– Кто знает, – сказала она, – что этот Варни не сжимается от ужаса, представляя драку один на один с человеческим существом. И он неизбежно чувствовал себя так с Чарльзом Голландом, пока это его чувство не было прервано каким-то действием его самого и или его прислужников, которое отняло у Чарльза жизнь.

– Я не думаю, Флора, – сказал Генри, – что он рискнул бы совершить такой отчаянный поступок. Я не очень верю, что это возможно. Но не бойся, он обнаружит, если он на самом деле совершил такое зверство, что это его все равно не спасет.

Эти слова Генри хотя и не имели в то время особого воздействия на Флору, но, как был убежден Генри, произвели впечатление непоколебимой решимости и того, что он хочет немедленно заняться решением проблемы.

Когда совещание закончилось, ночью, которая уже началась, он, не сказав никому ничего, взял свою шляпу и плащ и пошел из поместья кратчайшим возможным путем к резиденции сэра Френсиса Варни, куда добрался без каких-либо происшествий.

Его не пустили к Варни, но прежде чем он покинул дом, слуга спустился с большой лестницы и сказал, что произошла ошибка и, что сэр Френсис дома и будет рад видеть его.

Его провели в те же апартаменты, где сэр Френсис Варни раньше принимал посетителей; а теперь там сидел общеизвестный вампир, выглядящий бледно и жутко в тусклом свете, который горел в комнате. И в самом деле он был больше похож на призрака из могилы, чем на одного из великого рода человеческого.

– Садитесь, сэр, – сказал Варни, – хотя мои глаза редко имеют удовольствие созерцать вас среди этих стен, будьте уверены – вы почетный гость.

– Сэр Френсис Варни, – сказал Генри, – я пришел сюда не за тем, чтобы обмениваться с вами неуклюжими комплиментами, от меня вы их не услышите и от вас я их слышать не хочу.

– Прекрасное настроение, молодой человек, – сказал Варни, и хорошо передано. Тогда могу я осмелиться, без того, чтобы как-нибудь задеть вашу любезность, поинтересоваться, каким обстоятельствам я обязан за ваш визит?

– Одному, сэр Френсис, с которым, я верю, вы знакомы лучше, чем имеете искренность признать.

– В самом деле, сэр, – сказал Варни холодно, – вы оцениваете мою искренность, возможно, своим собственным стандартом; и в этом случае я не могу с вами спорить; возможно это само по себе обстоятельство, которое не сильно удивляет; но продолжайте, сэр, раз уж между нами и целью визита так мало комплиментов, нам следует в должное время перейти к последней.

– Да, в должное время, сэр Френсис Варни, и это должное время пришло. Вы знаете что-нибудь о моем друге, Чарльзе Голланде? – четко произнес Генри и пристально посмотрел на сэра Френсиса Варни с серьезностью, которая, казалось, хотела сказать, что не нужно прятать взгляд от его наблюдения.

Однако Варни ответил на этот взгляд так же спокойно и холодно, как он отвечал своим сдержанным тоном:

– Я слышал об этом молодом джентльмене.

– И видели его?

– И видел его тоже, о чем вы, мистер Баннерворт, должны прекрасно знать. Конечно, вы проделали этот путь не для того, чтобы просто задать этот вопрос, но, сэр, вы получили ответ.

Гарри боролся со своим растущим гневом, вызванным этими невозмутимыми насмешками Варни; но ему удалось с ними справиться и он сказал:

– Я подозреваю, что с Чарльзом Голландом, сэр Френсис Варни, поступили нечестно, и что это было сделано с подлой целью.

– Несомненно, – сказал Варни, – если с джентльменом, которого вы упомянули, поступили нечестно, то это было с какой-то грязной целью; потому что никакая хорошая или добрая вещь, мой молодой друг, так не добывается, вы это признаете? Я не сомневаюсь.

– Я признаю, сэр Френсис Варни, и отсюда вытекает цель моего визита сюда, по этой причине я обращаюсь к вам…

– Странная цель, основанная на странном ходе мыслей. Я не вижу связи, молодой друг; просветите меня в этом вопросе, и когда вы это сделаете, могу я осмелиться задать вам вопрос, каким образом я смогу быть полезен вам?

– Сэр Френсис, – сказал Генри, его гнев повышал его тон, – это вам не поможет, я пришел, чтобы выяснить, что именно вы сделали с моим другом, и я выясню.

– Спокойно, мой дорогой друг; вы знаете, что я ничего не знаю о вашем друге, его действия – это его действия. А что до того, что я с ним сделал, я могу ответить только, что он бы не позволил мне сделать с ним что-то, даже если бы я хотел.

– Вы подозреваетесь, сэр Френсис Варни, в покушении на жизнь и свободу Чарльза Голланда; вы фактически подозреваетесь в том, что вы – его убийца, и, помогите мне Небеса! Если я не получу правосудия, я отомщу!

– Молодой человек, ваши слова крайне дурны и вы должны были спокойно подумать, прежде чем они были произнесены. Что касается справедливости и мести, вы можете добиться и того и другого; но я говорю вам: о Чарльзе Голланде или о том, что с ним стало, я не знаю ничего. Но по какой причине вы пришли именно сюда, чтобы узнать о человеке, о котором я не знаю ничего?

– Потому что Чарльз Голланд должен был драться с вами на дуэли: но до того как наступило время дуэли он внезапно исчез. Я подозреваю, что вы – автор его исчезновения, потому что вы боитесь сходиться в бою со смертным.

– Мистер Баннерворт, позвольте мне сказать в мою защиту, что не боюсь ни одного человека, каким бы глупым он ни был. А мудрости я не нашел в вашем друге. Однако, вы должно быть бредите молодой человек, какое-то пылкое безумие овладело вашим разумом, которое искажает…

– Сэр Френсис Варни! – произнес Генри, уже абсолютно неконтролируемый.

– Сэр, – сказал Варни после выдержанной паузы, – продолжайте. Я полон внимания. Окажите мне честь.

– Если, – продолжил Генри, – вашей целью было устранить мистера Голланда, став лично или через посредника убийцей, вы ошиблись в том, что вы достигли вашей цели.

– Продолжайте, сэр, – сказал сэр Френсис Варни вежливым и приятным тоном, – я полон внимания, прошу, продолжайте.

– Вам не удалось, потому что теперь здесь я, на этом месте, вызываю вас на смертную битву. Труса, убийцу такого как ты, я вызываю на бой.

– Вы не имеете в виду здесь на ковре? – сказал Варни медленно.

– Нет, сэр, но под небесным сводом при дневном свете. И тогда, сэр Френсис, мы увидим, кто будет стараться избежать сражения.

– Это в высшей степени хорошо, мистер Баннерворт, и, прося у вас прощения, потому что я не желаю причинять обиду, мой уважаемый друг, это будет повторено публично, короче, сэр, это очень впечатляет.

– Ты уклоняешься от битвы, да? Теперь я вижу твое истинное лицо.

– Молодой человек, молодой человек, – сказал Френсис тихо и медленно качая головой и грусть появилась на его бледном лице, – вы не знаете меня, если вы думаете, что сэр Френсис Варни боится какого-либо человека, тем более такого как вы.

– Ты трус, и хуже, если ты отклоняешь мой вызов.

– Я не отклоняю его, я принимаю его, – сказал Варни тихо и горделиво; и потом, с презрительной усмешкой добавил, – вы хорошо знакомы со способом, которым джентльмены обычно решают такие вопрсы, мистер Баннерворт, и возможно я несколько ограничен в своем знании манер мира, потому что вы сами себе и принципал, и секундант, я никогда не встречался с подобным случаем.

– Обсоятельства, при которых брошен вызов тоже необычны и это оправдает способ, которым вызов брошен, – сказал Генри с большой горячностью.

– Странное совпадение – вызов и способ, которым он брошен, очень необычны! Они очень сходны в этом отношении. Необычны я сказал? Чем больше я об этом думаю, мистер Баннерворт, тем больше я склоняюсь к мысли, что это воистину очень странно.

– Рано утром завтра, сэр Френсис, вы получите информацию от меня.

– В таком случае вы не будете делать предварительные замечания? Хорошо, хорошо; это очень необычно для принципалов – делать это самим; хотя, простите мне мою вольность, я просто подумал, что раз уж вы пошли по этому пути, как далеко вы можете зайти следуя по нему.

– Я сказал все, что я намеревался сказать, сэр Френсис Варни; мы увидим друг друга.