный, широкоплечий, был как две капли воды похож на Капитана Крюка. Позолота лёгкими штрихами украшала его чёрный пиратский ансамбль и перьевую шляпу, волосы кудрявым облаком обрамляли лицо с правильными острыми чертами, глаза голубые, даже слишком голубые, немного удивлённые, для них Джеймс выбрал краску небесного цвета и, случайно или нет, точно попал в оттенок. Одна рука и один сверкающий бело-серебряными бликами крюк покоились на миниатюрных плечиках женской фигуры, одетой в длинное чёрное пальто, очень сильно напоминающее то, какое висело нынче в капитанском шкафу, с широким поясом, туго повязанным вокруг осиной талии на бант, сквозь разрез виднелось бронзово-золотое платье, две миниатюрные кисти дотрагивались пальчиками до тыльной стороны ладони капитана и до его крюка. Волосы русые, заплетены в косички, которые мило виднеются из-под диагонального поля чёрной шляпки с цветами и пёрышками. Лицо у леди отсутствовало, лишь несколько лёгких теней обозначали скулы, румянец щёк, примерные линии бровей.
Слева от зеркала Джеймс изобразил себя в одиночестве, небрежными мазками обозначая кусок собственного кудрявого затылка без шляпы. А справа, где холст оставался чист, были в столбик нарисованы женские серые глаза с разных ракурсов и с разными выражениями: анфас, три четверти, исподлобья, смеющиеся, любопытные, удивлённые… в центре столбьца один более крупный, детально прорисованный глаз, идеально совпадающий разрезом с Венди, и такого же цвета, вплоть до маленьких пятнышек вокруг зрачка. Даже направление роста ресниц – и то совершенно такое же.
– Ого… – только и смогла вымолвить Венди.
– Пожалуйста, только не посчитайте меня совсем уж одержимым, ладно? – засмеялся Джеймс.
– Я… нет, что Вы, нет… это очень красиво… и очень похоже…
– Благодарю. Но это не совсем Вы, и не совсем я. Я – вот, – он ткнул крюком в набросок кудрей, – а тут Джеймс и Венди из моих снов. Может, однажды я нарисую Вас, если позволите, – капитан протянул руку и Венди в смятении вернула ему картину, которую он сразу же скрутил обратно в трубочку и вернул в тубус у стола.
Капитан снова устроился на пуфе, немного удивился тому факту, что чаю в его чашке прибавилось, шутливо поблагодарил Венди, подчёркивая, что на этом корабле она может навсегда освободить себя от любых обязательств вроде подливания чая, если только сама того не пожелает, и снова отметил неожиданную скованность маленькой леди: она прослеживалась в основном, в движениях, немного в громкости голоса, и меньше всего – в выражении лица. Лицо её, напротив, было светлым, так и притягивало взгляд, оттого-то капитан сразу и не приметил такую странную особенность. Скорее всего, он случайно нахмурился, задумавшись, и Венди, уловив эту перемену в его настроении, сама того не замечая, немножко сжалась.
– Венди… могу я поинтересоваться… что Вас тревожит? Вы уверены, что не желаете вернуться домой?
– Нет, нет! – о это светлое, нежное личико, полное надежд!.. – Что заставляет Вас так думать?
– Вы, как будто, обеспокоены. Я позволил себе что-то лишнее? Если так, просто скажите, не стесняйтесь! Я нисколько Вас не обижу, клянусь. Вы ведь не боитесь меня? Может, мне снять крюк?
– Ах, Джеймс, – вздохнула Венди, – нет, прошу Вас, не обращайте внимания. Напротив, я мечтаю, чтобы Вы сели рядом со мной, вложили бы свой крюк в мою ладошку, и тогда сердечко моё, наверное, немного успокоилось бы. Вас я не боюсь. Хотя, может, и следовало бы, Вы – мужчина.
Немного сбитый с толку этой речью, Джеймс осторожно опустился неподалёку от Венди на диван, предварительно ещё раз глянув на неё вопросительным взглядом, – она кивнула, – и маленькие ласковые ручки смело обняли опасное лезвие. Венди закрыла глаза и глубоко вдохнула, стараясь забрать себе побольше сигарных нот витающих вокруг длинных чёрных кудрей.
– У меня ужасное чувство, Джеймс, что я Вас обманула. Я знаю, что оно ложное, Вы и сами говорите, что я не та Венди с Вашей картины, а Вы – не тот Джеймс… Как бы я хотела встретить Вас раньше. Простите.
– Милая… не понимаю, Вы извиняетесь, что Вы не та Венди? Боги. Я Вас совсем заморочил. Вы – как раз та, я чувствую это каждой частичкой своей души. Давайте я сопровожу Вас на квартердек? Составите мне компанию на повороте? Свежий воздух, надеюсь, развеет Ваши тревоги?
Необычно было наблюдать, как при всей робости движений смело и радостно у Венди сияет взгляд, и как она, затаив дыхание, обхватывает капитана за локоть, реальная, настоящая, живая, из плоти и крови. Джеймс проводил её по коридору, прокомментировал ещё что-то насчёт цвета платья и цвета глаз, потянул дверь, и чуть не врезался в Сми, как раз замахнувшегося, чтобы постучать. Челюсть у того смешно упала, демонстрируя недостающие задние зубы, седые брови поползли вверх, он вылупился по очереди сначала на Венди, потом на капитана, его кулак превратился в палец, не слишком вежливо, но очень комично указывающий на леди, а рот произвёл пару движений, от которых боцман стал похож на изловленного рыбаком осетра.
