– Подождите, то есть совсем бессмертны? – переспросил Сэм, с сомнением в голосе добавив, – Я тоже буду жить вечно? Если конечно, все это не ошибка и я гипотетически могу оказаться…
– В целом, да, – перебила Мэй и стала загибать пальцы, – Если только ты не отравишься, не потеряешь свою силу, не сожжешь себя сам или же тебя не убьют мучительным способом, что с магами происходит довольно часто.
– Мэй, помягче, – примирительно произнес директор, – Пусть лучше узнает обо всем постепенно.
Мужчина поправил свои окуляры и перевернул страницу той книги, что горела ярким пламенем. Теперь в рамке из горящих языков огня заиграла всеми оттенками красного черно-белая фотография с изображением нескольких людей. Впрочем, людьми они выглядели лишь на первый взгляд.
На картинке изображалось пятеро магов, запечатлённых на фоне главного входа в здание, где сейчас находились директор, юноша и Мэй. Трое на старинном снимке были одеты в старую солдатскую униформу, а оставшиеся двое в интелегного вида костюмы с галстуками и зажимами. В одном из этих двоих Сэм узнал самого директора Форреста: он выглядел точно также как сейчас, только в другой одежде и без очков.
– Но Мэй права, ты не должен считать, будто бы попал в сказку с вечной и беззаботной жизнью, – предостерег директор Форрест, – Ты верно догадался, что маги живут вечно. Можешь сам в этом убедиться. Это фото было сделано в тысяча восемьсот шестьдесят втором году, в самом разгаре Гражданской Войны. С тех пор я совсем не изменился, – он внимательно на него посмотрел, – Но не спеши делать выводы. Остальные четверо с этой фотографии мертвы. Их погубило свободолюбие и стремление бездумно вмешиваться в жизни людей.
Сэм припоминал что-то о смертельных сражениях во времена Гражданской Войны из прерывистых лекций от историка Бренвуда в пансионе. Когда у него было настроение, они смотрели видео и реконструкции тех событий. Спрашивать директора о смерти его бывших друзей Сэму не хотел, поэтому он осмелился предположить, что они отправились на войну и тем самым нарушили ход событий.
– Но, неужели, люди и маги никак между собой не взаимодействуют? – мягко отошел от темы Сэм.
– Подобное бывает крайне редко, – ответил директор, – Принимая во внимание тот факт, что каждая попытка открыто жить совместно с людьми приводила к непоправимым последствиям, маги решили, что людям лучше не знать о нашем существовании. С недавних пор, человечество развивается само по себе, их жизни полностью свободны от магических конфликтов и междоусобиц.
– Не думаю, что это было хорошим решением, – пробормотал Сэм, – Я имею в виду, неужели у магов и людей нет ничего общего?
– Общих черт предостаточно, так же как и различий, – ответил Форрест, – Например, и те и другие желают жить в гармонии с природой и обоюдно развивать свои таланты.
– Правда, желание смерти в этом случае одностороннее, – съязвила Мэй.
В ответ директор лишь отмахнулся:
– Не зацикливайся на давно канувшем в небытие. Те времена были ужасны, но они давно закончились. Сейчас поколение людей стало другим, более миролюбивым. Но рисковать все равно не стоит.
Сэм не представлял, что может сделать простой человек магу, умеющему призывать стихийные бедствия и отмахиваться от окружающий магией, как от назойливых мух, но предпочел не делать быстрых выводов. Сейчас его интересовал другой вопрос.
– Вы говорили, что все может иметь свою стихию… Тогда почему люди не используют магию?
– Магия – дело тонкое. Не ставь между ней и стихией знак равенства – это вовсе не так. Магия не предоставляет собой всю стихию целиком, это лишь одна из многих ее граней. Одними из них являются характер, поведение, склонность к определенным поступкам или действиям.
Директор перевернул станицу книги с растущими в черноземе растениями, и над новой бумажкой повисло яркое изображение кролика альбиноса. Он прыгал из стороны в сторону, постоянно возвращаясь к начальной позиции, словно заводная игрушка, пока красные глаза бусинки всматривались в таежные леса, опасаясь хищника. Должно быть, маги земли очень любили животных, растений, да и все живое в целом. Их книга была ярким тому подтверждением.
– Видишь ли, чем больше существо и чем выше его моральные качества, переданные с кровным родством, тем больше граней стихий в нем сочетаются. Маги совершенны – стихия влияет на них полностью, практически определяя точное будущее ребенка. Люди также находятся под влиянием стихий, просто она меняет лишь их характер и закладывает основу поведенческих реакций. При этом вовсе не обязательно соответствовать заложенным качествам полностью – человек может существенно отличаться от своей стихии. Например, быть застенчив и спокоен, родившись при этом под эгидой пламенного знака.
– Но колдовать они не могут, – добавила Мэй, – Как бы сильно на них не влияла стихия, все попытки будут напрасными.
– Увы, но это воистину, так, – кивнул директор, – Физиологически наши отличия от людей несущественны, но морально мы созданы для осуществления больших целей, чем они. Соразмерно этому, наше время на приведение всяческих стремлений и задач в действие не ограничивается старением.
Директор вновь перевернул страницу. На этот раз под его пальцами согнулась страница той книги, над которой парил водопад, и шумно лилась вниз вода. Его лицо немного изменилось, теперь оно выражало умиротворение и спокойствие, будто бы директор добрался до чего-то по-своему теплого и уютного. До того, что он вспоминает с ностальгией и что особенно близко его сердцу.
Новая страничка явила тихую озерную гладь, мелкой рябью стремящуюся вдаль. Как ни странно, картинка не напоминала Сэму его ночной кошмар, хотя в точности копировало то самое озеро. А что если… это оно и есть? Вдруг предупреждение голоса касалось именно этой части лагеря, магической? Впрочем, от этой идеи юноша быстро отказался. На пожелтевшей страничке он видел лишь маленький участок озера, каких в мире существовало множество, а вот отвесных скал, гладких равнин, усеянных белыми цветами, и соснового леса на севере в книге представлено не было, а значит и волноваться ему было не о чем, так ведь?…
Директор с трепетом погладил корешок книги и продолжил:
– Магия лежит не только в основе мироздания, – сказал он, – Она прикладывает усилия для строительства каждой личности в этом мире. Моя магия соответствует стихии воды, поэтому каждая молекула в моем организме окутана водной дымкой. Атомы в них движутся максимально медленно и размеренно.
Он внимательно посмотрел на Сэма.
– Твоя же магия отличается от моей. Она горит энтузиазмом и непокорностью, – продолжил он, – Она побуждает тебя к действию, не даёт усидеть на месте, вихрем проносится между твоих молекул и связывает их прочными пламенными нитями. А находящиеся в них атомы беспорядочно метаются, постоянно сталкиваясь и вынуждая тебя быть сильным, храбрым примером своей стихии.
У Сэма по коже пробежали мурашки. Он не припоминал, чтобы Мэй говорила директору о том, что почувствовала в нем мага огня, да и сам юноша избегал темы о своей семье и точно не называл фамилии.
– Откуда вы это знаете? – ошеломленно спросил он.
Директор добро усмехнулся, будто его позабивала детская наивность Сэма.
– От меня мало что можно утаить, Сэмюэль Бейкер. Ты просто копия своих прародителей, ты знал об этом, мальчик мой?
По спине Сэма прошёлся холодок.
– Как долго вы…? – спросил он.
– Практически с самого начала, – известил директор, – Потомка Бейкеров я узнаю среди тысячи. Они представители одного из самых древних фамильных графств магов огня, обладатели так называемой «чистой силы» и довольно широко известные среди магических существ личности. По дате появления на карте с ними сравнимы только Херефорды, Халлермунды и Даммартены – «Лично не знакомы, но наслышаны о них» – всплыла в голове Сэма далекая мысль, сказанная его соседом по комнате сразу после того, как прозвучало слово Бейкер, – Кем были твои родители?
