— Мелешь какую-то чепуху, — покачал головой Джанго и отпил вина. — Галидраан кто предотвратил? Я? Магистр Ян Дуку? Кто нашёл общий язык с Пацифистами? Я? Он? Меня иногда очень раздражает эта ваша джедайская напускная скромность.

— Я помогла, но не сделала. Это другое, — покачала головой Альда. — Одни … делают. А другие — поддерживают. Как, знаешь, если ты играл когда-нибудь в онлайн-игры на просторах голонета… есть герои-саппорты. А есть те, которыми ты играешь, когда надо убить большого босса. Так вот вторыми можно и в одиночном режиме играть, а вот саппорты… полезны в компании, бесполезны сами по себе.

— Если не перестанешь распускать нюни и нести чепуху, я тебя стукну, — серьёзно заявил Джанго. — И потом ни на какого большого босса мы не пойдём, хоть на того же Пре Визслу, потому что нет смысла залезать в жопу, если под рукой нет кого-то такого, как ты.

— Ай, — она отмахнулась со вздохом. — Я же серьёзно.

— И я серьёзно. Мы, вообще, с чего разговор начали? С любви? Ну так давай к ней и вернёмся, а то ты совсем раскисла. Кому мне там надо провести воспитательную беседу про жизненные ценности и женщин, которых нельзя терять, раз уж повезло быть ими избранными?

— Не надо никому угрожать засовыванием в жопу твоего меча.

— Я сам решу, что надо, а что не надо, — фыркнул Джанго. — Рассказывай.

— Ну, у меня с ним ровно двадцать лет разницы в возрасте.

— Нормально. Значит, бывалый. И?

— И… ничего. Я всё выпалила, а он…

— Ну?

— Ну замер и промолчал.

— А потом?

— А потом я спешно ретировалась и через пару часов уже летела сюда.

— Он звонил?

— Я отключила портативный коммуникатор.

Джанго Фетт тяжело вздохнул. Помолчал. Потом спросил:

— Если вдруг прилетит объект твоих чувств, или субъект, или как там правильно, его прогнать, нет?

— Да смысл ему сюда трястись в гиперпространстве трое суток! Вообще не беспокойся об этом!

— Смысл есть, — отрезал Джанго. — Решай давай.

— Не прогоняй, — с глубоким вздохом ответила Альда. — Помирать, так с песней.

— Выше нос, — скомандовал Фетт. — Действуем по ситуации. Будет нужно — нормального мужика постарше среди своих найдём.

— Ой, не надо меня так утешать, — она даже позеленела.

— Да для ревности! Ты женщина, или где?

— Или что, — поправила.

— Так женщина, спрашиваю?

— Ну женщина, женщина…

— Тогда какого чёрта это я тебе вариант с ревностью предлагаю?!

И пока они препирались, Альда всё-таки немного повеселела. А потом Джанго, непонятно откуда, достал мандалорскую лютню. И неловко, с грацией новичка, начал наигрывать какие-то простенькие аккорды.

— Что ж ты, фраер, сдал назад! — весело затянул. — Не по масти я тебе-е-е!

Альда, вытаращившись, поперхнулась вином, попавшим не в то горло.

— Ты смотри в мои глаза, — продолжил, как ни в чём ни бывало, Джанго. — Брось трепаться о судьбе!

Зря, подумала Альда, она объяснила ему «кодовое значение» песни с её кучей непонятных местным обитателям галактики слов. А потом мысленно махнула на себя рукой.

— Ведь с тобой, мой мусорок, я попутала рамсы, — хриплым от кашля присоединилась к пению. — Завязала в узелок, как тугие две косы!

Потом они спели «Кукушку», «Звезду по имени солнце», «Группу крови» — к ним присоединились телохранители Джанго, отошедшие с поста, и ведь все знали текст; как странно, Альда всего пару раз напевала Цоя в присутствии мандалорцев, и ведь аккорды подобрали, — и на душе полегчало.

Как мало иногда нужно для умиротворения.

А затем, к удивлению Альды, спели «Метель» и «Я получил эту роль» ДДТ, и ещё «Гореть» Люмена.

— «Ганорский песенник», так мы его назвали, — пожал плечами Майлз, один из телохранителей Джанго, во время перерыва, чтобы смочить горло. — А что? Хорошие же песни, душевные. Мы записываем, подбираем аккорды. Ты прилетай почаще, может, альбом выпустим.

— Ну и дела, — только и сказала Альда.

— Песни — это важно, — согласился Джанго со своим другом. — Говорю же, чепуху мелешь про свою незначительность.

Альда ничего не ответила. Но паузу спустя затянула:

— Время сжигать мосты… время искать ответ…

— И менять сгоревшие лампочки, — подпели ей.

Возвращаясь в выделенные ей апартаменты в предрассветных сумерках, Альда, как ни странно, чувствовала себя легче. Она любила петь и пела с охотой, но простенькие аккорды лютни, с ошибками, костёр и неотёсанные голоса мандалорцев напоминали ей о старой жизни и непрямым текстом уверяли, что всё было не напрасно, и сожалеть действительно ни о чём не стоило. Сердце не перестало болезненно ныть, и белый шум не до конца пропал из ушей, но немного отпрянул, как вода во время отлива, и… с этим стало возможно жить. Войдя внутрь, она сразу же направилась в ванную комнату. Тщательно смыла с себя макияж, несмотря на усталость, и намазалась всеми необходимыми средствами для ухода за кожей. И только потом заметила, что апартаменты подозрительно пахли кафом.

Неуверенными неровными шагами, она вышла в гостиную, догадываясь, но не желая верить, кто её там ждёт.

И конечно, на диване сидел Квай-Гон. Было видно, как за его спиной посветлело небо, предвкушая солнце. Значит, Джанго не просто так спросил, гнать ли «объекта-субъекта» вон, или нет. Принципиальный мандалорский гадёныш, кто его научил действовать исподтишка? Мастер Ян? Пацифисты?

— Решил добить? — невесело пошутила Альда, замерев на месте.

— Нет, — понимающая улыбка Квай-Гона полоснула по телу не хуже красного клинка Мола. — Ты не дала мне шанса договорить.

— Так ты же не хотел меня видеть, — Альда скрестила руки на груди и, для пущего эффекта, нахмурилась. — Имей совесть, мне и так сейчас тяжело.

— А мне? — усмехнулся Квай-Гон, поднимаясь на ноги.

Он осторожно обошёл журнальный столик перед диваном, чтобы не задеть термос, который пах кафом с молоком. Подошёл к ней вплотную — и, честное слово, столкнуться лицом к лицу с ситхом было не так страшно, как позволить себе эту близость.

Родная рука аккуратно и медленно, чтобы не спугнуть, заправила ей за ухо локон.

— Знаешь, — тихо начал Квай-Гон, — проблема разницы в возрасте заключается в том, что… скажем так, более старший понятия не имеет, как подойти к более младшему. Как намекнуть, как ухаживать. По опыту скажу, что это ещё и сопровождается всякими мыслями по типу: «да как ты смеешь, старый ты кретин, не смей заглядываться на чужую молодость, не смей чувствовать, с чего ты взял, что это может быть взаимно» — и так далее, и тому подобное.

Альда забыла, как дышать, уставившись на него во все глаза.

— Если тебя это утешит, — продолжил, медленно обивая вокруг неё руки-ветви, — ты ничем себя не выдала. Но Раэль и Оби-Ван о моих чувствах знали.

— Мастер, наверное, что-то подозревал, — глухо отозвалась Альда, прильнув к чужой груди, но всё ещё не смея ответить на объятия. Она прикрыла глаза, — надо чаще пить с мандалорцами, это слишком хороший сон.

— О, могу ущипнуть, — усмехнулся Квай-Гон. И прижал к себе крепче.

Альда, наконец, осторожно и нежно скрестила руки на его лопатках. Довольно вздохнула.

— Умоляю, — сказал он тихо-тихо, — больше не пытайся умереть вместо меня… потому что тогда ты уйдёшь, а я останусь здесь — и это будет невыносимо. Не оттолкни меня сейчас и, клянусь, я всё тебе докажу. И буду доказывать каждый день. Знаешь, с какой надеждой я об этом мечтал?

— Можешь рассказать, если хочешь, — сглотнула Альда. — И я расскажу.

— Конечно. Но сначала…

Он отстранился, сделал шаг назад. Подал руку — Альда взяла его за подставленный локоть.

— Не хочешь распить со мной термос кафа, встречая мандалорский рассвет? — спросил. Он всё ещё нежно улыбался ей и только ей.

— А если случайно усну?

И проснусь, а это окажется иллюзией, подарком Силы, оставляющим только горечь во рту.

— Тогда я буду тебе петь, — с обещанием в голосе ответил Квай-Гон. — И стеречь твои сны, пока не проснёшься. Всё-таки у меня у самого есть «ганорский песенник»… А «Колыбельную для солнца» я до сих пор помню.