– Джеймс… Джеймс… дай руку…

Не особо соображая, куда надо было дать руку, капитан перевалился на бок, повернул девицу к себе спиной, и снова уцепился зубами за нежную кожу на плече. Он удобно запустил правую руку под тонкую талию, всё в том же мучительно ленивом темпе приласкался к Венди сзади, – табун мурашек от укуса снова окатил его сладострастной прозрачной волной, – и предложил красавице свою кисть. Чуть не сходя с ума от возбуждения, Венди поднесла её к лицу, и капитан по инерции подложил руку ей под щёку, однако у девчонки, видимо, были другие планы. Большой палец вдруг оказался глубоко у неё во рту.

– Ох, чёрт, чёрт!.. – Джеймс был вынужден на мгновение отпустить шею, чтобы ругнуться и отдышаться, а потом впился в неё с новой силой.

Язык загулял вокруг него, губы тоже, а когда Венди стала делать то, от чего всегда немного терялась связь с реальностью, капитан заскулил и сдался. Палец пришлось немедленно извлечь и в срочном порядке приласкать им кое-что прекрасное, чтобы девчонка успела кончить, пока Джеймс извивался в конвульсиях у неё за спиной.

– Чёрт… Венди… Венди… Венди-и-и… – сипло дышал капитан, запуская в девичье тело последние электрические разряды, и подглядывая из-за плеча, как напряжённо торчат сквозь платье её сосочки, а Венди, задыхаясь в экстазе, судорожно вжималась лопатками ему в грудь.

– Мой… лев… м… м… оу-м-м… нет-нет, подожди… пожалуйста… – она нащупала рукой его бедро и настойчиво прижала к себе, – побудь во мне дольше… я твоя…

– Моя… сладкая маленькая мисс… Мм! – это был ещё один маленький импульс, капитан дрогнул, и Венди тоже затрепетала ему в ответ.

– Да…

– Да…

Кисть с перстнями благодарно потеребила один сосочек.

– Да…

– Да…

Через несколько минут Венди сама отстранилась от капитана, с чувственным «ах…» бесстыже позволяя капелькам удовольствия стечь по бёдрам на простынь, и капитан снова прилёг на её плечо, только теперь с другой стороны. В этот раз под подушкой оказалось его запястье, а ладонь переместилась от нежной груди ниже, ещё ниже, и, оставляя юбку задранной до талии, самостоятельно прикрыла девичью наготу. Вышло это как-то одновременно бережно и по-хозяйски. Стоит ли уточнять, что, пока Джеймс и Венди отдыхали, музыкальные пальцы время от времени поигрывали на вымокших скользких струнах, чтобы красавица не расслаблялась?

– Джеймс…

– Родная..? – капитан на секунду скользнул внутрь, обозначая, что он весь внимание.

– Мм..! Отстань, – засмеялась Венди.

– Нет… ты хотела два дела…

– Мм!!.. Хотела…

– Котик готов два… м-м-мр?

Хитрый Джеймс вновь порхнул пальцем вдоль заветной точки, и Венди выгнулась с милым смешком и сладким вздохом, чтобы продлить яркое ощущение, но капитан сразу же убрал руку.

– Или кошечка передумала?..

– Дже-е-еймс-с-с!!! Плутишка! А ну вернись…

Задумывая вернуть его пальцы на место, Венди потянулась вперёд, и капитан, который, кажется, позабыл о своей усталости, поймал девчонку и вырос над ней, прижимая её руку к подушке.

– У меня есть кое-что получше, конфетка… – вместо пальцев умопомрачительный центр всех самых острых ощущений приласкало что-то такое целеустремлённое, как будто выносливость и желания капитана не знали человеческих границ, – Да… леди капитана всегда хочет два дела подряд… м-м-мф!!! М-мф! Вот так..! Ненасытная… моя… красавица..!!

– А! А! А!

– Что такое, малышка? М-мф!!! Отстать от тебя, м? М!

– А! Нет! Продолжай! Пожалуйста!

– О… значит, продолжать?.. М!

– Да! А! А!

– Какая… М-м!! Второе дело всегда сразу такое… м! Чёрт! Горячее… да?

– А! Да! Да!

– Да-а-а… у-м-мф! Сразу готова… Сразу течёшь… Сразу оргазм..?

– Да! Да! Пожалуйста! Пожалуйста, Джеймс!!!

– М-ММ-ММ!!! Нет, девочка… ты разрешила мне быть ленивым…

Уже балансирующая на краю пропасти, Венди распахнула глаза и открыла рот от изумления, впиваясь ногтями капитану в плечо, а он расхохотался и издевательски замедлился. Девица под ним чуть не сошла с ума.

– Джеймс! Джеймс! ПОЖАЛУЙСТА!!!

– Просила быть ленивым, даже если будешь умолять, помнишь?.. А-а-аргх! ЧЁРТ!

– ДЖЕЙМС!!!

– Да!!! И если будешь кричать, тоже!!! М!!! М!!!…

Капитан сам был уже очень сильно на грани, и почти не шевелился внутри неё, вызывая целый шквал эмоций и попыток заставить его продолжать: Венди цеплялась за него ногами, сжимала бёдрами, поднималась навстречу, и хныкала, как невменяемая. Её щёки были ярко-розовыми, губы, гоняющие сухой воздух, припухли, чёлка прилипла ко лбу. Немного безумному Джеймсу хотелось одновременно целовать её глубоко, кусать за соски, прижимать к себе, к кровати, к стене, нырять пальцами, держать тело в плену, а волосы – в кулаке, и неистово трахать, но воздуха и рук хватало ему только на что-то одно. Он выбрал последнее. Непонятно каким образом словив оба её запястья, капитан закинул их ей за голову, сжал дрожащее тело в плотное кольцо и из его груди вырвался низкий гортанный рык.

– …но… – он продолжил мысль, с трудом озвученную ранее, – я тебе не послушный домашний мальчик… я дикий…

Едва он начал делать с ней то, что выбрал, как сумасбродная девчонка вся напрягалась, сжалась, зажмурила глаза и, запрокинув голову, отлетела в пульсирующий мир головокружительного прозрачного удовлетворения.

– БЕС… СО… ВЕСТ… НА… Я… !!! – и Джеймс эффектно присоединился к ней, как может сделать это только очень страстный и сильно вожделеющий яркой близости мужчина.

– Разве может быть, родная, – глухо вздыхая в подушку спросил её потом Джеймс, когда без сил распластался на ней, и обмякшая девица, чуть дыша, закопалась коготками в его гриву, – что мы с тобой делаем так вот уже я боюсь даже думать, сколько времени, а у меня сердце выпрыгивает из груди, когда ты обнимаешь меня и почёсываешь за ухом? Или это я стал стар для подобных развлечений, и у меня инфаркт?

Откуда-то из-под его груди зазвучали усталые, но звонкие смешки.

– Глупенький… инфаркт у него, посмотрите… Нет, Джеймс, никакого инфаркта у тебя нет! Это просто ты в меня до сих пор влюблён!

– Просто..?

– Просто!

– А ты?

– А я, как дурочка, до сих пор волнуюсь, когда, знаешь, что?

– Что, родная?

– Когда ты предлагаешь мне локоть, Джеймс! Куда-там до объятий… Локоть, Джеймс, всего лишь локоть, – и мне достаточно, чтобы разволноваться, как маленькой.

– Ты и есть маленькая…

– Твоя девочка?

– Моя леди.

Мы смотрим на Венди и Джеймса, на любовь, которая сияет между ними ярче света всех вместе взятых небесных звёзд, и не понимаем, как можно обладать этим величайшим даром в мире и не позволить себе быть счастливым. Но капитан сам говорил, что имеет особый талант портить что-нибудь с блеском, и такова, к сожалению, была ещё одна его особенность и его доля. Он был не из тех, кто носит героическое бремя бессмысленных обид, не из тех, кто обижается в принципе, но для прощения не всегда требуются обиды, иногда простить нужно, например, себя, а прощать капитан не умел, хотя, отдадим ему должное, он совершенно искренне и очень сильно старался. Удивительная природа чувственности, наградившая Джеймса возможностью испытывать широчайший спектр эмоций, раскрыла в нём не только недоступные большинству простых людей уровни переживания своих самых светлых и прекрасных граней, но и чудовищные глубины вязкой, как болото, боли. И Джеймс медленно и неумолимо тонул в ней, а синяки под его глазами становились чернее.

Венди помогала. Сказочный ангел с большим сердцем, она говорила с ним, напоминала, что сама угодила на остров, и что если бы не доброта Джеймса, то она в первую же луну сгинула бы в той ледяной пещере, покалеченная и изнасилованная. Она находила силы рассуждать о том, что иногда такое случается, что на большой земле это обычное дело, что им просто не повезло, и что чувство вины можно постепенно превратить в светлую скорбь – любовь после потери. Конечно, ей самой потребовалось время, чтобы научиться жить дальше и не обвинять себя в безответственности, и ещё время, чтобы просто говорить на эту тему, не рыдая, но она верила, что сможет однажды вытащить и бедного Джеймса из капкана, в который он поймал себя сам. Порой, в моменты особенной сердечной близости и уязвимости, такие, как сейчас, боль настигала Джеймса, и он не таил её от Венди.