— Не наверное, а точно. В моём окружении бесконечное количество влиятельных людей, услуга которым с моей стороны принесёт мне неоспоримое преимущество в дальнейшем. Так ответь же на вопрос — зачем я пришла именно к тебе?

Чапыжка окончательно зажмурилась и подтянули колени к подбородку — с ногами на диван. Ответ напрашивался сам собой, но его не хотелось признавать. Потому что пришлось бы признавать слишком многое, то, что признавать она ещё не была готова. Значит, нужно было идти в наступление.

— Но… Но… Ты не понимаешь меня! Никто не понимает! — вдруг вскрикнула она, сжала кулаки и повернулась на Лешую. В этот момент её не волновала возможная реакция богини, насколько бы яростной та ни могла быть. Это была отчаянная атака, о проведении которой жалеешь после, но никогда — в моменте. — Вы все здесь… Другие!

Ещё до того, как она успела получить ответ, Чапыжка вырвалась из объятий Лешей и указала рукой на прекратившую игру свиту. Их явно заинтересовали крики, и девчонки с любопытством развернулись на ковре, впрочем, не выражая ни капли страха на лице.

— Они жили в своих счастливых семьях, обычными детьми! К тому же, они, они почти в два раза младше меня! — Вельзевула чуть ли не захлебывалась словами, множество мух почувствовало изменение в настроении хозяйки и стало кружиться облаком по комнате. Навязчивое жужжание будто бы стало эхом слов Чапыжки.

— А ты… А ты, — не растеряв запала, девочка обернулась к Лешей. Та продолжала пялиться на неё взглядом, не выражающим эмоций. — Ты вообще из знати, сейчас выйдешь замуж за мажора, а я? Останусь совершенно одна, потому что кто я такая, обычная мутантка, которая даже за силу не ценится, так, немного почесать чужую потребность… Я не знаю, потребность иметь детей!

Чапыжка почувствовала, как глаза увлажнились, и одновременно с этим дрогнул её голос. Мухи продолжили летать по комнате агрессивной кучей, но сильно замедлились, будто лишились половины крыльев. Свита же впервые за долгое время выглядела озадаченной — ну а как ещё, если они так долго думали, что госпожа чувствует себя прекрасно? А Вельзевула чувствовала себя как угодно, но не прекрасно. Признание, наконец, вылетело из её уст, словно река прорвала плотину, но стало ли ей легче? Вряд ли, ведь этого было мало…

— Ты ошиблась по нескольким пунктам, — Лешая слабо вздохнула и направила взгляд перед собой. Обе её руки легли на спинку дивана так, что вниз свисали только кисти. — Во-первых, это не я выхожу замуж за мажора, а мажор женится на мне. А во-вторых… Как это вообще может меня описывать?

Богиня прикрыла веки и продолжила вещать, пока её дочь боролась со слезами и контролем над мухами.

— Знаешь ли, я тоже проживаю жизнь уже не первую, а души во мне готовы поделиться воспоминаниями о детстве любой степени мрачности. Я не преуменьшаю тяжесть твоего бытия, однако тебе стоит поверить мне — моё прошлое далеко от радостного. Впрочем, как и настоящее с ближайшим будущим.

Лешая покачала головой.

— А люди все в своей подкорке… Одинаковые. Мажоры, средний класс, крестьяне. Испытываем одинаковые эмоции, чувства. Если, конечно, не болеем ничем, — она вдруг улыбнулась и снова обратила внимание на дочку. Чапыжка почувствовала, как тёплые руки богини дотронулись до её бока и начали щекотать. — Но мы же обе не психопатки, да?

Богиня явно знала, как надавить на слабые точки в организме Вельзевулы, потому что щекотка не могла не спровоцировать смех, а смех плохо сочетался с грустью. Чапыжка дернулась в сторону, чтобы избежать пытки, но Лешая усилила натиск и придвинулась ближе к дочери. В результате нападения девочка всё же была вынуждена улыбнуться, несмотря на все попытки отбиться.

— Я ведь тоже из не из верхов, — щекотка продолжалась, а Чапыжке становилось всё труднее и труднее сдерживать хохот. — Хочешь докажу?

— Хо… Хо-хо… Хочу! — из-за возни с Лешей девочка практически перестала задумываться над её словами. Что-то в их столь простом взаимодействии успокаивало больное сердце Повелительницы мух, смазывало его бальзамом. И она… Была рада забыться в этом смехе, небольшой близости с той, кто называла себя её матерью. Потому что девочка чувствовала, как те когти… Впервые за долгое время ослабили хватку.

— Тогда сиди и жди! — так же быстро, как началась атака, она и прекратилась, а Лешая моментально приняла вертикальное положение. Пальцем богиня ткнула в прохлаждающийся на ковре квартет. — А вы! Быстро защекотали госпожу до смерти! Если она будет жива к моему возвращению, лично научу вас рыгать мухами вместо неё!

Передав важный приказ, богиня сорвалась с места и покинула комнату. После хлопка дверью ещё какое-то время в помещении царило молчание, разбавленное жужжанием мух, но свита быстро пришла в себя. Они одновременно вскочили с пола.

— Это кто здесь «другие»? — Иренка откинула чёлку от лица и демонстративно похрустела пальцами.

— И у кого это было счастливое детство?! — ударила кулаком о ладонь одна из близняшек.

— Мы чего-то не знаем? — вторила ей другая.

— Да! Чего это мы не знаем? Два плюс два это четыре! — невпопад добавила третья.

Несмотря на некую комичность, Чапыжка почувствовала искренний страх, потому что свита приближалась к ней настолько угрожающе, насколько угрожающе могли приближаться четыре ребёнка, не вошедших в пубертат. А это было крайне угрожающе!

— Стойте, ха-ха! — всё ещё вытирала слёзы после щекотки Лешей Вельзевула! — Не смейте подходить ко мне! Это приказ!

Не помогло.

— Мы следуем субординации! Лешая выше в иерархии! — сказала Иренка, напрыгивая на Чапыжку.

От смерти от щекотки Чапыжку спас лишь скрип двери. Она уже не могла дышать и даже дрыгать ногами, лишь ворочалась в разные стороны на диване, покуда квартет уничтожал её центры восприятия информации своими пальцами. Клубок из детей ещё какое-то время по инерции продолжал выполнять приказ Лешей, но после её возвращения был вынужден попадать на пол и уставить на богиню.

— Она мертва! — указала пальцем Даска на Вельзевулу, до сих пор хохотавшую и прижимавшую к животу руки.

— Подтверждаю! — повторила жест другая близняшка.

— И можем добить! — третий палец выстроился по направлению к Вельзевуле.

Лешая несколько секунд наблюдала за спектаклем, после чего мягко улыбнулась и кивнула. Квартет воспринял это как успех, после чего перекатился обратно в сторону консоли и плазмы. Вельзевула же только к этому моменту смогла немного очухаться и попытаться хоть как-то приподняться на подушке.

— Узрей же! — богиня плюхнулась на край дивана, по обок от дочери, после чего толкнула её ладонью, чтобы та не смогла встать. — Самая ценная вещь в моей жизни!

Чапыжка тут же повернула голову в сторону предмета, который Лешая держала в руке. Ей пришлось проморгаться, чтобы понять, что же именно она видит.

— Это моя игрушка, которую мама подвешивала над моей кроваткой в детстве! Годами! — в голосе богини зазвучала ностальгия. — Сколько же раз я пинала её ногой от безделия! Грызла! Плевалась! Полагаю, сама можешь догадаться.

Плюшевый енот выглядел так плачевно, как это вообще возможно. Такой облик принимают вещи, после того как они от деда переходят к отцу, от отца к сыну, от сына к внуку, и где-то между этими передачами они переживают пожар, битву с домашним котом и, похоже, обливание кислотой. Звереныш весь был плешивый, без одной лапы, а когда-то пушистый хвост превратился в мочалку. Печальное зрелище, но…

— Он такой уродливый, — неожиданно громко заявила Чапыжка. Мама же от этого восклицания лишь улыбнулась.

— А то!

— Мне нравится! — сказав это, Вельзевула вырвала енота из рук Лешей и прижала его к сердцу. Потому что она поняла сразу — это её игрушка. Это она, то, кем Чапыжка является — побитая, погрызенная, с кучей торчащих ниток, но она. Связь между девочкой и незамысловатым подарком установилась так быстро, как только это было возможно, словно бы енот являлся её тотемным животным. Чапыжка чувствовала, как искренняя, не спровоцированная глупостью свиты или жестокой щекоткой, улыбка, появляется на её лице. Потому что она вдруг осознала наиболее важную черту, которая присутствовала и у неё, и у игрушки.