На террасе, под кроной высокого широколистного дуба мирно покачивались из стороны в сторону два деревянных кресла-качалки, а к невысокому домику из красного кирпича вела извилистая каменная дорожка. Сэм вспомнил, как они с дядей любили посидеть в этих гигантских, как ему тогда казалось, креслах и наблюдать за тетей, возвращающейся с работы по этой самой извилистой дорожке.
Единственный изъян во всей этой картине заключался в клумбе у садовой беседки. Произрастающие там растения перекинули свои стебли через низенькую изгородь и постепенно перебирались за ее пределы. Беседка рядом также была увита карликовыми розами, только вот среди них было много отцветших растений и пересохших стеблей. Каким же образом тетя Розалин могла допустить такой беспорядок?
Его приемная мама очень любила свою работу флориста, поэтому не брезговала продолжать ее и дома, и в выходные, и после работы. Возня с цветами всегда доставляла ей радость, как и возможность создать на участке домашний уют. Она дни напролет проводила во дворике, покупала чернозем и удобрения, раз в несколько дней опрыскивала листья и стебли спреем для уничтожения вредителей…
Однако, сейчас все ее труды чахли, цветки засыхали, всем видом умоляя полить их, а растения приобретали болезненный желтоватый оттенок, что мигом напомнило Сэму увядшие подснежники из ночного сна. Неужели его кошмар оказался вещим?
– Должно быть что-то случилось, – пробормотал он и нехотя продвинулся к дому.
У него не было никакого желания разочаровывать дядю и тетю еще сильнее, особенно если уже произошла какая-нибудь другая неприятность. Тем не менее, он не сможет повернуть все вспять и отмотать время назад, их в любом случае ждет очередная напасть. Как ни крути, вместо того, чтобы поддержать их в трудную минуту, Сэму придется уезжать на исправительные работы и отрабатывать там свои ошибки.
Но, быть может, они уже привыкли? Самого его подобные вещи уже давно не удивляли, ведь за справедливость в этой жизни часто приходится расплачиваться. Глядишь, и они не станут так остро реагировать? В конце концов, он все равно ничего не может с собой поделать.
По дороге сюда у Сэма было достаточно времени, чтобы накрутить себя. Скорее всего, дядя и тетя воспримут это спокойнее его ожиданий. Он же никого не убивал и не сделал ничего плохого. Разве можно считать человека, защищающего ребенка от малолетних преступников, виновным в последующем несправедливом наказании?
Юноша дошел до входа, и его рука замерла над дверной ручкой. Он был уверен, что отчетливо слышит голоса, доносящиеся из-за закрытой двери. Они принадлежали его приемным родителям, при этом имели достаточно высокую тональность. Он сумел расслышать только отрывки их фраз, в частности исходящие от дяди Майка. Там говорилось о чем-то, связанном с невозможностью перевоспитания, «кровной связью» и «подходящим к этому моменту сроком». Большей части услышанного Сэм вообще не понимал, но по его спине прошел неприятный холодок. Дядя разглагольствовал о сложившейся ситуации с крайним недовольством. Явно не утешительный признак.
Совершенно не представляя, что его ожидает, Сэм открыл дверь и вошел в дом, встретивший его сладким ароматом свежей выпечки и приятным лучистым освещением настенного светильника. Стоило ему войти, как голоса немедленно стихли. Раздались тихие шаги тети, и в следующую минуту, она уже стояла перед ним, нарочито широко улыбаясь.
– Сэмми, ты вернулся! – она говорила искренне, но ее лицо выражало усталость и загруженность, на нем явно отпечаталось несколько бессонных ночей – Боже, я так по тебе соскучилась.
Она приобняла его за плечи, позволив вдохнуть аромат цветочных духов и той самой выпечки, чей запах он почувствовал, едва войдя в дом, и провела его в гостиную. Сэм заметил, как дрожал ее голос. Она вела себя так, словно ничего особенного не случилось, но он все равно начал волноваться.
За счет темных мешков под глазами, тетя Розалин выглядела старше своих лет. Она завязала блондинистые прямые волосы в пучок на затылке и обвязала пояс фартуком в цветочек. Ее фигура видоизменилась, и больше не была спортивного телосложения, раннее обусловленного пешими нагрузками и постоянной работой в саду. Теперь она сильно похудела, ее щеки осунулись.
В гостиной их уже ожидал дядя Майк, сидящий в кресле, обтянутом коричневой кожей. Он смотрел на спарринг двух боксеров по спортивному каналу, идущему в прямом эфире, но по глазам можно было понять, что на самом деле ему сейчас не до этого. Завидев Сэма, дядя поднялся и в упор посмотрел на юношу.
Заостренные черты его лица строго искривились, рука сжимала пульт от телевизора, так будто пыталась его сломать. Дядя был одет в спортивный костюм, а значит, лишь недавно вернулся с работы. Он выключил телевизор и мгновенно отбросил пульт на диван.
– Что случилось? – спросил Сэм, нервно сглотнув.
– А ты ведь не знаешь что случилось, да? – дядя усмехнулся, будто Сэм его разыгрывает, – Ты приехал, как ни в чем не бывало провести дома пару дней или планировал водить нас за нос все каникулы?
– Майк, помягче, – устало попросила тетя, – Мы же все уже обсудили с тобой…
Он остановил ее взмахом руки, мол «Сам прекрасно знаю», и продолжил гневно смотреть на Сэма. У юноши все внутри похолодело, когда он сложил в уме два и два. Неужели тетя выглядит такой уставшей и измученной, а дядя даже успел переодеться потому, что они все эти дни ругались из-за него? Но это невозможно, ведь директор мог позвонить только сегодня, никак не ранее, чем прошла педагогическая комиссия! Тогда как тетя успела так быстро похудеть и осунуться, почему перестала заниматься любимым цветником? Нет, здесь явно было замешано что-то еще.
– Естественно, мы знаем о том, что ты учудил в школе два дня назад, – он кивнул на свою руку, и Сэм только сейчас заметил там брошюру лагеря, точно такую же, как у него самого. Должно быть, школа отправила ее по почте, поэтому ящик оказался открытым, – Может, объяснишь, с какой стати ты решил разбить мальчику нос?
Сэм вкратце описал все, что произошло в тот день возле стен западного кампуса. Приемные родители не стали перебивать его и дали закончить рассказ истории самому.
– Я не сделал ничего плохого в тот день, ты сам учил меня защищаться, чтобы выжить, – объяснялся Сэм с некоторой обидой на дядю за такой сильный напор.
– Но я никогда в жизни не учил тебя нападать первым! – воскликнул тот, – Зачем ты ударил одноклассника и начал драку?
– Потому что там была девочка, дядя Майк! – они давно договорились с дядей называть друг друга неформально, но сейчас он чувствовал острую необходимость в формальностях, – Беззащитный ребенок, над которым месяц издевались эти идиоты! Разве ты прошел бы мимо?
Он на секунду застопорился, и Сэму даже показалось, что у него получится переубедить приемного отца, но дядя Майк быстро опроверг эти надежды:
– Я взрослый человек, а ты всего лишь ребенок, такой же, как эта девочка. Можно было позвать взрослых, поговорить с ними спокойно, но не лезть, когда тебя это не касается!
– О каких взрослых идет речь? Да кто вообще станет меня слушать? В этой школе я – никто. И звать меня никак.
Сэм обратился взглядом к тете, безмолвно прося у нее поддержки. Сейчас она была единственной, кто мог ему ее оказать.
– На самом деле я считаю, что любой конфликт можно решить миром… – она посмотрела на приемного сына с толикой разочарования.
– И ты туда же?! – в негодовании воскликнул Сэм.
Она избегала смотреть ему в глаза, вместо этого обратившись к своему мужу.
– Будь терпеливее, Майк. Все вместе мы сможем решить эту проблему, он научится самоконтролю, может психотерапевт что-нибудь посоветует.
Сэму захотелось вырвать себе уши и вставить на их место новые, ведь он был уверен, что нынешние его подводят. Она сейчас серьезно думает записать его к психотерапевту, как какого-то душевно больного психа? Он многого ожидал здесь услышать, но к такому явно не был готов.