Но увы.

По приезду я хотя бы смотрел в календарь чемпионата и подмечал те дни, когда я могу быть свободен для того, чтобы приобщиться к местному футболу – сейчас и этого не делаю. Суббота, утро, сонный вид. Я на Потсдамер Платц, медленно двигаю до Старбакса, чтобы поработать над текстом. Мимо меня дорогу переходят два типа в красных футболках со спонсором REWE и козлом справа на груди. Значит, приехал Кёльн. На моей станции S-Bahn выходят три типа, раскрашенные по-петушиному в зелёный цвет. Каждый из них демонстративно держит в руке бутылочку Becks. Ага, это приехал «Вердер» из Бремена. На Südkreuz куча людей в сине-белых футболках в полосочку. В январе. Это «Герта» либо уже сыграла, либо только готовится. Через два дня на своём пути работа-дом втыкаешь в табло вагона U-Bahn, а там написано, что «Герта» слила дома 0–5 – Клинсманн полный идиот. Как было интересно сначала, и как всё банально сейчас.

Можно на чилле болеть за попсовую «Герту» и брать любой спот на полупустом Olympiastadion. Можно прикинуться леваком и топить за «Берлин Унион» с увлекательной историей и драматичным заходом в Бундеслигу. Можно не тратить драгоценные деньги на энтерпрайзный футбол и найти себе любимчиков в локальном чемпионате Берлина. Переехать в Нойкёльн и поддерживать местную «Тасманию». Можно громко ненавидеть Баварию, угорать с каждого выпада их боссов на медиа или очередного грабежа талантов внутри лиги. Этим я тоже в детстве занимался.

Но нет, либо вообще ни на что не тянет, либо тянет обратно: включить на ютубе трансляцию РПЛ, понаблюдать за любимым Локо на депрессивном фоне полупустых российских стадионов и забить на то, что ты вообще-то здесь, а не там.

Детство окончательно убежало от меня, оставив мои фантазии в клубке неразберихи.

Смолток – это боль для славянина. Почему все меня спрашивают «хау ар ю?», если до этого дела нет никому? Зачем этот идиот рассказывает о своём недавнем отпуске перед обсуждением серьёзного делового вопроса? Куда пропали беседы до утра о бытие и внешнеполитических вопросах под «Джек Дэниэлс» да «Пять озёр»?

Признаюсь честно, я сам поначалу не вывозил. Особенно это сквозило, когда жил в Штатах, где течение смолтока ни разу не менялось от моего «искренне-честного» ответа. А «искренне-честный» ответ на «хау ар ю?», как вы знаете, варьируется постоянно. Потом левое полушарие моего головного мозга постепенно крепло и осваивало полученную эмпирическим познанием информацию. В конечном счёте я начал отличать смолток от поверхностного общения.

На самом деле смолток является ни к чему не обязывающим форматом коммуникации. Обычно в смолтоке содержится абсолютный минимум смысловой нагрузки – в то время как задач, решаемых таким бессмысленным по сути разговором, множество. Смолток помогает расслабить булки собеседника перед серьёзным диалогом, настроить его на позитивный лад. Смолток у кофе-поинта улучшает качество перерыва на работе – человек на какое-то время уходит от проблем, фокусируясь на чём-то отдалённом. Это как поиграть на гитаре, но только без гитары и необходимости навыка играть на гитаре. В конце концов, смолток помогает практиковать языки. До ухода на удалёнку меня очень спасал смолток: я довольно мягко выходил из приятного на ощупь русско-английского пузырёчка, разговаривая об НБА, языковые диалекты, погоду. О чём угодно, но только не о политике – там нужен богатый словарный запас, исследование, рефлексия и «чувство рыбы в воде», дабы плясать от своей точки зрения.

Поверхностное общение отличается от смолтока, хотя нам, людям, свойственно эти форматы смешивать. Затрагиваются более чувствительные человеку темы, однако разговор имеет свойство затухать – причём резко. В беседе есть доминирующий и доминируемый – иногда это зависит от уровня владения языком общения, иногда от громкости голоса и напористости. Доминирующий не разбирается в сабже, выборка его суждений ничтожно мала и нерепрезентативна, а аргументы звучат самоуверенно и громоздко. Ярким примером такого топика является та самая политота. Уже два года как меня спрашивают «What the fuck is happening in Russia?», а я и не знаю, как это объяснить в двух словах. Фильтруя прошлое и настоящее этой страны с двенадцати лет, покатавшись по разным странам в попытках адекватного сравнения, я таки нашёл ответ на этот вопрос. Но собеседнику этот ответ нисколько не интересен. Чем состоятельнее страна первого мира – Италия, Германия, Бельгия, Голландия – тем самоувереннее и глупее выглядит мой собеседник, тем более поверхностны его суждения, тем более обидно становится за диалог.

Как только выходец из постсовка начинает отличать смолток от поверхностного общения, его внутренний мир начинает немножечко двигаться в сторону гармонии. Смолток – отличный инструмент для таких задач, как языковая практика и вход в диалог с незнакомцем. Поверхностное общение – формат, к которому мы точно не привыкли, который мы считаем грубым и невежественным. Второе лучше избегать.

Германия живёт по мотивам сказки о советской перестройке: свобода слова, многопартийность, политический плюрализм, социально-ориентированная экономика и прочие заумные словечки.

Прошлой осенью, когда Германия подбирала себе новый состав правительственной коалиции, мы, понаехи новой волны, давались диву разнообразию продуктов на политической витрине. Хочешь – выбирай партию антиваксеров. Или партию стендап-комиков. Или партию пиратов. Или партию по защите животных. Можно даже выбрать партию по твоему любимому цвету: красную, зелёную, жёлтую, чёрную. Жаль только не было партии за нормально работающий общественный транспорт.

Когда я вырасту и получу гражданство ФРГ, я с моими единомышленниками обязательно сформирую Партию Охраны Серотонина. Так и назовём её – Serotoninschutzpartei.

Лозунгом моей партии будет перепетая строчка из песни Комитета Охраны Тепла: «Германия – невъебенная страна». Наша партия будет бороться за стабильную выработку гормонов радости в мозгах наших граждан, резидентов и приехавших по обмену студентов. Мы будем продвигать свою повестку избирателям, аргументируя её сугубо эмпирическим опытом: «Жизнь – дерьмо, когда люди вокруг тебя несчастливы».

Мы легализуем все наркотики, уступающие по степени вреда алкоголю. А все, что алкоголь по вреду превосходят – декриминализируем. Человек имеет право выбора инструмента для входа в антипространство. Мы свято верим в то, что наркотики любого сорта и степени тяжести – это зло и тёмный лес. При этом мы доверяем нашим гражданам и хотим предоставить им право на эксперименты и ошибки, убирая различные «эффекты Стрейзанд» и «сладости запретного плода». Каждый должен понимать, что вслед за всплеском дофамина от употребления веществ следует болезненное телесное наказание от матушки природы.

Мы будем спонсировать услуги психологической, психиатрической и психотерапевтической помощи любого рода. Ментальное здоровье – это такое же базовое право человека, как свобода слова и личная неприкосновенность. Мы возместим все расходы граждан на антидепрессанты и нейролептики средствами системы обязательного страхования. Также мы будем делать особый акцент на поддержке научных исследований в области влияния микродозинга на лечение психических расстройств.

Мы будем препятствовать любым популистским программам правого и левого толка по созданию новых рабочих мест. Бесполезная работа по перекладыванию бумажной волокиты за гроши – это не то, что делает человека счастливым. Мы обязуемся автоматизировать и диджитализировать всю рутинную работу, сократив количество рабочих мест в два раза. Оставшиеся без работы граждане будут беспрекословно получать базовый доход, чтобы платить аренду квартиры в Альтбау, закупаться в Aldi без скрупулёзного взгляда на ценник и летать на Канары за солнечными лучами, необходимыми для выработки серотонина. Помимо этого, мы установим четырёхдневную рабочую неделю, право на отгул в период менструации и месячные каникулы для каждой профессии.