Выбор и правда сложный. За проведённое на “Перебежчике” время я видел много диковинок, но большинство из них были бесценны для алхимиков, а не для воинов. Правда, была одна вещь, от которой я бы точно не отказался. “Безразмерная сумка”, которая сейчас висит на поясе Ларинделя. Это был артефакт, созданный пространственной магией. Сложнейший магический конструкт, который внешне выглядел, словно обычная поясная сумка, но внутри был куда больше, чем снаружи. В ту, что сейчас висит на поясе Ларинделя, насколько я мог судить, могло поместиться содержимое, равное по объёму и весу кузову КАМАЗа. Стоимость такого предмета на рынке Дейтрана начинается от пяти тысяч золотом.

Сжав ладони в кулаки, я заставил себя забыть об этой сумке. Да, приобрести такую сейчас было бы невероятно полезно, но как мне показалось, требование этой вещи было бы как раз за той гранью, за которую заходить не стоит.

Мой взгляд пробегает по правой руке эльфа. На каждом из его пальцев по стихийному кольцу. Каждое из них усиливает односложные заклинания своей стихии на одну Звезду Таланта. И по цене каждое из них укладывается в ту тысячу, которую я отвёл для себя, как приемлемую цену в качестве виры за то, что эльф меня бросил на Гнури.

— Думаю, что мир между нами и Кольцо Молнии будет достаточно. — Решившись, отвечаю я на вопросительный взгляд эльфа.

Как мне показалось, полукровка снял затребованное мной колечко с тщательно скрываемым облегчением. Снял и протянул его мне.

— Между нами мир? — Задал сидский полукровка ритуальный вопрос.

— Между нами мир. — Отвечаю я стандартной фразой и тут же надеваю Кольцо Молнии на безымянный палец левой руки.

Улыбка на лице Ларинделя выглядит немного натянуто. И я понимаю, что ему сейчас очень некомфортно находиться рядом со мной. Настолько, насколько опытному сапёру не по себе рядом с невзорвавшейся авиабомбой неизвестной конструкции, которая вроде как в данный момент не рванула. Но то в данный момент, а вот что будет в следующую секунду — неизвестно. И будь я реально возрождённым Эвеланом, он был бы даже прав в своих опасениях! Потому как младший сын Эйрата никогда не отличался всепрощением и мстить за причиненные обиды не только умел, но и что скрывать — любил. Может по этой причине наставником Эвелана, согласно легендам, когда тот начал своё восхождение по Лестнице Дивино, стал никто иной, как Камо, бог Клятв и Божественный Палач.

Поняв настроение эльфа, я предложил будто невзначай:

— Раз мы разрешили наши разногласия, то не думаю, что вам стоит волновать свою команду столь долгим отсутствием на борту.

— Да! — Тут же расцвёл Лариндель, и бесподобная улыбка снова озарила его прекрасное лицо. — Вы как всегда правы, господин Рэйвен!

— Только прежде чем вы покинете борт “Кровавой волны”, не могли бы вы что-то сделать с этим туманом? — Останавливаю я его в последний момент.

— Не доверяете мне? — в его голосе искреннее сожаление.

Он прав, я прошу убрать туман для того, чтобы “Перебежчик” был в пределах моей видимости, и если что-то пойдёт не так, я мог бы уничтожить каракку “Огненным торнадо”. Можно было бы отшутиться, но я, встретив взгляд эльфа, выдержал его и сказал будничным тоном:

— Доверяй, но проверяй.

Глаза полукровки блеснули, словно он только что нашёл неогранённый алмаз.

— Какая ёмкая и мудрая фраза! — Лариндель даже цокнул языком, выражая переполняющие его эмоции. — Пожалуйста.

Взмах руки эльфа, и волна свежего воздуха накатывает на нас, заставив покачнуться даже галеру. Пара десятков секунд, и я уже без труда различаю верёвки такелажа “Перебежчика”. Тонкая полоска непроницаемого алхимического тумана остаётся только между нами и кормой галеры.

— Моя интуиция подсказывает, что мы ещё увидимся, господин Рэйвен. — Кланяется мне Лариндель. — Поэтому я не прощаюсь, а говорю вам «до свидания»!

— До свидания. — Коротко отвечаю ему.

И хочу задать новый вопрос, но не успеваю, так как стоило мне договорить, как сидский полукровка с места совершил гигантский прыжок в сторону каракки. Два корабля разделяет почти три десятка метров, но с помощью магии Ветра эльф без видимого труда преодолевает это расстояние и приземляется на палубу “Перебежчика”. В ту же секунду, повинуясь жесту Ларинделя, паруса “Перебежчика” наполняются свежим ветром, и каракка начинает стремительно удаляться от галеры.

В отличие от “Перебежчика”, на борту нашей галеры нет мага Воздуха Драгоценного Витка Спирали, потому наш кораблик вперёд не спешит, а мерно качается на слабых волнах утреннего едва заметного бриза. Когда корабль эльфа удалился от нас более чем на полкилометра, туман, который клубился по центру галеры, истаял, и я увидел всё также стоящих в готовности к драке бывших рабов. Из их строя выбивался только Кристо, который просто сидел, прислонившись к борту, и с любопытством вглядывался вдаль.

Резкий порыв ветра сдул остатки алхимического тумана, и восставшие без труда разглядели меня. А главное они увидели, что я стою на носу галеры один, а нападавших и след простыл. Природный туман, как и его алхимический аналог, также утратил свою былую плотность и сейчас едва клубился у самой воды, словно поднимающийся от волн слабый пар, но его дымки тем не менее хватало, чтобы скрыть “Перебежчик” от взглядов с кормы галеры. Даже с носа я едва различал очертания удаляющейся каракки, да и то только потому, что максимально сосредоточился на ауре Восприятия.

Мои нервы были напряжены, словно струна. Я всё ждал, а не вылетит ли сейчас из тумана “Огненный шар”, или не образуется ли над галерой характерное для “Воздушного Торнадо” завихрение. Несмотря на то, что провёл с Ларинделем бок о бок несколько недель, я всё равно не мог предсказать его поступки. Когда я торговался с эльфом, то понял, что он относится ко мне, как к мине незнакомой конструкции, но верно было и обратное. Полукровка сидов был слишком импульсивным и мог сотворить что угодно, вообще наплевав на последствия. Из нас двоих настоящей миной был именно капитан “Перебежчика”.

Если бы ещё час назад кто-нибудь у меня спросил: “Что ты выберешь: встретить Ларинделя с возможностью потребовать с него долг или никогда не встречаться более с эльфом?”, я без колебаний выбрал бы второй вариант — не встречаться. Но судьба распорядилась иначе, и надо будет вознести молитву Ишии, которая в местной мифологии считалась ещё и одной из покровительниц удачи. Мне невероятно повезло, что всё закончилось так, как закончилось. Видимо, эльф сегодня встал с правильной ноги и был на удивление рассудительным, а не привычно-импульсивным и непредсказуемым. Но я прекрасно понимал, что наша встреча могла пойти и по-иному, не такому спокойному сценарию, если бы полукровка сидов оказался не в настроении.

Правда, мне не стоит умалять и своих заслуг, я верно сыграл на чувстве вины эльфа, даже несмотря на то, что на какое-то время он перехватил у меня инициативу в диалоге. Полукровки сидов больше живут чувствами, нежели холодным рассудком, и у меня получилось надавить на нужные эмоции. Но настроение эльфа переменчиво, как утренняя погода, и в любой момент он может разозлиться из-за потери артефактного кольца и выплеснуть эту злость в сторону галеры.

Мысль об артефакте заставила меня поднять ладонь и всмотреться в кольцо. Да, на этом архипелаге подобное не купишь. В его основе Слеза Бога. Слеза маленькая, “серая”, но только проявление божественности в нашем материальном плане может служить основой для чего-то подобного, как это невзрачное на вид колечко. Слёзы можно найти только в пяти Перевёрнутых Башнях и нигде более, и даже нахождение столь мелкой для многих проходчиков Пятиградья — огромная удача.

Несмотря на то, что кольцо выглядело простенько, знающий человек по узору на нём легко бы определил назначение артефакта с первого взгляда. Повинуясь накатившему наитию, я сосредоточился и, обратившись к магии Иллюзии, “залил” узор Молнии на кольце серебром, скрыв тем самым его от чужого взгляда, а Слезе придал вид обычного мелкого аметиста. Разумеется, любой заклинатель почувствует магию на кольце, но назначение артефакта стороннему наблюдателю определить теперь будет не так просто.